Дарья ЕФРЕМОВА

07.11.2013

В прокат вышел фильм Александра Велединского по мотивам романа Алексея ИВАНОВА «Географ глобус пропил». О пьянстве во спасение, экзистенциальных невозможностях и странностях любви мы побеседовали с писателем. 

культура: Экранизация обещает стать народным хитом. Рецензенты картину хвалят, уже называют ее культовой. Вы тоже в восторге? 
Иванов: По-моему, Велединский снял очень важный, этапный фильм. Не скажу культовый, но особенный — это уж точно. Дело в том, что последние лет пятнадцать наше кино грешило морализаторством. Оно учило, как жить. И главные герои были моралистами — и Саша Белый из «Бригады», и Данила Багров из «Брата», и парни из «Бумера», и Давид Гоцман, и Тарас Бульба. А сейчас появилось нравственное кино о взаимоотношениях человека с самим собой, с правдой, с миром. Оказывается, такой разговор нужен обществу.  Хабенскому аккомпанируют прекрасные актеры. Чудесная, отчаянная Елена Лядова — усталая женщина, которая ошиблась с мужем. Он оказался слишком хорош, в этом и виноват. И жить с ним невмоготу, и оторваться от него невозможно. Великолепен Александр Робак. Он играет вроде бы жлоба, а на самом деле — доброго человека, которого реально можно полюбить всем сердцем, за ним как за каменной стеной. Юная Анфиса Черных словно вышла из волшебных грез русской литературы. Очень подлинный, убедительный Андрей Прытков сыграл настоящего пацана, который умеет ценить силу духа. 

культура: Хабенскому удался образ Виктора Служкина?
Иванов: Более чем. Он ухватил суть. Костя играет живого человека, которому хочется любви, дружбы, земных радостей, приключений, драйва. Он может ошибаться, попадать впросак, но не теряет доброты и в своих достоинствах не превозносится над окружающими, потому что гордыня — смертный грех. Во всей этой истории с фильмом меня удивляет другое. Есть странное несовпадение эмоционального восприятия с профессиональной интерпретацией. Картина воспринимается на ура, а в истолковании характеров многие скатываются на какие-то злые ярлыки, на всех этих шутов, лузеров, тряпок, алкашей, лишних людей и прочее. Значит, фильм угодил прямо в нерв.

культура: С обывательской точки зрения, географ, действительно, не самый положительный персонаж. Пьет, дерется, жене изменяет, к ученице пристает, да и в школе оказался случайно. Учитель из него — «ваще жара», как выражаются его подопечные. Он с ними в картишки режется...   
Иванов: Какие только слова не замолвили о бедном географе. А еще у него кризис среднего возраста. Запутался и потерялся в жизни. Как пел Высоцкий: «Если правда оно, ну хотя бы на треть, остается одно — только лечь, помереть». Да, пьет Служкин много, но он не алкоголик. Его пьянство — реакция на обстоятельства. Пьет не от тоски, не от счастья и не от безысходности. Закладывает тогда, когда надо совершить подлость, а ему не хочется этого делать. Служкин заменяет подлость свинством. Он не гордый, не встанет в позу и не будет обличать, а смиренно нажрется и самоустранится от дурного поступка. Поэтому и надрался в гостях у Киры, учительницы немецкого, — дабы не переспать с ней, но и не обидеть отказом. Наклюкался в электричке, — чтобы не выгонять негодяя Градусова, который увязался в поход. В школе он случайный человек. Но человек, а не функция. Ведет себя непедагогично, но не подло, хотя порой чересчур по-разгильдяйски. 

культура: Вы описали довольно мучительные супружеские отношения. Надя называет мужа шутом гороховым, упрекает в неспособности заработать, в открытую крутит роман с его другом, а он продолжает ее любить. Такое самопожертвование — составляющая любви или обыкновенная человеческая слабость?  
Иванов: Служкин смиренный. И его смирение не от робости, а от понимания, что все несовершенны. В жизни географа, увы, нет места подвигу. Что можно сделать? Избить друга, поставить на место жену, сдать школьников в полицию? Ничего. Это экзистенциальная невозможность. Его дело — неучастие в зле, в попрании человека человеком. Отказ от неправды и есть поступок. Умение стоять тогда, когда никто не понимает твоей стойкости и не видит в ней необходимости, — это мужество и сила воли. Служкина можно уподобить защитникам Брестской крепости. Чего они добились? Берлин не взяли, к своим не прорвались, крепость не удержали, даже выжить не смогли: стояли, где приказано, тут и погибли.

культура: Вы так защищаете своего героя, будто привыкли к нападкам. Что еще приписывает Вам с ним молва?
Иванов: Часто слышу, что роман биографический. Если бы «Географ» был таковым, я бы сейчас в тюрьме сидел или бутылки на помойке собирал. Это не биография. Хотя атмосфера и обстоятельства те самые, в каких когда-то приходилось бывать. И вдвойне приятно видеть на экране мой район с затоном и кораблями. А учительство Служкина-Хабенского снимали в школе, где учился все десять лет.

культура: О каком времени, кстати, идет речь? Ряд критиков усматривает интонации советской литературы.
Иванов: Роман закончил восемнадцать лет назад — в 95-м. А начинал в 93-м. Тогда дух Советского Союза был, в общем, жив-здоров, потому интонации советской литературы — не старомодность, а просто окружающая реальность. В те времена Пелевин еще не написал «Чапаева и Пустоту», «Духlеssа» и в помине не было, Гай Германика сама училась в школе. Роман восемь лет пролежал в столе и дождался публикации лишь в 2003-м. Очень приятно, что ничего в нем, оказывается, не устарело. Служкина я поместил в девяностых, а Велединский без изменения и очень естественно перенес в наши дни: эпоха сменилась, а герой остался прежним. Значит, дело не в том, что Виктора отторгла эпоха. Никто его не отторгал. Служкин нужен — и дочери, и школьникам, и другу, и жене, и подругам. Не случайно все пугаются, когда кажется, будто он умер. Такие люди не бывают «лишними», они нужны всегда.

Режиссер Александр ВЕЛЕДИНСКИЙ: 

— Служкин — это я. Прочитав роман Иванова, был поражен — понял, что прожил в шкуре его героя несколько последних лет. Зато сейчас, окрыленный успехом «Географа», чувствую себя свободным человеком. На все воля Божья. Из литературных персонажей ближе всего к Служкину князь Мышкин. Хотя один знакомый поэт признал в географе Карлсона. Как и стокгольмский хулиган с пропеллером, наш педагог, перекладывая ответственность на «малышей», учит их быть свободными и самостоятельными.

Исполнительница роли Нади Елена ЛЯДОВА: 

— Быть женой Служкина очень тяжело. Муж живет мечтами, которые моя героиня разделяла с ним в юности. Но пролетели годы, а грезы не воплотились во что-то осязаемое. В идеальном мире Служкины могли бы жить бесконфликтно и счастливо. Но в реальных обстоятельствах это невозможно. Надя — обыкновенная земная женщина, хочет любить и дарить жизнь. А муж увлекается мечтательной школьницей, и история Надиной любви проигрывается снова — без нее.