Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

18.03.2022

В «Зеленом фойе» Московского художественного театра последние дни работает экспозиция двух знаменитых театральных художников.

Название выставки отсылает к родственным связям двух мастеров: Алексей Понсов был женат на Ирине Финогеновой, двоюродной сестре Петра Вильямса. Кроме того, художников объединял особый взгляд: их творчество всегда было шире рамок сценографии. Петр Вильямс пришел в театр из живописи, где успел громко заявить о себе: он стоял у истоков ОСТа — вместе, например, с Александром Дейнекой. Это объединение, ориентированное на эксперимент и актуальные западные тенденции, в конце концов проиграло консервативному «соцреалистическому» АХРРу. Вильямс с головой ушел в сценографию, где достиг впечатляющих успехов: с 1941 года он был главным художником Большого театра.

Алексей Понсов знал Вильямса с юных лет: на дачу к отцу Алексея Дмитриевича приезжало множество гостей, в том числе Михаил Булгаков, а также сам Вильямс. Алексей Понсов, которого еще в юные годы наставлял Павел Корин, мечтал стать художником и поступил в Суриковский институт, где учился на одном курсе с Алексеем Ткачевым и Владимиром Стожаровым. Однако в 1948 году был отчислен с формулировкой «За формализм и низкопоклонство перед Западом»: работы Понсова плохо укладывались в канон соцреализма. В 1949-м Алексей Дмитриевич поступил в Школу-студию МХАТ, а с 1954 года начал там преподавать (параллельно он служил во МХАТе).

— Он был скромным человеком и не называл себя художником, — рассказал «Культуре» внук художника Дмитрий Понсов. — При этом многие его театральные работы опирались на созданные им «художественные» вещи. Помню, как в детстве приезжал к дедушке на Пасху. Он заранее расписывал яйца и при мне подправлял их тонкими акварельными кисточками. Получались произведения искусства. Вообще он работал почти до самой кончины. Студенты в последние годы приходили к нему домой. Он жил в обычном кирпичном доме на Гоголевском бульваре, и ученики, переступая порог квартиры, погружались в другой мир: видели старинную посуду, мебель, доставшуюся от Вильямса, картины. Мне кажется, это был важный опыт для них.

— Он любил преподавательскую работу и понимал, что нужно передавать свои знания, — поделился с «Культурой» сын художника Владимир Понсов. — В конце жизни отец ослеп, но когда приходили студенты, рисовал декорации на грифельной доске. Не понимаю, как он это делал — видимо, по памяти — но получалось идеально ровно.

Импульсом для нынешней выставки стал щедрый жест Владимира Понсова, передавшего Музею МХАТ более 200 работ отца: часть из них можно увидеть на выставке, остальные пока спрятаны в фондах.

— Я отдал в Музей МХАТ почти все папины театральные работы — осталось два-три любимых эскиза, — рассказал «Культуре» Владимир Понсов. — Еще у меня хранится около двухсот живописных вещей, созданных в разные годы: в том числе — детские рисунки и работы, выполненные во время обучения в Суриковском институте.

На выставке в «Зеленом фойе» представлены эскизы спектаклей, созданные Вильямсом и Понсовым. Оба художника оформляли постановки МХАТа: Вильямс был автором семи спектаклей, в том числе «Рекламы» по пьесе Морин Уоткинс — ставшей литературной основой бродвейского мюзикла «Чикаго». Алексей Понсов, в свою очередь, оформил девять спектаклей: первым был «Лермонтов», и эскизы к нему включены в экспозицию. Оба мастера в каждой работе оставались большими художниками и, в частности, создавали изящные яркие задники. Кроме того, они жили в то время, когда искусство декораций и машинерии ценилось высоко: аскетичное оформление — то, что музейщики называют «белым кубом» — стало трендом лишь в последние десятилетия. Учившаяся у Алексея Понсова Екатерина Устинова, ныне — доцент кафедры сценографии ГИТИСа, поделилась воспоминаниями с «Культурой»:

— Он был представителем той культуры, которая передается из рук в руки, и которую мы сегодня пытаемся передать студентам. Выпускники Школы-студии МХАТ и ученики Алексея Дмитриевича работают в более половины театров страны. А его методами, опиравшимися на создание простых, но грамотно рассчитанных конструкций, пользовались многие известные художники: Сергей Бархин, Валерий Левенталь, Владимир Арефьев. Его легендарный учебник «Конструкции и технологии изготовления театральных декораций» на первый взгляд кажется сухим и технологическим. Однако на эти старые технологии опираются уже четыре поколения сценографов. Там изложена база — традиционная работа с металлом и деревом. Конечно, сегодня технологии меняются, используются видеопроекции, но я знаю театры, где по-прежнему востребованы эти знания, так что учебник остается популярным. Сама я занимаюсь костюмом, и хотя появились новые материалы, технологически все уже придумано. Человек остается человеком: с двумя руками и ногами, женским или мужским телом. Вообще в моей судьбе Алексей Дмитриевич сыграл важную роль, я отношусь к нему не просто как к учителю, но как к наставнику, родственнику, ближайшему другу. Читая его заметки, прикасаясь к его вещам, я ощущаю энергию, провоцирующую на созидание. Это важно в нашем мире: созидать, а не разрушать.

И, конечно, на выставке многие вспоминали о том, каким человеком был Алексей Понсов. «Тактичным» звучало чаще всего. Его сын, Владимир Алексеевич, поделился с «Культурой»:

— Он был добрым, никогда не повышал голос — не помню, чтобы кричал на нас сестрой. На меня он оказал огромное влияние. Мы часто гуляли по старой Москве, он водил меня по переулкам Замоскворечья, много рассказывал. Считаю его главным человеком в моей жизни. Мне его очень не хватает — до сих пор.

Фотографии: Андрей Никеричев / АГН Москва.