Евгений ТРОСТИН

19.11.2021

Ему выпала честь стать первым великим ученым среди тех, кто родился и творил в нашей стране, довелось познать Россию во всем ее многообразии — от крестьянской избы до императорского дворца, от рыбацких хижин и кабаков до церковных сводов Славяно-греко-латинской академии и вновь созданных университетов. Никто из его современников не изучил Родину так глубоко, подробно и всесторонне, как он, уроженец архангелогородской деревни, Михайло Васильевич Ломоносов.

С РЫБНЫМ ОБОЗОМ

Конспект его биографии давно стал легендой, известной у нас каждому школьнику. Будущий академик родился в простой семье, где, конечно же, не носили напудренных париков и пошитых на европейский лад камзолов. Нет, родичи не прозябали в бедности. Отец, «воспитанный в крайнем невежестве», отличался предприимчивостью, сколотил крепкое хозяйство. Среди предков великого ученого — сельские священники, крестьяне, рыбаки. В детстве Миша много общался со староверами, которые, по-видимому, и стали его первыми учителями. Мальчик рано остался без матери и, по сути, порвал с новой семьей родителя. Свои детские чувства-впечатления он много лет спустя выразит в исповедальных стихах:

Меня оставил мой отец

И мать еще в младенстве;

Но восприял меня Творец

И дал жить в благоденстве.

Ходили слухи о его «царственном» происхождении: был, дескать, внебрачным ребенком Петра Великого, отсюда и высокий рост, и бурный темперамент, и уникальные природные дарования. Правда же состоит в том, что Михайло Васильевич стал во многом продолжателем первого русского императора, которого боготворил, и тоже мечтал видеть Россию первой в ряду просвещенных держав.

Он рано постиг основы грамматики и арифметики, однако стремился к образованию иного, несравнимо более высокого уровня. Ради этого, после конфликта с отцом, ушел с рыбным обозом в Москву. Годы спустя постигал университетские науки в Германии — не без приключений: рослого и уже отнюдь не юного студента однажды забрали в солдаты, и ему пришлось сильно постараться, чтобы возвратиться на Родину и служить не прусской армии, а русской науке. Тяга к учебе, целеустремленность, «благородная упрямка» — все это дорого россиянам как лучшие черты народного характера.

Остались в истории и конфликты Ломоносова с иноземцами, которые свысока судили о «дикой северной стране». Он не терпел высокомерия по отношению к русским и подчас не только научными аргументами, но и кулаками доказывал собственную правоту. Его любили государыни Елизавета и Екатерина (прежде всего за звучные оды), но случалось, оказывался наш академик и в казематах, точно по пословице «От сумы да от тюрьмы не зарекайся». Прожив всего лишь 53 года, Михайло Васильевич сдвинул горы в истории и литературе, химии и астрономии, математике и геологии, а после смерти превратился в символ-монумент отечественной науки как ее первопроходец.

С детства наблюдая за северным сиянием, которое считали необъяснимым чудом, он пытался понять физическую природу явления, и, может быть, именно тогда впервые почувствовал себя исследователем. На основе его изысканий современные ученые исследуют полярный феномен, видя в нем результат свечения верхних слоев планет, обладающих магнитосферой, и это лишь одна из разгаданных Ломоносовым тайн мироздания.

ОСНОВОПОЛОЖНИК КАК ЕСТЬ

Когда хотят унизить Россию — стремятся дискредитировать ее величайшего ученого. В последние годы все чаще можно услышать о том, что его научные достижения сомнительны. Причем такое пишут не только зарубежные, но и местные авторы, которые целят не столько в первого русского академика, сколько в народное представление о величии страны.

Действительно, многие открытия нашего гения стали известны лишь спустя десятилетия после его смерти. Так, результаты химических опытов, давшие ответ на ломоносовский вопрос: «Прибывает ли вес металлов от чистого жару?» — получили резонанс лишь тогда, когда аналогичные опыты описал Антуан Лавуазье. Для очернителей русской истории данное обстоятельство выглядит «странно», однако достаточно посмотреть другие труды Ломоносова, чтобы понять, как долго и серьезно он разрабатывал эту прорывную тему. На Западе его работы замалчивались, но разве с нашими открытиями все когда-либо обстояло иначе?

