Петр II и Анна Иоанновна

Алексей ЧЕРЕПАНОВ

15.06.2013

За несколько дней до смерти Екатерина I составила «Тестамент» — завещание, которое расписывало порядок престолонаследия на несколько поколений вперед. Наследником престола провозглашался цесаревич Петр Алексеевич. Если он умрет бездетным, преемницей становилась Анна Петровна и ее «десценденты» (потомки), а затем младшая дочь Екатерины — Елизавета. Однако если при провозглашении наследником малолетнего Петра сановники «Тестамент» зачитали, то через три года при выборе новой императрицы о завещании Екатерины просто забыли.

Петр II.
Анна Иоанновна

«Никогда в нашей стране... верховная власть не переходила по такой ломаной линии. Так ломал эту линию политический путь, каким эти лица достигали власти: все они попадали на престол не по какому-либо порядку, установленному законом или обычаем, а случайно, путем дворцового переворота или придворной интриги».

Василий Ключевский

Не хочу учиться,
не хочу жениться...

После смерти Екатерины нареченный тесть нового императора Петра II, светлейший князь Меншиков, стал всемогущим человеком на Руси. Он был опекуном государя и фактически возглавлял Верховный тайный совет, созданный при Екатерине. Александр Данилович забрал одиннадцатилетнего царя в свой дом на Васильевском острове, а 25 мая (5 июня) состоялось обручение императора с княжной Марией Меншиковой.

Однако светлейший ошибался, полагая, что юный император станет глиной в его руках. Внук Петра Великого «был мальчик ленивый, любивший более гулять, играть и ездить на охоту, чем учиться и заниматься делом, и притом чрезвычайно своенравный». Воспитатель царя, вице-канцлер барон Андрей Остерман, не видел возможности засадить своенравного ленивца за парту, потакал его празднолюбию и потворствовал «вредным» знакомствам с князем Иваном Долгоруковым и с теткой, великой княжной Елизаветой, — веселой шестнадцатилетней девицей. Однажды Меншиков заболел и государь стал все свободное время проводить со своими новыми друзьями, которые быстро настроили Петра против нареченного тестя.

7 (18) сентября 1727 года юный император послал предписание Верховному тайному совету перевезти все его вещи из дома Меншикова в Петергоф. На следующий день генералиссимуса морских и сухопутных войск заключили под домашний арест, а затем со всем семейством, включая и «царскую невесту», сослали в Берёзов, где через два года «полудержавный властелин» скончался от оспы.

Иностранные послы доносили своим дворам: «Все в России в страшном расстройстве, царь не занимается делами и не думает заниматься; денег никому не платят, и Бог знает, до чего дойдут финансы; каждый ворует сколько может...» Наследники Великого Петра государственными делами не занимались. В сентябре 1729 года Петр II выехал в сопровождении Долгоруковых на охоту, которая продолжалась больше месяца. По возвращении в Москву было объявлено, что император женится на дочери князя Алексея Григорьевича Долгорукого Екатерине. Но и эта невеста не нравилась государю, хотя согласие на брак юноша дал сам, «не имея сил порвать с людьми, к которым привык».

На Крещение, Петр Алексеевич несколько часов простоял на литургии на ветру, простыл, а затем заболел оспой. Когда стало ясно, что император умирает, князья Долгоруковы хотели подделать духовную грамоту, в которой государь объявлял бы своей преемницей невесту Екатерину, но четырнадцатилетний правитель уже был не в состоянии подписать бумагу.

С Петром II мужская линия династии Романовых прервалась.


«Затейка»

Тотчас после смерти Петра Верховный тайный совет собрался в «особой каморе» в узком, почти семейном, кругу — кроме верховников в совещании участвовали сибирский губернатор Михаил Долгоруков и два фельдмаршала — Михаил Голицын и Василий Долгоруков.

Один из верховников — Дмитрий Михайлович Голицын предложил объявить наследницей Анну — дочь слабоумного Иоанна Алексеевича, сводного брата и соправителя Петра I: «Она родилась среди нас, от русских родителей; она рода высокого и притом находится еще в таких летах, что может вступить вторично в брак и оставить после себя потомство». Голицын сознательно «напирал» на русских родителей и высокородность претендентки, ведь Елизавета — дочь лифляндской портомои Екатерины — по этим параметрам явно не проходила.

Участники совещания закричали: «Виват наша императрица Анна Иоанновна!» А затем до глубокой ночи сочиняли «Кондиции», которые должна была подписать Анна, чтобы стать российской императрицей: «Государыня обещает сохранить Верховный тайный совет в числе восьми членов и обязуется без согласия с ним не начинать войны и не заключать мира, не отягощать подданных новыми налогами... не определять никого к важным делам, не жаловать вотчин, не отнимать без суда живота, имущества и чести у шляхетства и не употреблять в расходы государственных доходов».

