Валерия КУДРЯВЦЕВА

22.11.2013

С Игорем Носовым — внуком писателя Николая Носова — мы разговариваем на выставке его отца, известного советского фотографа Петра Носова. Вышло так, что все потомки знаменитого детского писателя не обделены талантами. Внук Игорь — тоже фотограф, а кроме того, пошел по дедовым стопам — сам с удовольствием пишет для детей, в том числе про Незнайку. И уверен, что многие стержневые качества характера, многие представления о жизни, которые сегодня позволяют ему сказать: я чувствую себя счастливым человеком, — все это дедово воспитание и наследство. 

культура: Семья планирует как-то отмечать 105-й день рождения Николая Носова? Торжества, празднования, издания? 
Носов: Празднеств никаких не будет, по отношению к Носову это слово вообще неприемлемо. У Носова были работа, книги, популярность, но празднеств не было. Это не плохо, я думаю — это закаляет всех Носовых и они только и думают: что бы еще такое сделать. В «Крокус-холле» будут праздники с Незнайкой в декабре. Но это приурочено просто к каникулам и Новому году.

Дед постоянно работал. Он ведь сочинял не только книги, но сценарии к фильмам, мультфильмам, пьесы. Не хотел, чтобы его творчество переделывали другие и говорили, что они видят по-своему. Если посмотреть на все, что дед сделал, не удивительно, что ему некогда было отдыхать. Он ходил, конечно, на какие-то концерты, по театрам, в кино с большим удовольствием. Иногда ездил на юг или в Прибалтику. Но и там работал. Потому что в Москве условия для его труда были зверские — теперь я это понимаю. Как можно работать, живя напротив Киевского вокзала? Тогда ходили еще паровозы, которые гудели, и стекла в квартире вибрировали и все громыхало. Летом дед снимал дачу — Востряково, Голицыно. Именно снимал — у него не было дачи в Переделкино, как у других, или в Коктебеле. 

Я прочел одно письмо недавно — дед просит писательский кооператив продать ему в строящихся домах квартиру. И получает ответ: уважаемый Николай Николаевич, Вы человек достойный, но квартир больше двух комнат уже нет, вы опоздали. И дед покупает обычную двухкомнатную сорокаметровку и опять живет в маленькой квартирке, где негде даже достойно расставить на полках авторские экземпляры его книг.   

культура: А вообще Ваш дед умел доставать, организовать, требовать? Просить?  
Носов: Он никогда этим не занимался. Не потому что не умел, мне кажется, — не хотел. Он понимал, что много работает и много зарабатывает — как какой-нибудь монтажник высокого разряда. У него был характер, нацеленный на работу. А поскольку это был период нищеты, то если он не мог купить, что хотел, то он уже и не просил.

культура: Для большинства Носов — автор замечательных детских рассказов, кто-то знает его мультфильмы. Гораздо меньше известно о Носове-кинематографисте… 
Носов: Это правда. Есть фильмы «Фантазеры», «Дружок», где дед был автором сценария. Он присутствовал на съемках, следил внимательно. Ему это было и нужно, и интересно, он был кинематографистом по образованию. Но не стал человеком кино, хотя снимал научные и учебные фильмы как сценарист и режиссер. С 30-х годов работал на киностудии научно-популярных фильмов, но уже в 38-м вышли его первые рассказы. За каких-то пять лет он ушел от кино в литературу — детскую. Так в ней и остался. 

культура: Это было связано с рождением сына? 
Носов: В первых же рассказах присутствуют Петя и Валя — сын и племянница. Это наблюдения и преломления того, что происходило перед его глазами, в литературу. Я сужу еще и по себе — как я изменился с рождением ребенка. Начинаешь наблюдать, запоминать, придумывать, рассказывать. И это идет изнутри. Дед ведь мог прекрасно заниматься кино. И может, потом перешел бы от научных фильмов к художественным — в силу своего духа, и стал бы известным сценаристом или режиссером хорошим… Но изнутри рождалось совсем другое... 

культура: «Повесть о моем друге Игоре» — это уже наблюдения за Вами. Понятно, что дед Вас помнил с рождения. А Вы с какого возраста помните деда? 
Носов: Лет с 6-7. Помню, как играли, как он меня учил читать, писать, делал по слогам написанные азбуки в тоненьких тетрадочках маленьких — в 32-ю долю листа. Запало в память, как мы с ним гонялись по магазинам детским, как однажды я остался в автобусе на Ленинском проспекте, толпа деда выпихнула, и ему чудом удалось где-то в дверях застрять, зацепиться. В итоге меня тоже вытолкнули к нему из автобуса, и мы благополучно отправились в магазин «Лейпциг». Помню наши походы: ловили рыбу — пескарей, ершей, бычков — в торфяных озерах в Голицыно. 

