Сам себе режиссер
20.07.2016
На ВДНХ в рамках Года российского кино открылась выставка «Вам и не снилось...». С помощью фотографий, цитат из Лотмана и Шкловского, а также видеоматериалов здесь рассказывают о том, как рождается магия фильма.
Начинается все с продюсера, от которого зависит судьба и съемочной группы, и картины. Организаторы обыграли это довольно остроумно: в первом же зале зрители видят множество пар обуви. В каждую вложена записочка: «актер», «буфетчица», «редактор». А перед ними — новенькие начищенные ботинки с пояснением: «исполнительный продюсер».
В следующих залах показаны тонкости съемочного процесса. Раздел о режиссерах не обошелся без фирменных стульев. Присев на один из них, можно посмотреть нарезку из фильмов Сергея Эйзенштейна или Киры Муратовой. В актерском «отделении» демонстрируют кадры с артистами, ставшими заложниками одной роли, или наоборот — мастерами широкого амплуа. Здесь же — знаменитые дети, игравшие в кино. Все это приправлено архивными фотографиями, а также пожелтевшими снимками проб 20-х годов.
Некоторое разочарование вызывает сектор о роли художника. В аннотации написано, как кропотливо воссоздаются исторические костюмы и что за годы существования отечественных киностудий накоплены тысячи предметов быта. Однако подбор экспонатов кажется фрагментарным и не слишком продуманным. Тут можно увидеть желтое вечернее платье, расшитое цветами, — наряд балерины Кшесинской из еще не вышедшего фильма Алексея Учителя «Матильда». Рядом — одежда Остапа Бендера из ленты Марка Захарова «12 стульев», а в углу на спинке стула — скромная черная куртка Данилы Багрова («Брат»). Понятно, что богатую историю отечественного кинематографа не вместишь в один зал, но ощущение недосказанности остается.
Заслуживает критики и то, как представлена тема спецэффектов. Известно, что советские мастера были специалистами комбинированной съемки, вытесненной впоследствии компьютерной графикой. К сожалению, рассказ о той эпохе свелся к демонстрации сложных механизмов (этим грешат и другие залы: технарям интересно, а лирики рискуют заскучать). Экраны с документальными фильмами о стереоэффектах и методе «блуждающей маски» на пресс-показе не работали — наверняка они добавили бы новой информации. Зато предлагалось полюбоваться искусственным снегом на одном из стендов, а заодно — эффектным заревом над Москвой из эпопеи Сергея Бондарчука «Война и мир».
Впрочем, искупает все зал, посвященный звуку. С помощью интерактивных экспонатов зритель примеряет роль шумовика: профессия, появившаяся на заре звукового кино, жива до сих пор. В эру компьютерных технологий, когда любой эффект можно взять в готовом виде, многое продолжают делать по старинке — вручную. С удивлением обнаруживаешь, что шорох полиэтиленовой пленки перед микрофоном имитирует треск горящих в костре веток. Скрип шагов по снегу легко воспроизводится с помощью кожаной подушки — нужно лишь провести по ней пальцами. А шуршание ленты (видимо, вытащенной из старой аудиокассеты) очень напоминает шелест травы. Эффект незамедлительный: почувствовав себя демиургом, начинаешь понимать тех, кто посвятил жизнь созданию экранной иллюзии.
