Тамара ЦЕРЕТЕЛИ, Ярославская область

16.04.2015

В Год литературы на карте появилось новое место — Некрасовская Русь. Так назвали туристический маршрут, рассказывающий о некрасовских местах. Разработали его Ярославский фонд развития культуры и Историко-культурный комплекс «Вятское». В преддверии 200-летия поэта придумали и фестиваль «Дни Н.А. Некрасова в Вятском».Проходить фестиваль будет каждый год — вплоть до юбилейного некрасовского 2021-го... К тому времени в Вятском появится и музей поэта. 

Кстати, само Вятское — еще одно место, без которого уже невозможно представить себе Россию. Несколько лет назад село стало яркой точкой на туристической карте — после того, как сюда приехал ярославский предприниматель Олег Жаров. Эта встреча — Вятского и Жарова — оказалась судьбоносной. Причем для обоих.

Жаров попал в Вятское случайно. Нет, у его машины не заглох мотор на подъезде к селу, как то произошло с художником Любаровым рядом с деревней Перемилово, которую он впоследствии воспел в масле. Просто Жаров искал загородный дом, изъездил всю Ярославскую область. Наткнулся на Вятское, где из 114 строений 53 — памятники архитектуры. В большинстве своем без крыш, окон и дверей, но все же памятники. Потерявшие «человеческий» облик, однако сохранившие исторический. Среди руинированной роскоши стоял особняк, когда-то дом купца Галочкина, — он-то и завладел сердцем предпринимателя, тот восстановил его и начал жить. Теперь это «дом со львами», как называют здание в Вятском. «Там такие морды на фасаде!» — восхищается Жаров.

С «мордами» в селе полный порядок. Вятское в дореволюционную пору славилось каменщиками, лепщиками. На заработки отправлялись в Петербург, а, возвращаясь, привозили столичный шик. Дома строили, как в городе. И, конечно, украшали лепниной. Сельские фасады заполонили заморские звери. Так и получился маленький Питер на Ярославщине — с населением в тысячу человек.

Когда Жаров переехал в этот «Питер», разруха была, будто после бомбежки. И среди руин — отреставрированный предпринимателем дом со львами, очаровывающий скромным обаянием купечества. Подумал Жаров и решил взяться за соседние памятники архитектуры, потом — за целую улицу, еще за одну... «Остапа понесло», — шутит его жена Лариса. Выкупал руины, восстанавливал, брался за следующие. Вот только с хозяевами не всегда было просто. «У некоторых вдруг историческая память просыпалась, генетическая связь... Говорили, что приросли к этому месту, не вырвешь с корнями. Причем прежде память предков спала», — вспоминает Жаров. В общем, с появлением бизнесмена цены на родовые гнезда поползли вверх — связь времен стоит дорого. Еще дороже было все это отреставрировать. В восстановленных домах новый хозяин открывал в основном музеи...

— Помню, на общественных слушаниях в Вятском рассказывал местным, что хочу сделать в селе. Они смотрели на меня, как на идиота. Мол, ну, давай, парень, поглядим!

— А сейчас как смотрят?

— Так же. Взгляд не изменился.

— А спасибо говорят?

— Говорят. Особенно после того, как выкупил сельский клуб — тихо стало. Тут ведь «очаг культуры» был — каждую пятницу из окрестных деревень на мотоциклах съезжалась молодежь. Такие дискотеки устраивали! И драки, естественно... Смотрел я на это, смотрел, потом не выдержал и выкупил.

Теперь в бывшем клубе стараниями Олега располагаются музей и киноконцертный зал. Репертуар сильно отличается от предшественника. Недавно выступал Вениамин Смехов. Скоро концерт Юрия Башмета. А Любовь Казарновская задумала фестиваль «Провинция — душа России» с центром в Вятском. «Мы теперь в отпуск никуда не ездим, — говорит Жаров. — Зачем? Если все, кому нужно, сами с удовольствием приезжают». «Ну да, — соглашается Лариса. — Когда начинается традиционное: «Будете у нас в Москве...», отвечаем: «Нет уж, лучше вы к нам».

Своих гостей по Вятскому водят и местные жители. «Гордиться стали селом, приезжим родственникам экскурсии устраивают. Рассказывают, как было, стало, а главное — как будет. Я, например, этого не знаю, а они — да, — рассказывает Жаров. — Вы не представляете, какой здесь народ был забитый. А теперь женщины на улицу выходят — губы красят, платочки новые надевают...»

А уж как на самосознании селян отразилась Госпремия — и не передать. Жарову ее вручили в 2011-м — за восстановление села. «После этого на улице подходили, спрашивали: «А Путин когда к нам приедет?» — вспоминает Лариса. Не дождавшись ответа, сроки назначали сами. «Уже сколько раз слышал перешептывания: Путин едет...» — смеется Жаров.