культура: На съемных дачах?
Носов: В Голицыно был дом творчества писателей. Но дед не любил, чтобы было слишком много писателей, он всегда жил в стороне. Наверное, людям казалось, что он их чурается, считает себя выше. Но они ему просто мешали, отвлекали. А деду некогда было. Он работал… Со мной много проводил времени, играл, но я думаю, это ему было нужно. Все его творчество — обучение ребенка чему-то. Общение со мной ему, наверное, кроме радости общения дедушки с внуком, доставляло еще и радость профессиональную. Я был для него экспериментальным полем.

культура: А когда Вы стали постарше? 
Носов: Вместе играли в шахматы, дед меня учил играть на гитаре, на мандолине…

культура: На мандолине?
Носов: Да, он играл на мандолине. Не знаю, почему так получилось. Вместе тритонов ловили, лягушек… Познание мира. Интересно было понять, чем жаба отличается от лягушки. Только вот не охотились — ни с дедом, ни с отцом. Оба не любили убивать зверушек. Как в «Трех охотниках»: «много разных зверушек видели, но никого не убили». 

культура: А из серьезного?
Носов: С дедом у нас были разговоры — о житейских вещах, он учил меня больше слушать — меньше говорить. Учил вести себя осторожно в обществе, где все было неоднозначно. И непрозрачно. Я многое взял от деда. 

культура: Осторожно — это как? 
Носов: Дед пережил много периодов, когда люди за свои слова могли поплатиться, не сделав ничего дурного. И меня учил всегда думать, что делаю, быть осторожным. И в то же время быть свободным от общества. Дед был независимым. Но поэтому он и жил — то у железной дороги, то на 40 квадратных метрах, хотя мог заплатить за 140. Зато он создал вещи, которые на весь мир разошлись — живут после него, дают возможность быть независимой всей его семье уже в двух поколениях, в том числе материально. Он говорил, что профессия должна быть свободной. Желательно, чтобы человек нашел для себя дело, которое его увлечет, в котором он сможет достичь успеха. Я тоже стараюсь быть независимым от общества. Опять-таки не умею просить, не умею устраивать праздники…  

культура: Когда дедушка ушел из жизни, Вы что-то разбирали — архивы, дневники?
Носов: Дневников он не вел. У него были записи — достаточно разрозненные, сложный почерк, мелкий. Произошло то-то и то-то, или мне звонил этот-то, а я ему сказал то-то. Запись событий. 

культура: Это публикуемо?
Носов: Нет, потому что никому не нужно, как и праздники по поводу юбилейных дат. Наверное, рано или поздно будет очень нужно. Но не сейчас. Главное, что рассказы можно читать детям. По многу раз. Это проверено. 

культура: Вы имеете в виду — в разных возрастах?
Носов: Даже в одном возрасте — через день это можно читать по 2-3 раза. Дети с удовольствием слушают. Эти истории настолько просты, понятны и поучительны, что ребенок, даже если сразу не понимает, чувствует, что ему что-то хотят сказать. У деда все так просто, весело — казалось бы, что там интересного в «Живой шляпе»? А ее читают ребенку по несколько раз, и он слушает. Что это, я не понимаю. Наверное, талант.

культура: О Носове часто говорят: он сам оставался ребенком…
Носов: Ну, это некий такой штамп, миф. Дед был очень взрослый, умный, культурный человек. Делать вид, что он был наивным, ранимым и не приспособленным — глупости. Его путь, может быть, гораздо менее наивный и детский, чем у многих писателей — его современников. Носов выбивался из их плеяды. Хотя бы потому, что они все гораздо больше окунулись в действительность, нашли там ходы, лазейки. Дед понимал, что самое главное — это творчество, работа, а не празднования юбилеев в Колонном зале. Если он сегодня не напишет или не отредактирует, работа погибла. Он проиграет.  

культура: Правда ли, что Носов входит в тройку самых публикуемых писателей? 
Носов: В тройку или в пятерку. В России. По количеству продаваемых книг. Статистика варьируется.

культура: А на сколько языков переведен Носов?
Носов: На сотню с лишним. На языки народов СССР и на все, которые на слуху. На японский, на бенгали, на хинди, на пушту.

