Алексей КОЛЕНСКИЙ

23.09.2015

25 сентября Сергею Бондарчуку исполнилось бы 95. В одном из последних интервью мастер подвел итог творческой жизни: «Я всегда выбираю материал со значительным содержанием, важным для жизни людей... Я был все время как бы в стороне, не сделал ни одной современной картины. А время, как оказалось, сохранило то, что я сделал»...

Сегодня ни у кого не вызывает сомнений — постановщик самой масштабной отечественной киноэпопеи стал полноправным соавтором великой книги и большой истории. «Культура» попыталась исследовать вселенную художника с киноведом Сергеем КАПТЕРЕВЫМ. 

культура: Дистанцируясь от «совопросников века сего», Сергей Бондарчук создал канон классической русской экранизации. А из какой «шинели» вышел режиссер? 
Каптерев: Из послевоенной. В эпоху малокартинья оказался самым востребованным героем экрана. Дебютировав у Герасимова в роли организатора молодогвардейского подполья, сыграл в «Кавалере Золотой Звезды» Райзмана, спустя два года удостоился Сталинской премии и звания народного артиста СССР за главную роль в «Тарасе Шевченко» Савченко, снимался у Эрмлера, Ромма, Юткевича... Без жажды творческих открытий, постоянной работы над собой этот роман с кино не мог бы состояться. Бондарчук отбросил ходули положительных героев, встал вровень с мастерами высокой изобразительной культуры — Урусевским, Назаровым, Шеленковым и Монаховым... 

культура: Опыт сотрудничества с лучшими операторами 50-х подарил ему стереоскопическое видение и вдохновил на режиссерский дебют? 
Каптерев: Да. Одновременно с «Судьбой человека» на экраны вышла «Баллада о солдате» — поэтическое, камерное, в лучшем смысле слова традиционное кино. А шолоховская экранизация Бондарчука — история переправляющегося через реку времени очарованного странника ХХ века — революционное экспрессионистское произведение. Он разглядел метафизику в рассказе, но, очевидно, ключевую роль сыграло знакомство с Шолоховым, предложившим режиссеру снять «Тихий Дон».

культура: Однако нашему герою выпал иной жребий. Эпопея Толстого была заказана партией и правительством?
Каптерев: Я не верю в версию личного распоряжения Хрущева. «Войну и мир» планировали экранизировать еще до войны — в итоге на подмостках страны появилась музыкальная комедия Александра Гладкова «Давным-давно». В 1944-м продюсер Александр Корда предложил копродукт с участием мечтавшего сыграть Безухова Орсона Уэллса, но резкое охлаждение отношений между союзниками поставило на проекте крест. А в 1959-м, после успешной премьеры в СССР экранизации Кинга Видора, «Искусство кино» опубликовало стенограмму обсуждения голливудской версии «Войны и мира». Виктор Шкловский сдержанно хвалил картину, Михаил Ромм негодовал — чем мы хуже? Поняв, куда ветер дует, Иван Пырьев подал заявку на постановку. Затем в прессе появилось открытое письмо в Политбюро, подписанное группой кинематографистов и армейскими генералами. 

культура: Иными словами, Министерство обороны гарантировало обеспечение проекта всем необходимым. А что сыграло в пользу выбора кандидатуры Бондарчука? 
Каптерев: Ромм и Пырьев раздражали начальство общественной активностью, Герасимову после «Тихого Дона» не давали карт-бланш, «чтобы не зазнавался»... Директор «Войны и мира» Николай Иванов вспоминал: «В предзапуске проекта к нам приезжал продюсер Майкл Тодд, предлагал совместное производство и, чтобы выглядеть более убедительно, привез в СССР первую 70-миллиметровую камеру. Переговоры не сложились, но на основе оставленного оборудования была создана фактически вся советская кинопромышленность — точнее, произошел переход камер и пленки с 35 мм на 70». Бондарчук оказался первопроходцем голливудского ноу-хау. Коллеги были уверены: не потянет. 

культура: Просчитались. На «Судьбе человека» Сергей Федорович проявил себя как великий организатор, уложившись в 74 съемочных дня, и не отправил ни одного кадра в корзину. 
Каптерев: Но с Толстым все обстояло сложнее. Шестичасовая версия Видора была сокращена для проката вдвое. Остался вопрос — как создать экранизацию, сомасштабную многофигурному роману о дворянах XIX века?

культура: Но Толстой писал не о красивой жизни аристократов, а о пробуждении национального самосознания. Удаляясь от светской жизни и французской болтовни, обретая индивидуальную речь, герои романа начинали мыслить как народ. 
Каптерев: Чиновники, однако, представляли картину в весьма далеких от классика координатах — им виделся фильм, украшающий официальные торжества к 150-летию Бородинской битвы и двадцатилетию Победы в Великой Отечественной... Бондарчук убрал мемориальность, показал историю взросления и мужания героев, преодолевающих духовный кризис и одерживающих победу над хаосом. 

культура: В этом контексте становится понятным, почему он не доверил роль Безухова ни штангисту Власову, ни актеру Смоктуновскому. Блуждая по разоренной Москве, его Пьер воспринимал разруху как проекцию своей погубленной жизни и обретал внутренний мир, открывшийся на Бородинском поле. 
Каптерев: Это так. Молебен накануне сражения — столб от земли до неба. Настоящий Толстой, мурашки по коже. 

