Алексей КОЛЕНСКИЙ

28.06.2018

26 июня на режиссерском факультете ВГИКа стартовали выпускные экзамены. В течение пяти дней студенты показывают итоговые работы комиссии, педагогам и коллегам. Затем следует пристрастный разбор полетов, зачитываются отзывы рецензентов и ГЭК определяется с оценкой. Корреспондент «Культуры» пообщался с профессорами и студентами киношколы, отмечающей столетний юбилей.

Вадим АБДРАШИТОВ:

— Нужно увидеть ребят в большом деле. Они выросли в парниковых условиях ВГИКа, под нашим присмотром освоили азы ремесла и чрезвычайно высоко, буквально на кончиках пальцев, подняв личные планки, показали хороший старт. Это их главная заслуга. В эпоху инфантилизма появились молодые люди, пытающиеся говорить всерьез о реальной жизни, взрослых проблемах. Об этом свидетельствует ставший для нас неожиданностью выбор экранизированной классики и вдумчивая работа с каждым приглашенным актером.

Майя Искакова сняла впечатлившую комиссию мелодраму «Чемпион» по мотивам рассказа Юрия Казакова, Михаил Райхельгауз предложил неожиданное прочтение «Трамвая «Желание», представив Стэнли Ковальски не психопатом, а абсолютно адекватным персонажем.

Аня Дежурко отстояла авторский сценарий «Роддома». Самый молодой выпускник Иван Григолюнас поднял особенно трудную тему в «Трех днях Клавы Грачевой», экранизации рассказа Александра Борщаговского «Не чужие». Получились не шедевры, а осмысленные заявки на киноязык.

Но на что могут рассчитывать наши выпускники, совершенно непонятно. Дипломники существуют в режиме полной растерянности, и это адекватно сложившемуся положению дел. Вгиковцы продюсерам не нужны: наше понимание образов, драматургии, монтажа никому не интересны. Не случайно имена выпускников почти не встречаются в титрах сериалов —  телевизионщикам требуются послушные исполнители, а не авторы. Считанные единицы выживут в этом диком поле. Очень болею за ребят, но едва ли смогу им помочь, ведь и предлагаемые мной постановки не находят финансирования вот уже пятнадцать лет.

Сергей МИРОШНИЧЕНКО:

— Научить режиссуре можно каждого, но стать художниками способны единицы. Успех в нашем деле зависит от Божьего дара, хороших генов и сильного характера. Мы учим согласно своей сложившейся системе. Собранный, ответственный, волевой человек осваивает необходимые навыки на первых курсах. Затем начинаются сложности. Во ВГИКе витает некий «вирус гениальности» — мания собственного величия, невесть откуда нисходящая на студентов. Не знаю, кто и зачем культивирует в институте эту глупость. Я видел, как работают художники высшего класса, настоящие титаны кинематографа — Алексей Герман, Никита Михалков, Александр Сокуров, их огромную самоотдачу и труд. Эти простые вещи редко прививают нашим студентам, а я их буквально навязываю — талант не реализуется без сверхусилий. Не все это принимают, и тогда между третьим и пятым курсом происходит деградация студентов, уже получивших награды за первые работы. К дипломам ребята подползают совершенно обессиленными. Понимая, что выходят в никуда, впадают в жуткую истерику. Многие выдающиеся режиссеры в начале пути не блистали, но оказались способны к самосовершенствованию. Лучший пример — Андрей Тарковский, защищавшийся весьма скромной картиной, снятой уже после яркой курсовой «Каток и скрипка». Но потом он собрал волю в кулак и покорил мир «Ивановым детством».

Я никому ничего не навязываю, приветствую любой, даже не до конца состоявшийся, опыт: во ВГИКе нужно успеть попробовать максимум способов самовыражения. Такова моя стратегия, и она приносит плоды — примерно пять человек каждого курса становятся состоявшимися режиссерами. Это немало. Сейчас дипломникам нужно крепко забыть про ВГИК — искать свой стиль, свою природу, экспериментировать. В последнее время выходит масса однообразных фильмов. Стало модно снимать кино про слабых, падших, деградирующих людей. Это легче всего, а вот говорить о преодолении себя — сегодня вроде бы неловко. Дефицит настоящих героев и масштабных проблем сказывается на общем уровне документалистики. И я рад, что на этом курсе появились картины, которые не упрекнешь в мелкотемье. 