При неуемном характере Михайло Васильевича ему трудно было определить приоритеты. С исторической дистанции основной его миссией мы можем считать просвещение в самом широком смысле. Но современники Ломоносова знали: он не раз признавался в том, что его главная профессия — занятие химией. И не было в жизни ученого более важного и трудного начинания, нежели основание первой в нашей стране химической лаборатории при Академии наук, для чего ему пришлось обойти немало высоких кабинетов. И именно он, к восторгу своих учеников, поставил опыт, доказавший неизменность общей массы вещества при химических превращениях.

Научный мир чтит его как выдающегося химика, предугадавшего пути развития этой области знаний. В одном из своих трактатов Ломоносов прямо указал на необходимость превратить ее из магического искусства в точную науку. По его словам, «к сему требуется весьма искусный Химик и глубокий Математик в одном человеке… Не такой требуется Математик, который только в трудных выкладках искусен, но который в изобретениях и в доказательствах привыкнув к математической строгости, в натуре сокровенную правду точным и непоползновенным порядком вывесть умеет».

В 1751 году на публичном собрании академии он утверждал: «Я не токмо в разных авторах усмотрел, но и собственным искусством удостоверен, что химические эксперименты, будучи соединены с физическими, особливые действия показывают». Едва ли не каждое слово той лекции — новаторское. Михайло Ломоносов стал читать студентам курс по «истинной физической химии», сопровождая его демонстрационными опытами. Позже на эти прозрения опирался основоположник химической физики, нобелевский лауреат Николай Семенов.

Великий просветитель XVIII века подсказывает верные решения и в наши дни. Среди множества его открытий, наверное, следовало бы выделить следующее. В декабре 1759-го опытным путем ему удалось получить ртуть в твердом состоянии, а также доказать электропроводность и ковкость испытуемого вещества. Именно поэтому больше века спустя в Периодической системе элементов Менделеева оно было отнесено к металлам.

«Ходя за тайнами в искусстве и в природе», от химических экспериментов он перешел к развитию ремесел. Разработал технологию производства стекла, в том числе цветного, на основе чего стал создавать замечательные мозаичные картины, включая грандиозную «Полтавскую баталию».

В 1760 году была написана диссертация под названием «Рассуждение о твердости и жидкости тел». Приведем несколько фраз из этой гениальной научной работы: «Все перемены, в натуре случающиеся, такого суть состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому, так ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте... Сей всеобщий естественный закон простирается и в самые правила движения, ибо тело, движущее своею силою другое, столько же оные у себя теряет, сколько сообщает другому, которое от него движение получает».

Ломоносов открывал законы природы. Его труды по молекулярно-кинетической теории тепла — глава в истории мировой науки совершенно особенная. Многие работы русского гения в этой области были хорошо известны за рубежом еще в XVIII столетии.

ГЕОЛОГ И АСТРОНОМ

Стал он первопроходцем и в отечественной геологии, отрасли, которая, по сути, до сих пор кормит всю Россию. До него ученые считали каменный уголь горной, пропитанной неким «угольным соком» породой. Подобного мнения некоторые близкие к науке люди придерживались даже в начале XIX века. Между тем Ломоносов пытался доказать, что ископаемый уголь, подобно торфу, образовался из растительных остатков, покрытых когда-то пластами горных пород. Наш соотечественник первым указал и на то, что нефть образовалась из органических веществ (данная гипотеза получила подтверждение только в XX столетии).

Призывая брать у Земли ее богатства, Михайло Ломоносов утверждал, что любую науку и всякое производство следует рассматривать в комплексе со стратегией развития страны, то есть жить не только сегодняшним днем, а думать о будущем. Когда предрекал Русскому Северу и Сибири великие перспективы, он мечтал, конечно же, не о бездумной растрате природных ресурсов. Известно, как ревностно наш ученый заботился о том, чтобы к самому ходовому ресурсу того времени, лесу, соотечественники относились бережливо.

