Александр МАТУСЕВИЧ

28.02.2023

Столичная «Геликон-опера» позвала меломанов-театралов на спиритический сеанс: в самом модном музыкальном театре Москвы поставили «Медиума» Джанкарло Менотти.

«Спиритическая» малоформатная камерная опера итало-американского композитора становится в столице все более популярной. До «Геликона» ее поставили в 2019 году на Камерной сцене имени Покровского Большого театра вместе с ее «близнецом» — оперой «Телефон».

В середине 1940-х Менотти создал две оперы подряд, причем «Телефон» — как своего рода довесок к «Медиуму», — главным образом руководствуясь соображениями хронометража. Тогдашняя практика Бродвея требовала обязательно «загрузить» вечер полностью. Но по сути оперы абсолютно разные, ничем друг с другом не связанные. «Телефон» — легкий комический диалог, базирующийся на напевном итальянском мелосе, почти мини-оперетка, восходящая истоками к «Служанке-госпоже» Перголези. «Медиум» — остродраматическое экспрессионистское высказывание, в котором наличествуют все необходимые компоненты, характерные для опуса подобной стилистики, — пограничные состояния героев, душевные муки и убийство в финале, а самое главное — весьма жесткий музыкальный язык, по-своему развивающий идеи нововенской школы.

«Телефон», кстати, с 2017-го — в репертуаре и «Геликона», и его там обычно дают в один вечер как раз с шедевром Перголези. Появившегося ныне в афише театра «Медиума» соединять с «Телефоном» не стали. С одной стороны, это верное решение, поскольку наверняка в этом случае попробовали бы концептуально опусы объединить, что, судя по неудачному опыту Александра Молочникова на камерной сцене ГАБТа, сделать непросто. С другой стороны, часовая опера коротковата для полноценного спектакля: публика не успевает погрузиться в музыкальные миры Менотти, прочувствовать всю магию этого удивительного композитора, как уже пора идти в гардероб.

«Медиума» играют на Малой сцене Геликона — в Белоколонном зале княгини Шаховской, там, где в 1990 году родился театр и где он работал до реконструкции (проходила с 2007 по 2015 год). Загадочная атмосфера окутывает сразу, как только переступаешь порог театра: внутри приглушен свет, зрители в сумраке поднимаются по мраморной лестнице... В зрительном зале, где места публики окружают сцену по периметру, также полутьма, глубокие синие тона стен и кресел добавляют таинственности. По центру сцены — огромный круглый стол для спиритических сеансов с магической полусферой, к нему приставлено массивное старинное кресло, похожее на королевский трон. Синеватый тюль отделяет нишу в углублении, где расположился оркестр, совершенно незаметный во время представления.

Режиссер Илья Ильин и его команда (сценограф Ростислав Протасов, художник по костюмам Ника Велегжанинова, художник по свету Денис Енюков) в целом следуют либретто композитора, оставляя действие где-то в довоенной Европе и не меняя ни характеры персонажей, ни их мотивы. Перед нами заурядный случай шулерства, нечестная игра с чувствами людей, потерявших своих близких, и желание хорошо заработать на чужом горе. Менотти обнажает все эти мотивы беспощадно — то же делают и геликоновские постановщики. Несмотря на таинственный антураж, по сути, в спектакле нет ничего мистического, а рассказана достаточно банальная история о даме-аферистке, которую мучают не то остатки совести, не то страхи, не то пограничные состояния, вызванные пристрастием к алкоголю, а может быть все вместе. Режиссер хорошо поработал с артистами: драматические образы, создаваемые ими, выходят правдоподобными и выразительными. Особенно стоит отметить игру главной героини — Юлия Никанорова в партии-роли мадам Флоры, изображающей перед доверчивыми клиентами роль всемогущего медиума между реальностью и царством мертвых, оставляет большое впечатление — перевоплощение удалось.

Однако «Геликон» не был бы «Геликоном», если бы все же не «подправил» и Менотти — хотя бы слегка. В версии театра между первой и второй картинами проходит лет десять, не меньше: дети Флоры — родная дочь и приемный сын — выросли, и перед нами молодые люди, предающиеся плотским утехам прямо на спиритическом столе. Театру пришлось на каждую из ролей вводить двух артистов, особенно сложным это оказалось сделать для девочки, дочери Флоры по имени Моника, так как по сюжету приемный сын героини-медиума немой. Для Моники нужно было найти двух певиц, похожих как внешне, так и голосом. Причем зримую разницу в возрасте сделать не получается, так как обе певицы взрослые. Смысловой диссонанс усугубляется тем, что согласно тексту (а опера исполняется по-русски — в прекрасном эквиритмическом переводе Марины Мишук) и поведению героев никакой существенной временной дистанции в опере между двумя картинами нет… Впору запутаться, видя на сцене радикально постаревшую Флору и ее клиентов. Кажется, такое решение мало что дает, и объясняется лишь навязчивым стремлением во что бы то ни стало поэкспериментировать.

Что касается музыкального исполнения — оно полностью компенсировало небольшой режиссерский волюнтаризм. Пели и играли артисты (две Моники — Александра Дубинина и Екатерина Шпильман, миссис Гобино — Марина Калинина, мистер Гобино — Максим Перебейнос, миссис Нолан — Ольга Спицына) качественно, исполнение отличалось слаженностью вокальных ансамблей, а оркестр под управлением Валерия Кирьянова сумел проникнуться изящной и психологически многогранной музыкой Менотти и передать всю ее прелесть.

Жаль, что композитора у нас пока знают мало — помимо «Геликона» и камерной сцены Большого в 2019-м его «Ложь Мартина» поставил маленький московский театр «Амадей»: и это пока всё. Между тем у композитора — двадцать пять опер, а его музыкальный язык красив и точен, театрален и выразителен, несмотря на принадлежность к музыке ХХ века относительно несложен для публики любого уровня: именно таких современных опер очень не хватает современному оперному театру.

Фотографии: Ирина Шымчак и Антон Дубровский / www.helikon.ru