Алексей ЧЕРЕПАНОВ

24.11.2013

«Рыцарь самодержавия» и «жандарм Европы» — настолько различными эпитетами величали Николая I. Однако сразу в двух этих ипостасях российский император предстает в одном из исторических анекдотов. В начале 50-х годов XIX века в Париже затеяли постановку фривольной пьесы о Екатерине II. Узнав об этом, Николай Павлович выразил французскому послу свое неудовольствие. Из Парижа пришел ответ, что во Франции свобода слова и скабрезную постановку запретить невозможно. В таком случае, заявил царь, «я пришлю на премьеру триста тысяч зрителей в серых шинелях!». Спектакль запретили. Но через несколько лет, в 1854 году, из Франции и Великобритании прибыли в Крым пятьсот тысяч «туристов» в шинелях синих...

Николай I Павлович

«Я иду прямо своим путем — так, как я его понимаю... я предпочитаю заблуждаться честно, нежели
как-нибудь иначе».

Николай I.

За жену его, Конституцию!

«Дорогой мой Константин! Ваша воля исполнена: я — император, но какою ценою, Боже мой! Ценою крови моих подданных», — писал 14 (26) декабря 1825 года Николай I своему старшему брату. О нежелании Константина Павловича наследовать престол было известно давно, великий князь говорил: «Меня задушат, как задушили отца». Он отказался от престола, император Александр I отказ принял, в манифесте 1823 года назначив наследником Николая. Правда, Николаю Павловичу о документе не сообщили, а манифест засекретили. Именно поэтому после смерти бездетного Александра Николай Павлович в Петербурге принес присягу Константину. 

Когда разъяснились обстоятельства этого династического недоразумения, Константин Павлович в личном письме Николаю подтвердил свое стремление отказаться от трона. Вечером 13 (25) декабря на заседании Государственного совета Николай огласил манифест о восшествии на престол, а на следующий день была назначена «переприсяга». 

Члены Северного тайного общества воспользовались этими обстоятельствами, чтобы поднять восстание. Формальным поводом стала защита прав Константина, офицеры-заговорщики подговаривали солдат бунтовать за «отстраненного от власти» великого князя Константина и за «жену его, Конституцию». По форме это был обычный гвардейский переворот, каких множество совершалось в России на протяжении XVIII века. Однако на этот раз целью восставших была не передача власти одному из наследников, а либерализация государства: учреждение временного правительства, смена формы правления на конституционную монархию или республику, отмена крепостного права, принятие конституции, демократические свободы...

«Мои друзья 14 декабря»

Правление Николая I началось с обширного следствия над декабристами, по которому проходило почти шестьсот человек. Пятерых из них казнили, 120 отправили в Сибирь. По словам историка Василия Ключевского, «после 14 декабря пошли за Урал лучшие люди сословия... Это была потеря, которую было трудно вознаградить и при более обильном запасе нравственных сил сословия». 

По воспоминаниям современников, после восстания декабристов резко упала общественная нравственность. Явилась целая армия «доброжелателей», которая заваливала власти доносами. Пушкин писал о том времени: «Москва наполнилась шпионами. Все промотавшиеся купеческие сынки; вся бродячая дрянь, неспособная к трудам службы; весь сброд человеческого общества подвигнулся отыскивать добро и зло, загребая с двух сторон деньги: и от жандармов за шпионство, и от честных людей, угрожая доносом».

Государственная машина

Поборник законности, справедливости и порядка, Николай Павлович решил дать учреждениям кодекс законов, над которым российские законодатели бились с 1700 года. На этот раз к кодификации привлекли Михаила Сперанского, отправленного в отставку при Александре I. Вылечившись от либеральных затей, Сперанский взялся за дело с основательностью строителей египетских пирамид. Из различных канцелярий и архивов «он стянул к себе все указы, начиная с Уложения 1649 года и кончая последним указом императора Александра I». 

