Алексей КОЛЕНСКИЙ

25.11.2015

26 ноября в широкий прокат выходит психодрама Олега Асадулина «Зеленая карета». Накануне премьеры «Культура» пообщалась с исполнителем главной роли Андреем Мерзликиным. 

культура: По сюжету Ваш герой — известный режиссер. В действительности же эта история основана на реальной трагедии. Именно данное обстоятельство вынуждало Вас дважды отказываться от роли? 
Мерзликин: Конечно, я опасался проекции судьбы персонажа на личную жизнь, дважды перечитывал и возвращал сценарий. Но, пообщавшись с автором, понял, что эта роль может стать этапной. Подумал: просто так Господь трижды не постучит... 

культура: То есть восприняли сюжет как повод для самоанализа?
Мерзликин: Да. Наступил момент, когда начал спрашивать себя: куда иду, чего хочу от жизни? Конечно, «Зеленая карета» — не фильм про киношников: на этом месте мог оказаться политик, бизнесмен, шоумен, любой избалованный успехом «человечище». Избегая излишних подробностей, мы номинировали нашего режиссера на «Оскар». В общем, Вадим Раевский добился славы, достиг вершины. И тут жизнь выставила счет за «оказанные услуги». Но почему цена оказалась столь высока? Мой персонаж убежден, что сможет найти и покарать виновника своих бед. Это прежде всего детективная история. 

культура: Потеряв близкого человека и пытаясь защититься от боли, режиссер начинает смотреть на себя со стороны. Раевский воображает себя артистом на площадке и командует: «Стоп!», «Это никуда не годится», «Хочешь актерский дубль? Камера, мотор!» А кино, в которое он заигрался, уже кончилось. Но, вплоть до развязки, Ваш герой пребывает в уверенности, что ему все позволено...
Мерзликин: Любой человек стремится реализоваться, завоевать признание, обрести внутреннюю свободу. Если получается, то качества, позволившие добиться успеха, становятся нормой. Это опасно — люди теряют связь с реальностью, отдаляются от друзей, становятся заложниками разыгравшегося воображения. Но ментальные связи не рвутся сами собой: шаг влево, шаг вправо — звенят колокольчики... Мы затыкаем уши, а они все не умолкают, и жизнь на крыше мира превращается в кошмар. 

культура: Существует ли таблетка от звездной болезни? 
Мерзликин: Нужно иметь друзей, готовых в любой момент щелкнуть по задранному носу. По малолетству бремя славы переносится легко, а если «накрывает» в зрелом возрасте — становится не до шуток. В этом трагедия «Зеленой кареты». Тут заложена масса классических аллюзий — и двойничество, и образ отцовства — источник авторитета, власти, знаний.

культура: В этом году Вы снялись в девяти картинах...
Мерзликин: Вранье. В 2015-м был занят лишь в паре эпизодов. Мне не верят даже продюсеры — они убеждены, что график Мерзликина расписан на 365 дней вперед. Это миф. Знаете, как бывает? Раздается звонок — знакомый режиссер зовет «усилить» эпизод и говорит, что видит в нем только меня. Отказаться порой практически невозможно. 

Кино — моя работа, я отношусь к ней как к Божьему дару. Стараюсь избегать самоповторов, менять жанры, верю во внутренний рост. Всегда предлагаю режиссерам двигаться в интересную мне сторону, и пока они идут мне навстречу. 

культура: Что необходимо, чтобы не сбиться с пути? 
Мерзликин: Быть открытым и искренним с постановщиком и съемочной группой. Роль в кино придумывается не изнутри, а снаружи — нужно уметь брать и отражать. Если усваиваешь смыслы через грим, костюм, жест, интонацию, тогда и отдача будет велика. Однажды попробовал черпать изнутри и моментально достиг дна. Все, что можешь нащупать в себе, — самообман, тщеславие, эгоизм. Это тупик актерского существования. 

На эмоции далеко не уедешь. Лучше заранее все обдумать, обговорить с режиссером. Если понимаешь маневр, ловишь кураж, то делаешь роль лучше, чем умеешь. Я часто сравниваю актерскую профессию с серфом: плещешься на мелководье, подкарауливаешь волну, но уж если вскочил — будь готов рулить до конца. 

культура: Героя «Зеленой кареты» швыряет по жизни, словно щепку. А что Вам помогает удержаться на плаву? 
Мерзликин: Понимание, что жизнь готовит крутые виражи и в любой момент можно вернуться на старт... Старцы советуют помнить: на этом свете нет защиты ни от напастей, ни от суда Божьего. Чтобы выдержать испытания, необходим более основательный багаж, чем личный опыт... Инстинктивно меня начали беспокоить эти вещи, они проговаривались в беседах с друзьями, коллегами... 

культура: Из таких разговоров и появляются фильмы, подобные «Училке», «Родине» и «Зеленой карете». Кажется, мы нащупали метасюжет осенних российских премьер с Вашим участием. В россыпи частных трагедий маленьких людей просматривается социальное брожение, включаются механизмы коллективной рефлексии, шлифуется «зеркало для героя». 
Мерзликин: Да, впереди большие перемены. Будет ли общество единым, смогут ли дети стать самостоятельными гражданами? Чтобы ответить на эти вопросы, нам необходимо видеть горизонт будущего. 

