В конце концов Риба арестовали и приговорили к четырехлетнему заключению, из них три года — условно. Пять лет назад он вышел на свободу и снова занялся живописью. Правда, теперь подписывает полотна своим именем. 

В гостях у самого известного французского фальсификатора в парижском пригороде Мезон-Альфор побывал наш корреспондент.

культура: Что движет фальсификатором? Жажда легкого заработка? Стремление к самоутверждению?
Риб: Все вместе. Художник-копиист — это иллюзионист и фокусник. Мастер невидимого фронта, не получивший признания и жаждущий реванша. 

культура: Согласно «Автопортрету...», Ваше детство прошло в борделе? 
Риб: Я появился на свет в городе Роане, неподалеку от Лиона, в публичном доме «Белая лошадь», завсегдатаями которого были местные нотабли. Его содержала моя мать, мадам Жанна, не умевшая ни читать, ни писать. Отец владел кинотеатром по соседству и любил повторять: «Пока месье развлекается с девицами, его супруга ведет детей в кино. В обоих случаях я в выигрыше». Папаша был известным человеком в бандитской среде. К нам домой приходили гангстеры из группировки «Передние ведущие». 

культура: Подобная обстановка не слишком располагает к занятиям искусством...
Риб: Действительно, в моей семье умели обращаться с оружием, а не с кистями и красками. Тем не менее лет в шесть я начал рисовать, увидев орнамент на кимоно моей матери. Вдохновение черпал и в ар-деко оформлении нашего борделя. Поскольку родитель рано выставил меня за дверь, рос я на улице. Многому научился, работая подмастерьем на шелкоткацкой фабрике. 

культура: Кто же заметил Ваши таланты?
Риб: Свой первый заказ я получил от корсиканского мафиози — крестного отца Меме Герини. Он поручил мне портрет матери, который я должен был написать по ее фотокарточке. Денег он не заплатил, зато нашел мне работу оформителя в лионском кабаре. 

культура: Что подвигло Вас заняться подделками?
Риб: Знакомство с известным издателем книг по искусству Леоном Амелем и его другом, типографом Анри Гийяром. У них были тесные связи с арт-дилерами, перекупщиками и коллекционерами. Увидев, как я ловко мажу, они предложили мне сделать копию Шагала. Хоть и не сразу, экзамен я выдержал и начал получать первые заказы. Овладевать ремеслом пришлось долго.

культура: Какой работой Вы особенно гордитесь? 
Риб: Пожалуй, копией картины Фрагонара, сгоревшей в годы Второй мировой войны. В целом мне удавались работы художников, которых я особенно ценил: Марка Шагала и Пабло Пикассо. 

культура: Не поделитесь секретами Вашего производства?
Риб: Многие живописцы работали сериями из 20–30 рисунков на одну тему. Я создавал еще один, который в нее «вписывался». Но прежде чем взяться за фальшак, месяцами изучал мастера, старался по возможности почувствовать себя в его шкуре. Чтобы писать, как Пикассо, я, подобно актеру, вживался в образ, играл его роль, во всем ему подражал. Наконец, пользовался холстами и красками определенной эпохи, умел «старить» полотна.

культура: Разве у искусствоведов никогда не возникали сомнения в подлинности Ваших «Модильяни» или «Дега»?
Риб: Возникали. Один умник понял, что мой «Шагал» — фальшивый. Правда, когда в моем присутствии эту работу показали дочери мэтра Иде, она сразу развеяла все подозрения, сказав «я даже помню, как мой отец ее писал». Специалист был посрамлен. А я праздновал триумф. В другой раз современному французскому художнику Ладисласу Кийно так понравились мои экзерсисы по его мотивам, что в ходе экспертизы он подтвердил свое «авторство».

культура: Сколько подделок на Вашей совести? 
Риб: Давно сбился со счета, но, думаю, от трех до четырех тысяч. В моей обойме было полторы сотни художников разных эпох. Конечно, не всегда выходило удачно. Мешало, что порой заказчики очень спешили: «Поторапливайся! Изобрази нам Пикассо прямо сейчас!»

культура: Вам известно местонахождение Ваших трудов?
Риб: Некоторые висят в музеях. Другие всплывают на аукционах, в галереях или частных коллекциях. Никто не заинтересован в разоблачениях моих фокусов — все боятся скандалов. Защищая репутацию, музеи скрывают подделки, выдавая их за оригиналы. Это относится не только к живописи. Например, многие «древнеегипетские» мумии — на самом деле фальшивки. 

