Татьяна УЛАНОВА, Вязники, Владимирская область

06.03.2014

95-летие Алексея Фатьянова в Москве прошло тихо. Друзья и родственники собрались в ЦДЛ. Пели, читали стихи, вспоминали замечательного поэта, который, прожив всего ничего — сорок лет, написал такое количество хитов, что хватило бы на троих. 

С большими талантами так бывает. Торопятся жить. Каждый день — как последний. Успеть по максимуму. Брать не количеством, а качеством.  

Сегодня разве что самые молодые способны спросить: «Фатьянов? Кто это?» Гораздо большей аудитории ликбез не нужен. Потому что нет-нет, да услышишь в теплой компании: «В городском саду играет духовой оркестр», «Три года ты мне снилась», «Потому, потому, что мы пилоты», «На крылечке твоем», «Хвастать, милая, не стану»,  «Тишина за Рогожской заставою». Ни 9 Мая, ни 22 июня невозможно представить без щемящих сердце куплетов: «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат», «Где же вы теперь, друзья-однополчане...» и оптимистичной, даром что созданной в разгар войны, «На солнечной поляночке»... 

Лично для меня Фатьянов — это, в первую очередь, 

«Когда весна придет, не знаю, 
Пройдут дожди, сойдут снега. 
Но ты мне, улица родная, 
И в непогоду дорога». 

Чудный, молодой, обаятельный Рыбников и его неакадемическое закадровое пение.

Неожиданный, как рояль в кустах, но необходимый, как воздух, в этой истории — Второй концерт Рахманинова... Все прекрасно в фильме «Весна на Заречной улице». Но без незамысловатых, на первый взгляд, фатьяновских стихов, положенных на обнадеживающий фа-минор Мокроусова, картина была бы иной.

Вязники — это вам не Коктебель

Где брал эту тонкость и мягкость высокий, под два метра, плечистый, настоящий русский богатырь Фатьянов? Откуда черпал жизненную мудрость убеленного сединами мужчины, чтобы выразить ее в рифме?

Минувшим летом собкор «Культуры» отправилась искать истоки фатьяновского лиризма на малую родину поэта. В Вязники. Крошечный заштатный городишко — таких пруд пруди в России. Кабы не родился здесь величайший поэт ХХ века, знали бы о Вязниках в лучшем случае жители окрестных деревень. Даром что в городе, в котором не насчитать и 40 тысяч жителей, родились 26 Героев Советского Союза и России — в пересчете на душу населения больше, чем где бы то ни было.

«Вы не пишете стихов? — спросили меня невзначай на высоком берегу реки. — Теперь будете!» Ах, если бы все было настолько просто. Если бы достаточно было ежедневного созерцания красот земли древнерусской, где круто извивается, торопясь по своим делам, привольная Клязьма. Однако за прошедшие полстолетия второго Фатьянова Владимирщина не народила. 

Сам он, хотя и покинул малую родину в десятилетнем возрасте, любил бывать в Вязниках, где теперь часто цитируют его фирменное: «Клязьма-речка, подскажи словечко...» Для кого-то парадокс, для Фатьянова — почти аксиома: в дивный морской Коктебель мог уехать с чистой тетрадкой и с чистой же тетрадкой вернуться. С Вязниками таких казусов не случалось ни разу. Родная природа действовала на Алексея Ивановича магически. К сожалению, теперь уже практически некому рассказать о Фатьянове. У тех же, кто рассказывает, воспоминания, как правило, отрывочные, путаные. И по большей части — «из третьих уст», когда быль превращается в легенду, факты — в мифы. Тем не менее в Вязниках память о знаменитом земляке чтут, как могут. Главные достопримечательности города связаны с его именем. Скажем прямо, Фатьяновым райцентр и кормится.

Ежегодно в марте здесь проходит поэтический конкурс «Фатьяновская весна» (в прошлом году самому юному чтецу было 2,5 года). Летом его победители выступают на фестивале песни, который проводится уже сорок лет. Сюда же стараются пригласить крупных, московского и всероссийского масштаба, звезд. Не все соглашаются променять выгодный корпоратив на городской парк в трехстах километрах от столицы. Иные хамят: гусь свинье не товарищ. 