Все эти акты, указы, манифесты он расположил в хронологическом порядке и выпустил под заглавием «Полное собрание законов Российской империи» в 45 томах. Затем Сперанский отобрал годные к действию законы, облек их в лаконичную форму, сопроводил ссылками на источники и выпустил 15-томный «Свод законов Российской империи», основная часть которого действовала до Февральской революции 1917 года. По мнению Ключевского, это был главный памятник николаевского правления. 

Николай, как и его отец Павел I, не подвергал сомнению божественное происхождение императорской власти, считал существующий строй наилучшим, а абсолютную монархию идеальной формой правления. На фоне европейских революций «Николай поставил себе задачей... поддерживать существующий порядок, восполнять пробелы, чинить обнаружившиеся ветхости помощью практического законодательства и все это делать без всякого участия общества, даже с подавлением общественной самостоятельности, одними правительственными средствами».

Отстранение общества от руководства гигантской империей требовало усложнения механизма государственного управления. Так как Николай сам вникал в основные дела, в 1826 году были значительно расширены полномочия Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Первое отделение канцелярии готовило бумаги для доклада императору и следило за исполнением высочайших повелений. Второе отделение под руководством Сперанского занималось кодификацией законов. Третьему отделению были поручены сыск и следствие по политическим делам, цензура, борьба с сектантством, надсмотр за иностранцами и т.д.

Дон Кихот самодержавия

Николай I справедливо называл себя «каторжником Зимнего дворца». Три десятилетия своего правления он работал по 16-18 часов в день, от утомления засыпая порой перед киотом за молитвой. Император замкнул все управление гигантской империи на себя, бесконечно проверяя и контролируя выполнение своих решений. Правда, зачастую Николай занимался делами отнюдь не царскими. Например, император любил ездить с инспекциями. Сидя в санях или коляске, он зорко смотрел по сторонам, отмечая малейший непорядок.

В сентябре 1827 года Николай Павлович увидел на Невском мальчика-гимназиста в расстегнутом мундире, что повлекло разбирательство государственной важности. По приказу императора военный генерал-губернатор столицы Павел Голенищев-Кутузов разыскал «виновного», досмотрел и обнаружил, что в расстегнутом мундире не было никакой крамолы: «Неопрятность и безобразный вид его, по личному моему осмотру, происходит от несчастного физического его сложения, у него на груди и на спине горбы, а сюртук так узок, что он застегнуть его не может». В результате выговор получил министр народного просвещения: отчего «одели в платье, которого носить не может»?

Николай Павлович получил совсем не то блестящее образование в духе Руссо, которое приобрели его старшие братья. «Ум его не обработан, воспитание его было небрежно», — писала о Николае королева Виктория в 1844 году. Его не готовили к роли императора, а главной заботой императрицы Марии Федоровны в деле воспитания третьего сына было отвратить его от военных упражнений, к которым Николай пристрастился с младенчества. Это оказалось невозможным, император даже в церкви выравнивал великих князей и княгинь в ряд, как солдат на параде. Как вспоминал будущий военный министр Дмитрий Милютин, «гонялись не за существенным благоустройством войска, не за приспособлением его к боевому назначению, а за внешней только стройностью, за блестящим видом на парадах, педантичным соблюдением бесчисленных мелочных формальностей, притупляющих человеческий рассудок и убивающих истинный воинский дух».

Фрейлина Анна Тютчева, дочь известного поэта, писала о Николае Павловиче: «Николай I был Дон Кихотом самодержавия, Дон Кихотом страшным и зловредным, потому что обладал всемогуществом, позволившим ему подчинять все своей фанатической и устарелой теории и попирать ногами самые законные стремления и права своего века. Вот почему этот человек, соединявший с душою великодушной и рыцарской характер редкого благородства и честности, сердце горячее и нежное и ум возвышенный и просвещенный, хотя и лишенный широты, вот почему этот человек мог быть для России в течение своего 30-летнего царствования тираном и деспотом, систематически душившим в управляемой им стране всякое проявление инициативы и жизни».