культура: Но пока мы остаемся заложниками нерешенного прошлого? 
Мерзликин: Рожденные в 90-е отличаются от моего поколения лишь тем, что не являются преемниками советских идеалов, о которых мы порой чрезмерно громко говорим. Но и мы — не наследники, а лишь свидетели великой истории. 

культура: Как вернуть преемственность?
Мерзликин: Только через признание собственного невежества и работу над собой. Как в финале «Училки» — многим он кажется слащавым — пойти в поход, попеть у костра, поговорить наперебой... Или сбежать всем классом в кино. Дружба остается с человеком навсегда, заставляет забыть про двойки, обиды, ссоры. Если ты открыт миру, вокруг собираются единомышленники. Например, учительница моего сына — мой друг, и я гордо говорю Феде, как в советские времена: «Я отдал тебя в школу, пусть она сделает из тебя человека!» Важно, чтобы дом всегда был открыт для друзей, дети слушали мужские разговоры. Иначе отцовский авторитет не работает — любая нотация, длящаяся дольше минуты, забивает «фильтр» и блокирует коммуникацию. Я никогда не заставлял своих ребят ходить в храм. Они тянулись за мной, внимательно наблюдали. Недавно опоздал к ужину и удивился: молитвы перед едой читал мой сын. Хотя рядом была жена, он — как единственный мужчина в доме — сделал, «как папа». А я, боясь спугнуть, тихонько стоял за углом.

культура: Гордились?
Мерзликин: Радовался. Оговорюсь: право рассуждать на эти темы мне дает чувство юмора по отношению к себе и профессии. Раньше называл свою работу хобби, потом мне запретили коллеги. Но суть дела не изменилась. Я прекрасно понимаю, кто Эверест, а кто — деталь ландшафта. Леонов, Папанов, Бурков, Евстигнеев — мой догмат и горизонт. Конечно, времена меняются, но поднятая ими планка маячит далеко наверху, и дай Бог, чтобы появилась возможность хоть чуть-чуть к ней подтянуться.

культура: Ваша энергетика позволяет проводить аналогии с западными звездами. А кто из них ближе Вам? 
Мерзликин: В детстве мы часто шутили: кто круче, Шварц или Слай, Чак Норрис или Брюс Ли? А на самом деле — дуэт Аль Пачино и Де Ниро в драме Майкла Манна «Схватка». Микки Рурк дорог мне во всем диапазоне: от слащавого волокиты в «Девяти с половиной неделях» до святого «Франциска», гения «Пьяни» и мстителя «Пули», сценарий которой он написал сам. И, разумеется, «Рестлер», «Сердце ангела». Ему, как никому другому, дано умирать и возрождаться. Но я ценю звезд как обычный зритель — как только закончится интервью буду думать о жене и детях, затем — о творчестве и где бы найти работу. Возможно, пора вернуться на сцену. 

культура: К Шекспиру или Гоголю?
Мерзликин: К обоим. Эксцентрика и метафора — две стороны одной медали. Но пока это все мечты-мечты-мечты... 

культура: Недавно Вы сняли любопытную короткометражку «GQ». Планируете полнометражный дебют?
Мерзликин: Нет, но меня могут спровоцировать. 

культура: А что для Вас главное в кино? 
Мерзликин: Вернуть доверие зрителя к отечественным фильмам. Пока на одну удачную работу у нас снимается три постыдных, поэтому каждая новая роль становится для меня первой. Всякий раз рискую репутацией. Если зритель, посмотрев «Зеленую карету», скажет: это совсем не то, о чем Андрей говорил, потеряю лицо. Но не во мне дело. Наше кино не выживет в режиме инвестиционной благотворительности. Должна быть придумана схема возврата денег, иначе это нечестный труд. Если залы не работают, давайте монетизируем интернет. 

Карету, мне карету

Кинорежиссер Вадим Раевский порхает по жизни, словно мотылек, перелетая со съемочной площадки на ток-шоу, коротает ночи в объятиях на все готовых актрис и уделяет мало внимания своим домашним. В один злосчастный день привычный мир рушится. Потеряв семью, ловелас переквалифицируется в детектива, пытающегося разыскать виновника своих бед. 

При этом он грезит «золотым веком» — вспоминает студенческие годы, когда вместе с друзьями и любимой распевал у костра колыбельную барда Александра Суханова на стихи Овсея Дриза в переводе Генриха Сапгира: 

Спят, спят мышата, спят ежата.
Медвежата, медвежата и ребята.
Все, все уснули до рассвета...
Лишь зеленая карета
Мчится, мчится в вышине...

Одноименный фильм Яна Фрида 1967 года о горькой судьбе водевильной актрисы Варвары Асенковой (ее сыграла молодая Наталья Тенякова) к новой «Зеленой карете» отношения не имеет.