Но настоящие артисты приезжают. Им, простите за жаргон, не западло петь Фатьянова на его родине. И с популяризацией настоящей поэзии в Вязниках вроде бы проблем нет. Шахматный турнир — имени поэта, футбольный матч — в его честь. Три музея, школы, библиотеки, клубы — все «работают по Фатьянову» круглогодично. Чтобы заманить детей на выставку, надо, конечно, изощриться, придумать нечто, сетуют сотрудники единственного в России Музея песни ХХ века, открытого в бывшем здании «Торгового дома Фатьяновых», но живут муниципалы все равно за счет школьников. Вопрос о выделяемых музею средствах вызывает здесь нервный смех. Зарплата смотрителя равна МРОТ. Работы в городе почти нет. Молодежь уезжает в поисках лучшей доли. Остальные выживают. Оттого рифма «Вязники — праздники», которой здесь любят бравировать, на оптимистический лад настраивает слабо. 

Июльский фестиваль поэзии и песни в День города, на Казанскую, — безусловно, начало начал всех фатьяновских акций. Но больше — фишка, бренд Вязников, который во что бы то ни стало надо удержать. С каждым годом делать это все сложнее. Приходится приглашать тех, кто соглашается. И закрывать глаза на то, что молодые исполнители вроде Пелагеи не способны за несколько дней выучить для выступления хотя бы одну песню на стихи Фатьянова. Для привлечения к мероприятию прессы и зрителей все средства хороши? Местные чиновники от культуры плачутся в жилетку: такого спонсора, как жена премьера, курирующая День семьи, любви и верности в Муроме, нет; в Вязниках — практически все на голом энтузиазме. И говорят как по бумажке: национальная идея-то улавливается — тут и гражданственность, и патриотизм, и чувство любви к малой родине...

Ничего не надо, только пойте!

Для Анны Китиной, внучки Алексея Фатьянова, Вязники — больше, чем малая родина. «Бабушкин хвостик», как называли ее на Владимирщине, ездит на Фатьяновский фестиваль с детства. 

— Во время войны были сыны полка, а я стала дочерью праздника, — улыбается Анна. — Бабушка разобрала весь архив Алексея Ивановича, создала оргкомитет фестиваля. И всегда сама приглашала в Вязники поэтов. Теперь я пытаюсь это делать. Но, честно говоря, совсем не рада, что так сложилось, потому что приходится не только уговаривать исполнителей приехать, но и выслушивать обидные, подчас хамские отказы... В советское время все было организовано на другом уровне — помогали Союз писателей, парторганизации. Размах, что и говорить, был иной. Сегодня авторские права на произведения Алексея Фатьянова принадлежат его сыну Никите и моему отчиму (дочь поэта — мать Анны Алена умерла 10 лет назад. — «Культура»). Я действую по доверенности и, подписывая договор, всегда говорю: «Пожалуйста, ничего не надо, пойте бесплатно. Только пойте!»  

Единственный прижизненный сборник стихов Фатьянова вышел в 1955-м тиражом 25 тысяч экземпляров. В этом году Анна планирует переиздать книгу. А недавно на свет появился уникальный подарочный двухтомник — более 200 песен Алексея Фатьянова с нотами, в том числе из кинофильмов. Издание посвящено памяти Галины Николаевны, вдовы поэта, которая до самой смерти в 2002-м была настоящим локомотивом фатьяновского движения. Даже в мир иной ушла через несколько часов после летнего фестиваля.

— Фатьянов — гениальный поэт, не хуже Есенина, я с удовольствием  выступаю с его стихами, — говорит 89-летняя родственница, актриса Марианна Федоровна Модорова. — Но после его смерти память о нем сохранялась только благодаря Галине Николаевне. Это она толкала, пробивала, издавала книги... А теперь, давайте честно скажем, его стали забывать. Потому что русский мужик. Русские своих не продвигают.

— Если бы песни звучали регулярно, может, и народ пел бы их чаще, — предположил сын поэта, подполковник в отставке Никита Фатьянов. — Хотя, наверное, у Фатьянова, по нынешним меркам, не тот ритм, не та аранжировка. Молодежь любит, чтобы барабаны стучали. А у него песни тихие, спокойные, мелодичные. Сам-то я слушаю их с удовольствием. Особенно «Когда проходит молодость», написанную папой в 27 лет. И фильмы с его песнями люблю. «Свадьбу с приданым», «Дом, в котором я живу», «Весну на Заречной улице»... 