Такова «Терапия» Юлии Серьгиной — исследование состояния значительной части нашей молодежи, история оступившихся ребят, чудом не угодивших в тюрьму и проходящих социальную реабилитацию в петербургском центре имени Василия Великого. Юле удалось показать, сколько нужно вложить трудов, чтобы вернуть к жизни хоть одну надломленную душу. Это горькая, но позитивная лента: мальчишек не предали, а когда чиновники перестали финансировать центр, один из его педагогов продал квартиру и продолжил работу. Горжусь, что в России есть такие люди. Серьгина проявила себя и как неравнодушный гражданин, и как блестящий монтажер. Она всегда будет на стороне тех, кому трудно, и тех, кто способен созидать. Это редкий случай в нашей жизни, но далеко не единичный на нашем курсе — в кино возвращаются те, для кого каждый фильм является не источником доходов или средством самопиара, а личным поступком. Именно этому я учил своих «бойцов», которые нас еще удивят. Да, собственно, они уже собирают урожай международных наград. Надеюсь, также продолжим сотрудничество над «Рожденными в СССР».

Максим Арбугаев, снявший фильм «Генезис 2.0» и выигравший операторский приз на «Сандэнсе», защищается лентой «Каюры». Дарина Умнова показала хронику мюнхенского баскетбольного матча «Три секунды» на «России 1» в дни премьеры «Движения вверх», сейчас готовится снимать большое кино. Дарья Иванкова сделала прекрасный фильм о Балабанове «Алексей Октябринович», Марина Мельник — эстетский «Эгон», посвященный живописцу Эгону Шиле. Всего мастерскую оканчивают одиннадцать девушек и четверо ребят. Чем это объяснить? Я стараюсь набирать мальчиков, но, видимо, в девяностые и нулевые годы женщине во многом приходилось брать ответственность на себя — за семью, детей, достаток. Этот крест унаследовало подрастающее поколение: современные девушки волевые, усидчивые, целеустремленные, а молодые люди — избалованные, расслабленные, мягкотелые. Но природу не обманешь: режиссура — трагедия для женщины, наша профессия накладывает сильнейший отпечаток на личность, меняет ментальность, учит мужской хватке. Правда, в документалистике больше женщин, чем в игровом кино, — у нас ты управляешь максимум пятью сотрудниками, а не массовкой. Тут помогают хитрость, притворство, кокетство... Наша профессия подходит для лисы.

А если говорить всерьез, режиссер — это путь, который нужно пройти, прежде чем заслужить это звание. А где? Вот вопрос! Работы очень много, но получается, что ее как бы и нет. Сейчас идет чемпионат мира, но я не знаю ни одного снимающего его режиссера. На память о матчах у нас останутся только телесюжеты. Правда, организаторы пригласили на ЧМ коллег с Би-би-си. Посмотрим, что из этого получится. А ведь мы уже доказали, что можем делать настоящее кино про футбол — такое, как фильм-портрет нового поколения наших спортсменов «Быть в игре» Софии Гевейлер.

Никак не решается самая главная проблема: куда пойти моим талантливым, профессиональным, энергичным, работящим, знающим английский и уже завоевавшим международные награды выпускникам. У нас нет центра производства документального кино. Его необходимо создать, иначе, получается, мы тратим государственные деньги на образование безработных, лучшие из которых будут вынуждены уезжать за границу. Год назад был закрыт образовательно-просветительский канал «24 док». Это огромный интеллектуальный урон для страны. Часть сотрудников перешла на ВГТРК, готовит интересные картины для обновленной линейки политических, исторических и художественных фильмов. Но центр производства необходим неигровикам, как воздух. Пока мы барахтаемся, кто как может, и наблюдаем искаженную картину мира. В частности, отмечу крайне неприятную тенденцию — присутствие президента России во всех фильмах подряд. Это плохо как для главы государства, так и для народа, привыкающего к странной мысли: в стране все делает один человек. Это опасный путь. Если что-то не получится, вся ответственность будет возложена на Путина, а у нас далеко не все хорошо делается — посмотрите, что творится, например, с сибирской тайгой, водоемами, свалками. Системные перемены невозможно совершить в одиночку, а тем более с завязанными глазами.

