Александр МАТУСЕВИЧ, Санкт-Петербург

09.03.2023

Первой оперной премьерой нового 2023 года в Мариинском театре стал вердиевский «Набукко» — ею театр открыл «Месяц Верди в Мариинском», приуроченный к грядущему 210-летнему юбилею «маэстро итальянской революции».

Символично, что старт вердиевских торжеств дан третьей оперой гения — именно с «Набукко» началась сперва всеитальянская, а потом и мировая слава композитора, чье имя впоследствии стало синонимом самого понятия «опера». В репертуаре Мариинки рекордное количество произведений Верди — на трех петербургских сценах их идет четырнадцать. В марте помимо премьеры «Набукко» театр покажет «Травиату», «Аиду», «Дона Карлоса», «Силу судьбы», «Риголетто» и «Трубадура». Этот парад, оформленный в специальную акцию, тем не менее не уникален для театра: в январе уже что-то подобное было: подряд прозвучали «Отелло», «Травиата», «Аттила» и «Сицилийская вечерня».

Любовь главного оперного театра Северной столицы к Верди понятна: дело не только в том, что с его оперы — самые кассовые, искренне любимые публикой. У Мариинки есть своя история — ведь Верди писал для Императорской оперы Петербурга. Правда, «Сила судьбы» исполнялась только итальянскими певцами, да и помещение было иное — Большой Каменный театр, что, переделанный в конце XIX века в консерваторию, стоит и сегодня (в очередной раз в лесах — реконструкция длится уже больше десяти лет) напротив через Театральную площадь. Тем не менее композитор действительно творил по заказу из России и приезжал в нашу страну.

«Набукко» в России впервые был показан именно в Большом Каменном — спустя девять лет после мировой премьеры в «Ла Скала» (1842) он появился под названием «Нино», поскольку царская цензура не допускала изображения на сцене царствующих особ. Тут не сделали исключение даже для такого персонажа, как вавилонский царь Навуходоносор II — гонитель ветхозаветных евреев, самый упоминаемый (и с отрицательной коннотацией) в Библии монарх. Эту оперу исполняла итальянская труппа. Титульного героя пел тот же, что и на мировой премьере в Милане, великий баритон Джорджо Ронкони. Было дано всего четыре представления, после чего «Нино»/«Набукко» исчез из России на полтора века. В Мариинке про него вспомнили лишь в 2005-м: Дмитрий Бертман перенес сюда свою французскую постановку, которая затем успешно шла на Исторической сцене театра полтора десятилетия (теперь ее можно увидеть в самом «Геликоне», возглавляемом Бертманом).

Мариинский «Набукко» образца 2023 года продолжает линию последних сезонов на традиционную режиссуру, где постановщики скрупулезно следуют за либретто. Такими были недавние работы — «Орлеанская дева», «Лакме», «Итальянка в Алжире» и другие. К этой же эстетической линии относятся восстановленные недавно спектакли — «Дон Паскуале», «Отелло», «Сказание о невидимом граде Китеже», «Любовь к трем апельсинам». Это не значит, что радикального режиссерского театра больше не будет, — в мариинском репертуаре достаточно необычных спектаклей, более того, в грандиозной афише театра можно увидеть, что порой одна и та же опера представлена и в традиционном виде, и в актуализированном (например, «Евгений Онегин», «Аида»).

Режиссер Анна Шишкина, давно работающая в Мариинке, но впервые делающая самостоятельный спектакль, предложила историческую фреску в стиле «колоссаль», где основное внимание сосредоточено не на детальной проработке образов, а на визуальной плакатности. В сценографии Петра Окунева доминируют огромные ступенчатые подиумы, напоминающие месопотамские зиккураты, а также видеоконтент Вадима Дуленко, заменяющий собой рисованные декорации, задники и занавесы, — пылающий в осаде Иерусалим, торжественные и устрашающие интерьеры храмов и дворцов Вавилона с узнаваемыми сине-золотыми мотивами (а-ля ворота богини Иштар в Пергамском музее Берлина) проплывают перед взором публики. Костюмы Антонии Шестаковой также претендуют на историческую достоверность, хотя в них и заложена условность антитезы — воинственные ассиро-вавилоняне в песочно-терракотовом, словно фигурки, сошедшие с клинописных табличек Междуречья, а гонимые иудеи — естественно, «все в белом». На фоне этой прямолинейной и местами скучноватой дихотомии выделяются яркие наряды самого царя — то он в лазурно-синем, то в огненно-алом, а львиная грива кудрей и борода лопатой напоминают широко известные Вавилонские образы.

Грамотные разводки массовых сцен, четкое следование задачам партитуры, когда у солистов минимум неудобных поз, а все самое важное и вокально убойное (такого в опере хоть отбавляй) они исполняют на авансцене, динамичная смена мизансцен (между картинами декорации меняют пока не очень быстро) работает на образ спектакля в стиле Арены ди Верона: дидактичного, простого, яркого, сосредоточенного на музыкальном исполнении. Нужно ли большее для «Набукко», для этого псевдоисторического блокбастера с колоссальной концентрацией страстей на единицу времени? Едва ли. Большинство виденных до сих пор режиссерских интерпретаций этого опуса с временными телепортациями и фрейдистскими копаниями в психике персонажей выглядели малоубедительно, а порой и глупо.

В премьерный день, 5 марта, Валерий Гергиев сразу «бросил в бой» оба состава исполнителей, а сам дважды вставал за пульт. Днем первую премьеру спели более молодые вокалисты, а вечером второй спектакль, играющий роль более престижного показа, отдали зрелым мастерам.

Золотой лауреат недавнего конкурса Хиблы Герзмавы Вячеслав Васильев обладает ярким, мощным и красивым голосом, однако до партии Набукко он явно не дозрел ни технически (оттого многочисленны ошибки в тексте), ни эмоционально: его царь суетлив и одномерен. Екатерине Санниковой петь кровавую партию Абигайль — прямой путь испортить свое красивое лирико-драматическое сопрано, которое театр зачем-то постоянно бросает на самые экстремальные вещи (как меццовая партия Иоанны в «Орлеанской деве»), в то время как у певицы явно лучше получаются пока именно чисто лирические партии. Маститый Михаил Петренко разочаровал рыхлым, несфокуссированным верхним регистром, чего, увы, не смогла скрыть впечатляющая патетика его пророка Захарии.

Роман Бурденко и Татьяна Сержан (Набукко и Абигайль вечернего показа) показали высокий класс настоящего драматического вердиевского пения. Насыщенные тембры и свобода в любой тесситуре партии (особенно «зверским» диапазоном отличается партия царской дочки) вкупе с неклишированной актерской игрой делали их героев притягательными и убедительными. Станиславу Трофимову партия Захарии чуть высоковата, но в целом и он порадовал сочетанием мягкости и грозности своего пения, проникновенностью интонации и их разнообразием. Из значимых партий второго плана впечатлили Зинаида Царенко (Фенена), Александр Трофимов и Кирилл Белов (Измаил). Хор Константина Рылова сорвал заслуженные овации на хите Va pensiero, хотя очевидно, что знаменитый мариинский коллектив может пронимать публику своим пением гораздо больше — здесь ему есть куда расти. Маэстро Гергиев энергичную и весьма плакатную музыку оперы подал с видимым энтузиазмом и искусно «разрулил» трудные ситуации, создаваемые неопытной молодежью, — оркестр звучит безупречно, растапливая сердца даже самых строгих критиков.  

Фотографии: Наташа Разина / предоставлены Мариинским театром