культура: Как Вы сегодня относитесь к своим работам?
Риб: С юмором. Глядя на них, посмеиваюсь. Честно говоря, смотрятся они не хуже подлинников. Если я сегодня объявлю, что в той или иной коллекции или музее находятся мои картины, мне никто не поверит. Решат, что я либо сумасшедший, либо мегаломан. Но у меня есть доказательства: на некоторых полотнах я прятал свои крошечные монограммы.

культура: Значит, приобретение картины всегда связано с риском? 
Риб: Нет никаких гарантий, что это не подделка. Эксперты далеко не безгрешны. К примеру, когда рыночная стоимость великого Вермеера была не столь высока, как сегодня, его картины выдавали за работы голландца Питера де Хоха. Да и лаборатории не всегда в состоянии дать точный анализ. Долгие годы автором «Сельского концерта» в Лувре считали Джорджоне, а потом решили, что это Тициан. Раньше крупные галереи занимались художниками на протяжении многих лет, знали все их работы и могли гарантировать подлинность и провенанс. Сегодня положение изменилось. Говорят, Камиль Коро написал за свою жизнь две тысячи работ, из которых три тысячи сегодня находятся в Соединенных Штатах. 

культура: Аукционы порой становятся ареной махинаций...
Риб: Действительно, с молотка уходит немало фальшаков. Обилие подделок, пользующихся огромным спросом, означает триумф рынка над искусством. Покупают не картины, а имена и особенно — экспертные заключения. Многих интересует только одно — через несколько лет перепродать картину с наваром. 

культура: Когда Вы занимались подделкой, не боялись ареста?
Риб: Над моей головой постоянно висел дамоклов меч, но я был молод, беспечен, зарабатывал огромные деньги и покупал... произведения искусства. Настоящие.

культура: Уликами на процессе стали 350 Ваших подделок. Тем не менее в суде прозвучали голоса в Вашу поддержку. «Если бы Пикассо был жив, — заявил один из свидетелей, — он взял бы его на службу». 
Риб: Лучше всех, пожалуй, сказал мой адвокат мэтр Антонен Леви: «Вы собираетесь уничтожить его работы. Но кто знает — может, среди них есть истинные шедевры?!»

культура: Почему не тронули Ваших подельников? Круговая порука? Омерта — мафиозный обет молчания? 
Риб: В силу каких-то причин полиция не стала копать слишком глубоко, и на суде прокурор признал, что следствие велось из рук вон плохо. Процесс грозил взорваться, как атомная бомба, но ее обезвредили (смеется). Все боялись, что я назову имена. Пока я этого не сделал. Может, приподниму завесу тайны в следующей книге. 

культура: Вы упоминаете о связях мира искусства с преступным сообществом.
Риб: Криминал застолбил свое место везде, где крутятся большие деньги, в том числе на арт-рынке. Полиция знает об этом, но не может открыть некоторые двери. 

культура: Искусство, утверждал один эксперт, это «прачечная», где отмываются колоссальные суммы. 
Риб: Еще какие! Вспомните хотя бы выставку колумбийского скульптора Фернандо Ботеро на Елисейских Полях, которую, по всей видимости, финансировал медельинский наркокартель. Да и во Франции происходят чудовищные вещи. Скажем, тот тип, что делает надувные игрушки (популярный американский скульптор Джефф Кунс. — «Культура»), смог выставить их в Версальском дворце и даже в спальне Марии Антуанетты. Это был настоящий скандал, связанный с махинациями на высшем уровне.

культура: Вас взяли с поличным в январе 2005 года. Имущество конфисковали. Выйдя из тюрьмы, Вы снова взялись за кисть. 
Риб: А что еще мне оставалось? Теперь подписываю картины своим именем, но заработки рухнули. Занялся абстракцией. У меня появился свой круг покупателей. Мои работы стоят от 5 до 10 тысяч евро, и цены на них растут. Правда, иной клиент, озираясь, спрашивает: «Ты не мог бы мне изобразить небольшого Матисса?»

культура: Нет соблазна взяться за старое? 
Риб: Я мог бы написать еще одного «Матисса» или «Дега» — лучше прежних, но сегодня мне важна собственная живопись. 

культура: Вы также прославились благодаря кинематографу...
Риб: Спасибо «Ренуару» — я имею в виду фильм режиссера Жиля Бурдо. Великого мэтра сыграл Мишель Буке, но, поскольку он никогда не держал кисть, в кадре мои руки. Меня снимали, пока я писал несколько картин а-ля Ренуар. 

культура: С Вами консультировался и знаменитый актер Джон Траволта?
Риб: Джон провел со мной несколько месяцев, работая над лентой «Фальсификатор» («The Forger»), где исполнил заглавную роль. Возможно, Голливуд экранизирует «Автопортрет...». Есть и французский проект, посвященный моей скромной персоне. Говорят, меня хочет сыграть Жерар Депардье — мы с ним знакомы.