Во время экзаменов «Культура» встретилась с воспитанниками игровой мастерской Вадима Абдрашитова и Аркадия Сиренко, документалистами Сергея Мирошниченко и Светланы Музыченко. Подобно своему учителю, абдрашитовцы сосредоточенны и немногословны. Мирошниченковцы увлечены и общительны — это философы-кинолетописцы.

На что надеются, чему успели научиться, а что лишь предстоит освоить, начинающие кинематографисты рассказали «Культуре».

Майя ИСКАКОВА:

— Очень надеюсь на питчинг короткого метра, собираюсь подавать заявку на новую работу. Верю, все зависит от нас. Помню, как два года назад, вернувшись с очередного фестиваля, Абдрашитов сказал: «Ребята, вы живете в крайне интересное время! Хорошего снимается так мало, что вам достаточно снять нормальное кино, и оно вас прославит!» Я приехала в Россию из Казахстана, и судьба подарила мне счастливый шанс получить профессию из рук Вадима Юсуповича. Это обязывает к серьезным свершениям, первым шагом на этом пути стал для меня дипломный 14-минутный «Чемпион».

Анна ДЕЖУРКО:

— Хотелось бы превратить мой «Роддом» в полнометражное кино о судьбах семи рожениц, и, надеюсь, это еще удастся. Вадим Юсупович говорил: самое важное в кино — сценарий. Он должен быть досконально прописан, понятен, не оставлять вопросов о смысле работы. Есть опасная самоуверенность: здесь вставлю крупный план, там — перебивку, «кинопоэзия» вывезет. Напротив, от нее кино рассыплется и больше не соберется. Закончив текст, мы делали пробы и долго обсуждали: почему тот актер, а не другой нужен для воплощения замысла? Сами пробы должны были соответствовать духу будущего фильма. Нужно не бояться своих амбиций, они помогают максимально реализоваться.  

Иван ГРИГОЛЮНАС:

— О планах пока говорить рано. Прежде нужно раздать долги, ведь «Три дня Клавы Грачевой» я снимал на свои деньги. После засяду за сценарий полнометражной экранизации одного рассказа. Я поступил во ВГИК после школы и рад, что не ошибся: это прекрасное место для получения общегуманитарного и профессионального образования. Абдрашитов учил нас объективному взгляду на вещи, внятности и конкретике, нужно больше работать головой, а уж затем руками. Поэтому свою картину я долго обдумывал и быстро снимал. Как сложится дальше — покажет время. Очень хорошо, что в России возрождается интерес к серьезному кино — такому, как «Рай» Кончаловского, «Теснота» Балагова и «Аритмия» Хлебникова. Но, увы, авторские картины пока демонстрируются лишь в Москве и Питере. Наша главная беда — недостаточное количество кинотеатров. Я, например, живу неподалеку от метро «Аэропорт», и, чтобы добраться до ближайшего зала, мне нужно сорок минут.

Юлия СЕРЬГИНА:

— У меня складываются крайне размытые представления о собственном будущем, ожидаю всего наихудшего, ведь для документалистов не существует структуры, в которую можно встроиться. Студия Мирошниченко перегружена такими же ребятами, как и я. Можно, конечно, делать заказную документалистику для федеральных каналов, но проката у нас практически нет. Уповаю лишь на развитие интернета, сокращающего дистанцию между зрителями и документальными фильмами, а еще на фестивали и сетевой краудфандинг. Пока что я снимала на свои средства, и всячески откладываю момент, когда придется клянчить деньги. Понимаю, на большие бюджеты в любом случае рассчитывать не стоит. Но, если забыть о деньгах, творческая реализация — в руках каждого. Мир и общество находятся в непрестанном изменении. Как документалист я вижу, что люди предпочитают жить не в реальности, а в своих представлениях о ней, что очень мешает их счастью. Миссия документалистов — снимать это противоречие. Надеюсь, это мне удалось в дипломной «Терапии». Сейчас заканчиваю новый фильм. Только что вернулась с Дальнего Востока, где делала кино про вымирающий город Амурск Хабаровского края, жуткая картина. Нужно спасать нашу землю. Если не наладить сотрудничество государства и общества, мы потеряем страну.