На мой, не очень молодежный вкус, никакие аранжировки песням Фатьянова не нужны. Самодостаточны они. Тем более в исполнении Ансамбля имени Александрова, Леонида Утесова, Владимира Трошина, Георга Отса, Николая Рыбникова, Клавдии Шульженко. Какие ритмы? Какие барабаны? И требуется ли какая-то особая раскрутка песням, которые поют не только на русском, но и на чувашском, коми-пермяцком, китайском? О которых нередко говорят: «слова народные»?.. 

— Фатьянова трудно петь плохо, — убеждена Марианна Федоровна. — Но сейчас, пожалуй, нет исполнителей, которые могли бы сравниться с Леонидом Шумским или Эдиком Лабковским...

— Мало внимания сейчас Фатьянову, — вторит ей одессит Алексей Курбатов, дед которого, спецкор «Красной звезды», был знаком с Алексеем Ивановичем. — А ведь это поэт мирового класса. Представьте, после войны приехал в Одессу, за неделю проникся атмосферой — так, будто родился и провел там всю жизнь, и написал «В тумане скрылась милая Одесса» — одну из любимых горожанами песен. Хотя многие до сих пор думают, что если ее исполнял Утесов, то он ее и сочинил.  

Шампанское из детского горшка

Будете в Вязниках... Звучит нескладно, но, если вы путешествуете по Горьковской автодороге, заехать действительно нетрудно. Так вот, будете в Вязниках, погуляйте по городу. Здесь сохранился деревянный дом, где делал первые шаги будущий поэт. И каменный — в центре города, бывший «Торговый дом Фатьяновых» (бочковое пиво возили из Москвы, фетровую обувь делали в своих мастерских).

Экскурсии не отнимут уйму времени. А о семье поэта узнаете немало интересного. И про деда по материнской линии — эксперта по льну, которого привлекали для заключения сделок за границей. И про иконописцев из Мстёры — по линии отца. С улыбкой поведают вам про Соловьева-Седого, который сначала познакомил Алексея с будущей женой Галиной, а потом крестил их дочь Алену: обряд назывался сабантуем, и композитору надлежало непременно выпить шампанского из подаренного на крестины детского горшка. С умилением расскажут трогательную историю о голубом сервизе, подаренном Фатьяновыми кормилице маленького Алеши и вернувшемся спустя десятилетия в музей — с отбитыми ручками... Покажут трофейную печатную машинку «Rheinmetall», добытую корреспондентом газеты «Комсомолец» Фатьяновым в бою и прошедшую с ним всю войну (немецкие клавиши Алексей Иванович переделал на русские сам). А еще станут долго восхищаться Галиной Николаевной Фатьяновой — здесь ей посвящен отдельный уголок. И вспомнят, как купила она у Бернеса рояль для дочери. Как после смерти мужа шила на продажу фартуки, в непростые 90-е пекла пирожки для ресторанов. И непременно — как привезла в Вязники огромную холщовую рубаху а-ля рюс:

— Вот, девочки, от мужа осталась...

— Хорошая, — одобрили сотрудницы музея.

— Решила: кому подойдет — за того и замуж пойду. Не нашла. Нет таких, как Фатьянов...

Оставшись в 33 года вдовой с двумя детьми, Галина Николаевна хранила память о муже до конца жизни. Теперь семейные традиции продолжает восьмилетний правнук поэта Егор Цедяков, в прошлом году впервые выступивший на фатьяновском фестивале. Для подготовки к ответственному мероприятию ему нужно было заранее приехать в Вязники. Но через пару дней мальчик позвонил маме в слезах: «Забери меня, пожалуйста! Это очень тяжело — быть великим артистом...»  

Летом в Вязниках состоится очередной фестиваль песни, посвященный Алексею Фатьянову. Наверняка будут и новые, совсем юные участники. Но закончится он как всегда — совместным пением артистов и зрителей. И хотя дело происходит жарким июльским днем на солнечной поляночке, исполняется обычно «Когда весна придет, не знаю...», Фатьяновская весна продолжается. 

Образ Фатьянова

Из воспоминаний поэта Якова ШВЕДОВА

Алексей Фатьянов. Сейчас ему было бы всего лишь шестьдесят (воспоминания написаны в 1979 году — «Культура»), но нельзя говорить в прошедшем времени о нем и его песнях. Жизнь Фатьянова продолжается в песнях, потому что в них так ощутима судьба рядового советского человека.

Мне все нравилось в Алексее. Нравилась его стать, походка, даже бахвальство. Высокий ростом, широкоплечий, с румянцем «во всю щечку до височка», как у доброго молодца в русской песни, он был аристократичен в самом лучшем понимании этого слова.