культура: Сейчас продолжают издавать? 
Носов: Есть издания. В Румынии, Чехии, Словакии, Вьетнаме, Китае. Сейчас в Риге будет новое — как раз переводится на латышский. Меня поразило, что происходит в Румынии. При всей сложности обстановки «Незнайка» каждый год выходит тиражами по несколько тысяч. Для Европы огромное количество! И все продается. «Приключения Незнайки и его друзей», «Незнайка в Солнечном городе» и даже «Незнайка на Луне». А ведь это пародия на капитализм, который везде сейчас господствует. Эту книгу в последние годы пытались немного отодвинуть.  

культура: Живи Носов сейчас, о чем бы он писал? Проблемы современной России находили бы отражение в его творчестве? 
Носов: Возможно, он бы уже не писал. Когда жизнь сильно меняется, это влияет на человека. Та социальная гильотина, которая у нас сработала, отрубила голову всем. Хотя жил бы дед, наверное, лучше. А вот творить лучше, думаю, не смог бы. 

культура: Вы сочинили продолжение приключений Незнайки. Не страшно было браться?       
Носов: Я делал то, что должно было понравиться мне самому. И наверное, у меня получилось, раз книжки эти издаются и переиздаются. Почему я начал писать? Подрастал сын. Я за ним наблюдал. Пытался понять его, какие-то выхватывал фрагменты из его жизни. Еще меня очень подталкивала моя борьба по защите дедовского наследия. Было много людей, которые хотели к этому присоседиться. А че такого? Мы возьмем, попользуемся Незнайкой. Как все и всем пользовались при диком капитализме. И за это ничего не заплатим. Люди печатали незаконно книги, пользовались персонажами. В то время приходилось решать вопросы довольно жестко и в неприятной атмосфере. 

культура: И сегодня многие покушаются?
Носов: Был период, мы активно с этим боролись. Порой суд говорил: нет состава преступления. И было непонятно — то ли судьи искренне не понимают, то ли, наоборот, понятно, почему так поступают. Сейчас ситуация меняется — и суды стали опытнее, и судьи в этой области чуть больше работают… Но со временем я понял, что этим вообще не надо заниматься. Это донкихотство, борьба с ветряными мельницами. Так трудно, долго доказывать в суде что-либо, не стоит того. Все, что воруется, делается плохо. Оно само отомрет. 

Когда начал писать про Незнайку, меня подстегивало то, что имею на это право, я с этим вырос, я это понимаю. И умею писать. Писательство — как ниточка у шелковичного червя — пока она тянется, надо это делать. Есть сказка — экологическая — «Незнайка в Каменном городе». Был момент — я писал просто рассказы, без Незнайки. Сборник назывался «Женькин клад». Сейчас надо бы снова взяться, но — не тянется ниточка. 

культура: А что значит «экологическая сказка»? 
Носов: Ее так окрестили. Герои отправляются на плотах по Огурцовой реке и приплывают в город, весь каменный. Там нет насекомых, растений. Как потом выясняется, люди очень много оросительных каналов от реки отводили, все было хорошо, а потом забросили, вода иссякла, стали жить в камнях, в железобетоне. Простейшая тема, но оказалась интересной, издается, ее перевели на чешский, на болгарский… 

культура: Ваш Незнайка другой — не похожий на дедовского? 
Носов: Я умышленно старался Незнайку сохранить таким, каким он был. Неправильно было бы — вот Незнайка вырос, живет в других условиях. Он, конечно же, изменился — у меня совсем другая стилистика письма. Но суть Незнайки та же. Человек, который делает все по-своему, веселый, не расстраивается, что сделал не так, и даже этому радуется. Я конечно, от деда что-то перенял — я на него похож даже внешне. И мне его установки понятны. Он меня никогда им не учил, но я недаром отвечал на ваш вопрос: должно быть весело, по-доброму и со смыслом. Простые рецепты.  

культура: Будут еще у Незнайки приключения? 
Носов: Часто этот вопрос звучит. Наверное, должны быть. С тех пор, как я написал о Незнайке, прошло десять лет. Я уже другой, и есть какие-то новые мысли, наброски, планы. Даже сюжет для сказочной повести…  

культура: В одном из интервью Вы называете себя генетическим Незнайкой. До сих пор так себя ощущаете? 
Носов: Я начал писать потому, что я генетический Незнайка, и юридический Незнайка. И потому, что у меня есть дети. Я смотрю на своего отца и понимаю: вот он был правда Незнайка. И взрослым оставался таким же. Незнайка — со всеми его положительными и отрицательными чертами. 

культура: А как Незнайки взрослеют? Как это с ними происходит?
Носов: Ну, во-первых, они, конечно, умнеют. Ведь Незнайка не глупый. Умнеют Незнайки, становятся прагматичнее. И начинают писать о Незнайках.