Дарина УМНОВА:

— Всем выпускникам киновузов сложно пускаться в свободное плавание, но по большому счету судьба каждого — в его собственных руках. Мне очень помог мастер. Сергей Валентинович поручился перед руководством телеканала «Россия 1» и дал возможность сделать для них «Три секунды». Надеюсь на продолжение сотрудничества. Он воспитывал в нас сознание творцов кинолетописи страны, и очень не хочется его подвести. Буду продолжать делать кино, иначе никак. Мастерская дала очень много, нас обучили монтажу, операторской работе, взаимодействию с героем на площадке. Мирошниченко показывал фильмы, на которые необходимо равняться, прививал культуру кино и свою философию: мы — глаз общества, обязаны снимать лишь о том, что нас по-настоящему волнует; не вредить, нести ответственность за людей в кадре, помнить, что судьба доверившегося человека в твоих руках. Мне повезло наблюдать, как тяжело он работал над «Кольцами мира», ассистировать на картине «Дно», рассказывающей о последних днях царствования Николая II. Нельзя забывать, что наш курс вел не один «папа», но и «мама» — Светлана Леонидовна Музыченко, дотошно входившая во все тонкости, помогавшая советами, не считаясь со временем.

Меня интересуют глобальные темы, не оставляющие равнодушным ни одного зрителя. Так сложилось и с «Тремя секундами»: готовясь к съемкам, я узнала, что мой дедушка был на том самом мюнхенском баскетбольном матче 1972 года. Он много рассказал о тех временах, когда меня еще не было и в проекте, «привязал» к истории. Мама же почти ничего не помнила о тех событиях и ничего не слышала об убийстве израильских спортсменов (первом теракте, превращенном во всемирное шоу в режиме реального времени), и тем более о нем ничего не знали ребята моего поколения. Но у нас появился удивительный очевидец тех событий — фотограф Юрий Рост. Меня поразили его рассказы и тот факт, что на сегодня из американской баскетбольной сборной тех лет выбыл лишь один человек, а наших героев спорта в живых осталось только четверо. Эти спортсмены прославились на пике могущества СССР, пережили распад страны, я была обязана запечатлеть их рассказы, мысли, чувства. И самое главное — нам повезло найти и выкупить для фильма хронику финального матча, снятую под руководством Клода Лелуша и положенную на полку Олимпийским комитетом. До этого момента ее почти никто не видел, а нам довелось воссоздать историческую игру из крупных планов и острых игровых эпизодов кино.

Юлия БОБКОВА:

— Каждый день размышляю: что дальше? Верю в кино, рассказывающее об основополагающих вещах, хочу отстаивать его как художник. Понимаю, нужно зарабатывать, уметь снимать качественные фильмы на заданные темы, но мне важно сохранить собственный голос. Мирошниченко — очень честный человек — учил нас внимательно относиться к героям, видеть в них и светлые, и темные стороны, не мельчить, делать кино, способное изменить мир.

В ближайших планах — большой фильм на тему экологии. Уверенности в собственных силах придает прокатная судьба предыдущей картины «Последний вальс», посвященной памяти композитора Олега Каравайчука и показанной в пятидесяти городах страны. Едва ли подобная судьба светит моей дипломной работе «Статус жертвы». Я нашла героиню, хозяйку питерского тату-салона, и подумала: наверное, в ней есть что-то человеческое, будет здорово это открыть, но в процессе работы мы пришли к обратному выводу. Разочаровавшись и в героине, и в теме, я задумалась о психологии жертв ее творчества и — шире — комплексе жертвы, который, на мой взгляд, демонстрируют поклонники татуировок, пытающиеся украсить физические шрамы и сердечные раны «веселыми картинками».

Фото на анонсе: PHOTOXPRESS