От раскрытия секретов Земли его мысль легко взлетала к тайнам Вселенной. Пожалуй, не будут сильным преувеличением слова о том, что именно Ломоносов наметил дорогу в космос для Циолковского, Королева и Гагарина. Михайло Васильевич первым заглянул в бездну, которая «звезд полна», и это стало не только символическим, но и исследовательским началом покорения орбит. Наблюдая за прохождением Венеры по солнечному диску 26 мая 1761 года, он совершил первое в истории русской астрономии открытие, увидел вокруг далекого небесного тела светящийся силуэт и определил: «По сим примечаниям господин советник Ломоносов рассуждает, что планета Венера окружена знатною воздушною атмосферою» (так завершался его трактат). Современные астрономы подтверждают: загадочное явление, которое он изучал из домашней, располагавшейся на Большой Морской обсерватории, ученый интерпретировал верно.

К сожалению, его телескоп не сохранился, был утрачен во время пожара в Пулковской обсерватории, в блокадные дни, когда немецкие стервятники бомбили Ленинград.

КУЛЬТУРА НЕ ЕСТЬ ПОДРАЖАНИЕ!

Во многом благодаря Ломоносову русский литературный язык стал достоянием миллионов. Родную речь академик считал основой нравственного воспитания, поэтому первым в России стал читать лекции по-русски. Это выглядело дерзко. Современники накрепко запомнили дату первого такого занятия по физике — 20 июня 1746 года. Разумеется, мог читать и на латыни (как было принято), и по-немецки.

Ко многим европейским коллегам он относился с нескрываемым почтением, и среди его ближайших соратников было немало иностранцев. Один из них, немец из Пернау (Пярну) Георг Рихман погиб от удара шаровой молнии во время опыта с незаземленным «электрическим указателем» (одним из творений Ломоносова) в 1753 году. «Господин Рихман умер прекрасною смертию, исполняя по своей профессии должность. Память его никогда не умолкнет», — писал Михайло Васильевич, всегда умевший отдать должное талантливым и честным людям независимо от их происхождения. Он любил иностранные языки, ценил литературу разных народов, но сыновнюю любовь испытывал только к России. И для него было принципиально важно доказать, что русский язык для научного исследования (и для лекций по физике) вполне пригоден. Кредо академика запечатлено в афоризме: «Культура вовсе не есть подражание иноземному». Патриотам в те времена приходилось в основном защищаться, оборонять свои позиции в родной стране чуть ли не из окопов.

«МОЖЕТ СОБСТВЕННЫХ ПЛАТОНОВ...»

Ломоносов, как никто другой, понимал, что «врата учености», открытые лишь для избранных, приглашают в тупик — только единство людей всех сословий придает науке высокий смысл.

Называя математику «прекраснейшей наукой», он признавал за ней «первенство в человеческом знании». Этим принципом руководствовался и при оценке государственной политики, полагая, что над юридической схоластикой в обществе должна превалировать математическая логика, мечтал видеть Россию страной инженеров и мыслителей:

Дерзайте, ныне ободренны,

Раченьем вашим показать,

Что может собственных Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать.

В ином смысл своих трудов великий ученый не видел, быть этаким научным «волонтером», трудясь в европейских университетах, не считал для себя возможным. Служение Родине было для него смыслом и образом жизни. Поэтому он не только занимался собственным творчеством в литературе и науках, но и создавал школы, университеты — среду, в которой зарождались и развивались целые отрасли знания. Формулу Ломоносова вывел много размышлявший над его феноменом Федор Тютчев:

Да, велико его значенье —

Он, верный русскому уму,

Завоевал нам Просвещенье —

Не нас поработил ему.

Многим ли ученым и мыслителям был по силам этот тяжкий крест — верность русскому уму?

Материал опубликован в октябрьском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».