культура: Главная загадка Бондарчука: как сумел удержать в руках эпос?
Каптерев: Прежде всего, он обладал даром исторического сознания, говорил: «У нас был кинематограф ложной социологии: если дворянин, то он кретин, если белый офицер, то злодей, если купец, то болван. В «Войне и мире» этого нет. Там, наоборот, все злодеи красивые — Элен, князь Василий, Анатоль. А положительные персонажи: Пьер толстый, у него зубы редкие, гнилые, он не держит слова, любит выпить. Наташа губастая, не то женщина, не то ребенок. Все положительные с каким-то таким изъяном». Толстой смотрит в лица героев без сантиментов, видит мир их глазами и гораздо дальше — то, что они разглядеть не могут. В этом двойном зрении проявляется гений классика и вызов режиссеру — Сергею Федоровичу пришлось реконструировать ландшафт Льва Николаевича. В архиве «Мосфильма» хранится сто папок документов о съемках «Войны и мира», представление об объеме технических работ не укладывается в голове. Минторг и Госплан заказывали сукно для пошива шинелей ХIХ века, заводы отливали пушки и ружья, старинную мебель одолжило Управление дипкорпуса. Был сформирован кавалерийский полк, 120-тысячная массовка управлялась посредством стоваттных репродукторов, использовавшихся во время войны для психологической обработки противника.

культура: Но одно дело понимать, другое — представлять. Складывается впечатление, что Сергей Федорович мыслил глубиной кадров, панорамами, бесшовным, виртуозно умножающим пространство монтажом. 
Каптерев: Он был синтетическим мастером, остро чувствовавшим правду мгновения и пространства. Прекрасно понимая природу актерской игры, умел создавать запоминающиеся образы, но часто ставил исполнителей в некомфортные ситуации. Попав в «свою» усадьбу, старик Болконский — маститый мхатовец Анатолий Кторов — терялся: как здесь играть? Проход в ставке Кутузова стоил Вячеславу Тихонову тридцати дублей. В сцене бала Наташи Ростовой снимались 500 статистов, камера Петрицкого кружилась среди них, как бабочка, смакуя «прекрасные мгновенья» мимолетной жизни в искусстве. 

культура: «Оскар» стал неожиданным бонусом? 
Каптерев: Да, американцы признали: Бондарчук сделал лучший фильм, чем Видор. 

культура: К тому же образы кровавой европейской истории выгодно подчеркивали прогрессивный имидж «миротворцев». Высоко чтимая критиками эпопея «Ватерлоо» стала эффектным послесловием к экранизации Толстого, но провалилась в мировом прокате. Почему?
Каптерев: Все наши попытки совместного производства с капстранами кончались крахом. Считается, что картину запорол перемонтировавший ее продюсер Дино де Лаурентис. 

культура: Тем не менее Бондарчук заявил себя как политический мыслитель, видящий взаимодействие вождей и масс на поле брани с толстовской дистанции, зафиксированной между мегаломаном Наполеоном и спасителем Отечества Кутузовым. Затем Сергей Федорович снял свой заветный фильм — трогательную, лирическую чеховскую «Степь», — вернулся в Россию позапрошлого века, как в собственное детство. 
Каптерев: Мне ближе великая картина о войне «Они сражались за Родину», которую в штыки приняли генералы. 

культура: А затем Бондарчука перестали понимать и принимать буквально все. В чем причина? 
Каптерев: Режиссер, по его признанию, мысливший, как Толстой, цитировавший классика абзацами, был обременен поисками материала для глобального проекта. Но что может быть эпичнее «Войны и мира»? Он хотел снимать революционное кино, однако спорить с каноническими версиями Великой Октябрьской не мог и отправился в Мексику за революционным опытом. Правда, ничего особенного в «10 днях, которые потрясли мир» так и не обнаружил. Следуя выбранному вектору, Бондарчук погрузился в русскую смуту и экранизировал «Бориса Годунова». Оказалось, пушкинский царь мучился и мыслил вполне по-толстовски. Возможно, крылья Сергею Федоровичу подрубила смерть Шукшина, готовившегося снимать в его творческом объединении «Я пришел дать вам волю» и затравленного бесконечными измывательствами над «Калиной красной». 

культура: Есть ощущение, что интернациональная элита не заказывала пробуждения народного самосознания, ставила рогатки панфиловской «Жанне Д’Арк», данелиевскому «Хаджи Мурату», «Грибоедову» Михалкова. И сегодня мы не видим картины Бондарчука в оригинальном панорамном формате. Проблема с 70-миллиметровыми проекторами разрешима? 
Каптерев: Да, в СССР каждый центральный кинотеатр в крупных городах был оснащен широкопленочной аппаратурой, сегодня подобные премьеры собирают полные залы в Нью-Йорке и Праге... «Титаник» на 70-миллиметровой копии обнаруживает все цифровые ляпы. А такие пленочные шедевры, как «Апокалипсис сегодня», «2001 год: Космическая одиссея», «Лоуренс Аравийский» и «Война и мир», завораживают куда больше, чем эффекты IMAX.