Алексей ФИЛИППОВ

24.01.2022

Прусский король Фридрих II Великий родился 310 лет назад, 24 января 1712 года. Во времена СССР он считался олицетворением прусского милитаризма и крайне вредоносной фигурой.

События Первой и Второй мировых войн переносились на отношения Германии и России в целом, хотя большую часть XIX века Пруссия и Россия были союзницами. А во время Крымской войны позиция Пруссии оказалась спасительной для Российской империи. Если бы не ее благожелательный нейтралитет и поддержка, на Россию бы набросилась и опасавшаяся отличной прусской армии Австрия. При Гитлере Фридриха II действительно превратили в нацистский символ, но он за это ответственности не несет. Нацистская Германия стала отрицанием Пруссии Фридриха Великого, а сам король во времена Третьего рейха вполне бы мог угодить в концлагерь.

Прадед, дед и отец Фридриха II cобирали сильную страну из обрывков и щепок. Курфюршество Бранденбург и вассальная по отношению к Польше Пруссия, которыми они правили, были немощным, внутренне расколотым государством. Из Тридцатилетней войны (1618–1648) не обладавший сильным войском Бранденбург вышел обессиленным и ограбленным. Маленькой стране была нужна надежная армия, и ее понемногу создавали и пестовали, увеличивая из года в год. Армия и хорошее управление стали национальными прусскими идеями, фетишем бедного государства. При отце Фридриха II сложились и лежавшие в основе национального духа многочисленные «прусские добродетели».

…Бережливость, богобоязненность, верность, дисциплинированность, приверженность к порядку, умение страдать, не жалуясь. Прямота и пунктуальность, сдержанность, скромность, твердость, справедливость…

Последнее качество, в буквальном переводе звучащее как «каждому свое», стало слоганом, украшавшим ворота нацистских концлагерей — и это стало извращением его первоначального смысла.

И Фридрих Великий, и его отец, «король-солдат», едва ли были знакомы с философией стоиков. Во время прогулок по Берлину Фридрих Вильгельм I избивал щеголей и бездельников тростью. Побежавший от него берлинец, пойманный королем и сказавший, что он его испугался, получил двойную порцию ударов: «Ты должен меня любить, любить, любить!»

От античной философии, как и от любой другой, «король-солдат» был далек, Фридрих Великий предпочитал философию Вольтера, но, судя по «прусским добродетелям», отец и сын строили королевство стоиков. Государство храбрых и дисциплинированных людей, умеющих терпеть, точно определяющих главную цель и соизмеряющих с ней свои силы, отсекая все второстепенное. Этому Пруссия во многом была обязана своим историческим триумфом.

«Король-солдат» был одномерен: он холил и лелеял армию, совершенствовал государственное управление, был богобоязнен и не терпел противоречий. Собравшемуся было бежать от его попреков и побоев в Англию, к родственникам, наследнику король хотел отрубить голову. Помешали отказавшийся выносить такой приговор суд и Высший военный совет, а на себя подобную ответственность король не взял. Но к концу жизни он примирился с усердно осваивавшим науку управлять и командовать сыном. Умирая, Фридрих Вильгельм похвалил его и сказал: «Все будет хорошо».

Так в конце концов и вышло.

Фридрих Великий, в отличие от отца, был внутренне сложен. Талантливый композитор и флейтист, политический писатель, идеалист в своих сочинениях и циник в практической жизни, задолго до Бисмарка освоивший принципы «реальной политики», он был сторонником культурного многообразия и веротерпимости.

В Берлине, столице протестантской Пруссии, при нем построили католический храм. В страну хлынули носители полезных знаний и умений, кальвинисты, католики и евреи. Король говорил, что с радостью приветил бы и мусульман, если бы те оказались дельными и порядочными людьми, — и даже построил бы для них мечети.

Была отменена цензура, в газетах печатали карикатуры на самого короля. Фридрих II говорил: «Пусть смеются, лишь бы повиновались!» Пруссия окончательно стала правовым государством, в национальный фольклор вошла история о мельнике из Потсдама, засудившего самого короля…

Все это увеличивало благосостояние государства и его подданных. Но ключом к величию Пруссии стала захватническая война. За время правления Фридриха II площадь его государства увеличилась в два раза. Он обобрал Австрию и Саксонию, поучаствовал в разделах Польши. Король-философ оказался блестящим полководцем, но он и проигрывал битвы. Во время Семилетней войны Пруссия, из последних сил сражавшаяся с Российской и Австрийской империями и Францией, оказалась на грани краха.

Фридриха II и его королевство спасло «Чудо Бранденбургского дома», смерть Российской императрицы Елизаветы Петровны и воцарение Петра III, большого поклонника прусского короля. Не меньшую роль сыграло и упорство самого Фридриха.

Король упорно вел практически безнадежную борьбу. Солдаты, с которыми он прежде побеждал, по большей части погибли, враги теснили его со всех сторон, он возил с собой яд... Когда один из приближенных Екатерины II сказал, что Фридриху случалось терпеть поражения, она поправила его, сказав, что прусский король был особенно велик в несчастье.

Из Семилетней войны Фридрих II вышел постаревшим на много лет, больным и уставшим от жизни. Но мощь и международный вес Пруссии стали несоизмеримы с ее размерами и богатством. Наряду с Англией, Францией, Российской и Австрийской империями она оказалась сверхдержавой XVIII века.

Дальнейший путь Пруссии, несмотря на отступления от намеченного Фридрихом II пути, поражения от Наполеона и политическую сумятицу середины ХIX века, был предопределен. Прусское королевство объединило Германию и стало сердцем претендовавшей на мировую гегемонию великой империи немцев. Но, как писал замечательный немецкий историк и публицист середины ХХ века Себастьян Хаффнер, Пруссия растворилась в Немецком Рейхе, тот ее абсорбировал. Замешанный на стоических добродетелях прусский дух обернулся грубым империалистическим чванством.

А в нацистском Рейхе эстетство предпочитавшего французский немецкому языку короля, его веротерпимость, пренебрежение национальностью, уважение к законам и свободе слова и вовсе показались бы крайне предосудительной ересью. Нацистам был близок Фридрих-полководец, железом и кровью строивший государство хищник. Король был и таким, но это далеко не все.

В России отношение к нему, как и ко всей династии Гогенцоллернов, стало плохим к концу XIX века, когда Россия и Германия оказались геополитическими соперниками. Очень плохим — во время Первой мировой войны и ужасным — вследствие Второй.

Но не стоит забывать и о том, что ролевой моделью для его отца, «короля-солдата», стал Петр I — Фридрих Вильгельм его знал, безмерно уважал и подражал ему в политике и быту. Трость прусского короля напоминает о пресловутой дубинке Петра Великого.

Поклонником Фридриха II был наш великий полководец Румянцев, его высоко ценила Екатерина Великая. Фридриху Великому поклонялся Павел I. Большим поклонником «прусских добродетелей» оказался муж прусской принцессы Николай I, с утра до вечера работавший и выбравший жизнь аскета.

Как ни относись к Фридриху Великому, но прусский король давно стал частью нашей культуры. При этом он, если воспользоваться термином аналитической психологии, ее «тень», то, что не может быть принято из-за несовместимости с представлением о себе. Захватчик и солдафон, эстет и циник, жестокий и слишком свободомыслящий человек, он не может быть признан своим.

Из-за этого мы его не любим. Поэтому его фигура так притягательна — вспомним хотя бы, как о нем писал Пикуль.