Впервые я встретился с ним в серенький зимний день у подъезда Дома композиторов. Он стоял на ветру, широко распахнув полы нарядного пальто с большим и очень пышным бобровым воротников. И в это мгновение был похож на кустодиевского Шаляпина.

Осталась в памяти и встреча с Фатьяновым на празднование годовщины Дня Победы — 9 мая 1946 года. В так называемом дубовом зале Дома писателей были накрыты столы. От света хрустальных люстр в графинах синела водка, на бутылках с винами дрожали багряные и оранжевые пятна. В зале — не протолкнешься. Алексей Суриков читает еще не опубликованное стихотворение о собственном корреспонденте. Фронтовики долго аплодируют ему.

— А теперь товарищи послушайте меня! — кто-то громко говорит с антресолей. — Я написал сто песен. Сейчас в честь Дня Победы я спою сто первую.

На левой стороне антресолей я увидел розовощекого Алексея Фатьянова. В зале наступила тишина. Фатьянов лукаво и молодо запел еще никому не известную тогда песню о летчиках, у которых «первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки, а девушки потом».

Он допел свою сто первую до конца. Возбужденный аплодисментами, спустился в зал и легко нашел место за чьим-то столиком…

Как-то пришлось мне обедать вместе с Фатьяновым, Павлом Радимовым, Василием Сидоровым в нашей писательской столовой. Мы не спешили расходиться. Алексей оглядел нас троих так, будто не знал до этого, и несколько заносчиво сказал:

— Я написал новые стихи. Сейчас прочту. Слушайте. Начинаю! — И прочитал нам поэтическую миниатюру о начальнике станции, которого зовут… Катенькой.

— Хорошая получилась песня, — сказал Павел Радимов. Его поддержал и большой друг Фатьянова поэт Василий Сидоров. Я поспешил поздравить автора с удачей:

— Какая строка: «Краше нашей станции в мире не найдешь!» Пока ты живешь на белом свете, всегда у нас будут новые песни фатьяновки…

Алексей призадумался.

— Писал стихи — опять вышла песня. Когда же будут стихи? Когда же?..

… В 1957 году поэтическая секция поручила Марку Лисянскому и мне срочно подготовить издание советских песен. Время шло к Международному молодежному фестивалю в нашей столице. Все переговоры с издательством на себя взял Лев Ошанин. Быстро определили состав редколлегии. В нее вошли Лев Ошанин, композитор Анатолий Новиков, Алексей Фатьянов и Геннадий Коренев.

За самый малый срок мы дружно подготовили содержание будущего сборника. И самым требовательным и строгим из редколлегии, к всеобщему удивлению, стал Фатьянов. Он знал песни не только по названиям, но и чувствовал душу каждой из них. Он писал авторам письма и просил, чтобы они как можно скорее присылали свои песни, время не терпит. А когда узнал, что в издание вошла лишь одна песня покойного Павла Шубина, то напомнил нам, что у этого хорошего русского поэта есть еще песня о станичном подростке, просившем председателя дать ему жеребенка, которого он вырастит и поедет служить в буденновскую конницу. Вместе с песней Шубина он принес несколько песен Твардовского.

Все мы еще раз приятно были удивлены фатьяновской работоспособностью, точностью его критических замечаний. Редколлегия вмести с ним, составителями, провела несколько рабочих заседаний в ошанинской квартире. И сборник вышел в срок, к началу фестиваля. Подводя итоги, Лев Ошанин сказал:

— Мы часто говорим, какой должна быть в наше время советская песня. Фатьянов вместо разговоров выдает одну песню за другой. И каждая из них по-своему замечательна. Этот беспечный с виду человек выходит на первое место и уже стал признанным мастером. Горюем, что нет песен о рабочих. А Фатьянов их уже написал, они прозвучали с экрана, и молодежь полюбила эти песни.

Он имел в виду фильм «Весна на Заречной улице».

Алексей Фатьянов верил, что многим его песням суждена долгая жизнь. Время подтвердило эту веру.

Как-то знакомая мне и Фатьянову особо ради праздного любопытства спросила его, кого из советских поэтов он считает первым, кого вторым и третьим. И Алексей, озорно сверкнув глазами, сказал ей, что считал и будет считать первым поэтом нашей страны Александра Твардовского, вторым — Михаила Исаковского, а третьим — он лукаво улыбнулся — безоговорочно себя.