О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с тоской: их нет,
Но с благодарностию: были.

И с теплой благодарностью вспомянули его все: от В. В. Путина до В. А. Шендеровича. Ни одного гнилого слова. Случай не совсем типичный.

Такая дань искренней любви парадоксальным образом сочетается с тем, что формально Гафт был актером второго ряда. Он играл — блестяще, конечно — роли сплошь эпизодические. Главных героев у него почитай что не было. Обыкновенно таких артистов помнят меньше. Не забудем к тому же, что лучшие его роли — тридцати-, сорокалетней и более давности. А вспомнили — как безусловного премьера и ушедшего внезапно, в самом творческом расцвете. Свидетельство того, какой след он оставил в искусстве.

Не меньший парадокс — этнический. Сын юриста Иосифа Рувимовича и домохозяйки Гиты Давидовны с самым характерным обликом, исполненным многовековой скорби еврейского народа, был не просто любим русскими — Утесов или Жванецкий тоже были любимы.

Но он и воспринимался как русский из русских. Гусарский полковник Иван Антонович Покровский, произносящий автоэпитафию «Служил честно», всеми был увиден как привлекательнейший образ русского офицера, без каких либо задних аллюзий. Равно как и парализованный после ранения младший лейтенант Крамин в санитарном поезде («На всю оставшуюся жизнь»). 

В «Гараже» Валентин Михайлович Сидорин, председатель правления гаражного кооператива, ветеринар НИИ охраны животных от окружающей среды был на совершенно другой линии — это был элегантный циник позднебрежневской эпохи, но опять же вполне русский национальный тип. Не всем же быть героями, как Покровский и Крамин.

Еще одно редкостное в актерском сословии свойство Гафта — он был анахоретом, полным антагонистом более распространенного Актера Актерыча, с беспрестанными хохмами и пьянками, и при этом весьма пустого. Именно Актер Актерыч порождает мнение о том, что артист не имеет своей личности.

Тогда как Гафт, безусловно, имел личность и личность глубокую. О чем свидетельствует и поэтический дар, и умение возбуждать улыбку дам (а также и мужчин) огнем нежданных эпиграмм. Эпиграмматический жанр, безусловно требующий, чтобы словам было тесно, мыслям — просторно, вообще изрядный оселок для ума и таланта. Недаром эпиграмматисты весьма редки.

Так анахорет и даже отчасти мизантроп стал любимейшим артистом эпохи. «Простим угрюмство, разве это сокрытый двигатель его?»

Царствие ему Небесное.