Десятидневная олигархия

«План солидных, уважаемых людей — верховников был по-жульнически прост: представить Анне кондиции как волю «общества», а после получения ее подписи под ними поставить «общество» перед свершившимся фактом ограничения власти императрицы в пользу Верховного тайного совета», — описывал суть этого олигархического переворота историк Евгений Анисимов.

Анна без разговоров подписала «кондиции», ограничивающие ее власть, но в Москве все пошло не по сценарию. Сразу после провозглашения императрицы дворяне стали по ночам собираться в кружки, ездить друг к другу, возмущаться «затейкой». Шляхетство не пугала мысль ограничения самодержавия, возмущало стремление двух старых родов — Долгоруковых и Голицыных — захватить власть. Многие стали писать свои проекты и подавать в Верховный тайный совет. Истории известно 12 проектов, которые объединяла одна общая мысль: «вырвать правление из рук нескольких высокородных фамилий и передать шляхетству или «общенародию», — как называли тогда дворянское сословие.

Тем временем из родственников, свойственников Анны Иоанновны, а также сочувствующих «сильной руке», начала составляться самодержавная партия. Ярыми сторонниками Анны были офицеры гвардии, которые говорили, что «скорее согласятся быть рабами одного тирана-монарха, чем многих».

15 (26) февраля Анна Иоанновна торжественно въехала в Москву, и в тот же день в Успенском соборе Кремля высшие чины присягали государыне, но не самодержице. Однако 25 февраля (8 января) гвардейцы решительно заявили: «Мы не дозволим, чтобы государыне предписывались законы. Она должна быть такою же самодержавною, как были ее предки!»

Ее Величество приказала принести «кондиции» и «при всем народе изволила, приняв, изодрать».

Так закончилась десятидневная олигархия — «затейка», за которую верховники поплатились через несколько лет. Четверо из них были казнены, а один умер в ссылке.

Барыня

«На престоле она представляла собою образец русской барыни старинного покроя, каких в то время можно было встречать повсюду на Руси. Ленивая, неряшливая, с неповоротливым умом, и вместе с тем надменная, чванная, злобная, не прощающая другим ни малейшего шага, который почему-либо ей был противен, — Анна Ивановна не развила в себе ни способности, ни привычки заниматься делом и особенно мыслить, что было так необходимо в ее сане», — писал историк Николай Костомаров.

Царский дворец эта барыня на престоле превратила в какое-то село Степанчиково: как и ее фаворит Бирон, Анна очень любила лошадей и верховую езду; императрица забавлялась стрельбою и частенько стреляла птиц прямо из окон дворца; она обожала сплетни, собирала во дворце разных болтушек и приживалок, которые, не замолкая, перемывали кости придворным; кроме того, у нее был целый штат шутов, начиная с итальянца Педрилло и заканчивая представителями русских аристократических фамилий, — Голицыным, Волконским, Апраксиным...

Большинство историков XIX века называли засилье иностранцев, на которых привыкла опираться Анна Иоанновна, главной причиной российских несчастий в это царствование. Ключевский писал: «Немцы посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забирались на все доходные места в управлении». Нелестно отзывались историки о «каналье курляндце» Бироне — фаворите императрицы и фактическом главе правительства. Однако Пушкин писал: «Он имел несчастие быть немцем; на него свалили весь ужас царствования Анны, которое было в духе его времени и в нравах народа».

Как бы то ни было, десятилетие правления Анны Иоанновны было «одной из мрачных страниц нашей истории». В 1731 году была восстановлена Тайная канцелярия. Мнительная Анна и ее приспешники видели заговоры во всем, все «опасное и неудобное» изгонялось. Репрессии приняли массовый характер, при Анне Иоанновне в Сибирь сослали больше двадцати тысяч человек.

«При неслыханной роскоши двора, в казне нет ни гроша, а потому никому ничего не платят», — писали иностранные послы. Народное хозяйство скудело, торговля расстраивалась, поля не обрабатывали по нескольку лет, крестьяне убегали в леса и за границу... В 1732 году планировали получить налогов 2,2 миллиона, а собрали всего 187 тысяч! И тогда цвет армии — гвардию — отправили, как простых жандармов, взимать недоимки. Народ называл это новым татарским нашествием, только из российской столицы.

«Россия, коль счастлива ты / Под сильным Анниным покровом!» — писал в своей «Оде на взятие Хотина» Михаил Ломоносов.