Вот только село у некоторых туристов вызывает усмешку — слишком «рафинированное», ухоженное, прямо Баден-Баден. «Я им говорю: хотите не рафинированное — езжайте в соседнее», — отмахивается Жаров.

В Вятское ежегодно приезжают сто тысяч человек — примерно столько народа посещает открытые Жаровым музеи. «Даже в центральных ярославских таких толп не бывает», — с гордостью говорит основатель. Вообще, музеи в Вятском, а их здесь десять, оказались самыми выгодными с экономической точки зрения, начинаниями. Содержат себя сами, а заодно «помогают» и гостинице с рестораном. О прибыли речи нет, как и о возвращении миллионов, вложенных бизнесменом в село.

Но Жаров останавливаться на достигнутом не собирается. Недавно купил у московского букиниста Евангелие XVIII века в золоченом окладе, пропавшее в советское время из вятского Воскресенского храма. И открыл Музей возвращенной Святыни — посвященный уникальной книге. В дальнейшем планирует отреставрировать еще две улицы. В полуразрушенном доме на одной из них нашли изразцовую печь с необычными рисунками — когда Жаров об этом рассказывает, лицо у него — как у Шлимана, откопавшего Трою. По профессии он, кстати, никакой не археолог, да и вовсе не гуманитарий, а математик. В советские годы работал в Академии наук. Рассказывает, чем именно занимался, — следует непереводимая игра слов. Разобрать удается только супералгебру Ли. В 1990-х, когда все стало рушиться, ушел из науки в бизнес — обычная история. Занимается экологическим предпринимательством. «Зарабатываю там, а трачу в Вятском», — говорит.

География трат расширяется. В конце года кандидат физико-математических наук открывает в Ярославле музей современного искусства. Беспредметное искусство ему должно быть близко — он сам в Академии наук такой абстракцией занимался, никакому Малевичу не снилось. Кстати, работа идеолога супрематизма в музее Жарова тоже будет присутствовать — ее привезут из Франции потомки художника. После этого предприниматель сосредоточится на Рыбинске, где в усадьбе купцов Наумовых, которую еще надо отреставрировать, откроет историко-культурный комплекс. Ну а в родном уже для него селе собирается запустить цех по засолке огурцов — Вятское ведь когда-то считалось огуречной столицей России. Местные до сих пор занимаются исконным делом: львиная доля зеленого продукта, как в прошлом и позапрошлом столетиях, идет на север — в Архангельск и Мурманск. Жаров на северную экспансию не претендует — ему бы гостей Вятского накормить.

Но самое нашумевшее начинание предпринимателя — родовая часовня-усыпальница Некрасовых, которую математик решил приобрести. «Тут такое началось! — вспоминает он. — Ярославские газеты утверждали: «Жаров купил склеп, чтобы быть там похороненным»...

На самом деле, Жаров купил склеп, чтобы его отреставрировать — как бы абсурдно это ни звучало. До этого он выяснил: часовня, что находится недалеко от Вятского, в селе Аббакумцево, — бесхозная. Никому не принадлежит. И вообще нигде не значится. То есть нет в природе усыпальницы Некрасовых, хотя она есть... Соответственно реставрировать памятник нельзя, потому как его не существует. Пришлось доказывать обратное, собирать бумаги, ставить на учет. «Мне казалось, что организовываю провокацию, — говорит Жаров. — Все оформил. Усыпальницу выставили на торги. Думал, сейчас налетят все, начнут драться за нее. Хоть бы кто! Продается усыпальница Некрасовых, ну и ладно... Пришлось мне выкупать, желающих больше не нашлось. Сейчас проект закончен, находится на госэкспертизе, скоро начнем реставрацию». После нее Жаров собирается возвратить склеп государству. Вот только думает: а вдруг памятник опять окажется никому не нужным? 

В родовой усыпальнице поэта останков его родственников не сохранилось. После революции склеп разорили, а череп отца Николая Алексеевича, по легенде, надели на палку и ходили так по Аббакумцево... Матери поэта повезло больше — ее похоронили у Благовещенской церкви. Место выбрано не случайно — Некрасовы, имение которых находилось в соседней деревне Грешнево, были прихожанами Благовещенского храма. Церковь стоит до сих пор, а от имения не осталось ничего. Впрочем, сохранилась в Аббакумцево школа, построенная на средства поэта. Ну а неугомонный Жаров к 200-летию классика собирается открыть в Вятском его музей. А пока можно проехать по маршруту «Некрасовская Русь» — в его рамках и Грешнево, и церковь, и школа, и склеп — теперь уже официально существующий.