Елена МАЧУЛЬСКАЯ, Омск

12.09.2016

В год 195-летия со дня рождения Достоевского в Омске обнаружили фундамент острога, в котором отбывал заключение осужденный по делу петрашевцев будущий автор «Преступления и наказания».

«Острог наш стоял на краю крепости, у самого крепостного вала. Случалось, посмотришь сквозь щели забора на свет божий: не увидишь ли хоть что-нибудь? — ​и только и увидишь, что краешек неба да высокий земляной вал, поросший бурьяном, а взад и вперед по валу, день и ночь, расхаживают часовые», — ​писал в «Записках из Мертвого дома» Федор Достоевский, осмысливая пережитое за четыре года каторги.

Сегодня это самый центр миллионного города, где соседствуют друг с другом построенные в начале ХХ века здания, сочетающие в себе цитаты из архитектурных стилей разных эпох. При Федоре Михайловиче все было иначе.

«Представьте себе большой двор, шагов в двести длины и шагов в полтораста ширины, весь обнесенный кругом, в виде неправильного шестиугольника, высоким тыном… В одной из сторон ограды вделаны крепкие ворота, всегда запертые, всегда день и ночь охраняемые часовыми; их отпирали по требованию, для выпуска на работу. За этими воротами был светлый, вольный мир, жили люди, как и все. Но по сю сторону ограды о том мире представляли себе как о какой-то несбыточной сказке».

На участок старинного фундамента рабочие, устанавливавшие в сквере возле Театра Драмы новый водопроводный колодец, наткнулись еще в 2015-м. Но приглашенные археологи дали заключение, что это просто «навал кирпича». Траншею не мудрствуя лукаво закопали обратно. Долгожданной находки так бы и не случилось, если бы не вмешались люди, которым дорога история родного города. Реставратор Игорь Коновалов сразу понял, что «навал кирпича» — ​типичный для XIX столетия бутовый фундамент. Сверху — ​несколько рядов системной кладки, под ними — ​подошва из кирпичного щебня на известковом растворе. А о том, что где-то здесь во времена Омской крепости находился острог, было известно давно.

— Я запомнил место, и в этом году мы силами членов омского отделения ВООПИиК обнажили контур сохранившегося участка, — ​рассказывает Игорь Леонидович. — ​Дальше фундамент поврежден водопроводом, а потом уходит под дорогу.

Омский архитектор Андрей Сергеев сделал точную привязку к местности всех построек, бывших в крепости, в том числе острога. Так выяснилось, что найти удалось левую казарму. Именно здесь заключенные устраивали театральные постановки, соорудив роскошную «занавесь», которая, вспоминает Достоевский, «была расписана масляной краской: изображались деревья, беседки, пруды и звезды. Составилась она из холста, старого и нового, кто сколько дал и пожертвовал, из старых арестантских онучек и рубах, кое-как сшитых в одно большое полотнище, и, наконец, часть ее, на которую не хватило холста, была просто из бумаги, тоже выпрошенной по листочку в разных канцеляриях и приказах».

Среди зрителей здешних постановок были и офицеры крепости, которые для этого специально являлись в острог: «Посторонние посетители у нас не переводились во весь праздник; иной вечер приходило больше, другой меньше, а в последнее представление так ни одного места на скамьях не оставалось незанятым».

А вот в этой ли казарме отбывал заключение Достоевский, непонятно. Их в остроге существовало две. В «Записках из Мертвого дома» Федор Михайлович пишет, что из окна его казармы был виден очаг на кухне. Потому директор омского литературного музея Виктор Вайнерман пришел к выводу, что будущий писатель сидел в правой казарме. У Игоря Коновалова другая версия. Заключенных содержали по разрядам. Особо опасных, к каковым причисляли и петрашевцев, было меньше. Левая казарма, построенная еще в XVIII веке, компактнее по размерам — ​значит, Достоевского вполне могли содержать именно там.

Фундамент законсервировали, чтобы он дальше не разрушался. И создали здесь настоящий музей под открытым небом.

— Только по фундаменту атмосферу не прочувствуешь, — ​поясняет Игорь Коновалов. — ​Поэтому мы попросили в литературном музее копии иллюстраций Георгия Кичигина к «Запискам из Мертвого дома», разместили их на планшетах и расставили вокруг. В день города экспозицию дополнила памятная доска с лаконичной надписью: «Фундамент «мертвого дома» — ​казармы острога, в котором пребывал Ф. М. Достоевский» — ​ее подарил один из наших единомышленников Денис Сперанский.

В омском отделении ВООПИиК предполагают сделать на этом месте действующий музеефицированный исторический объект. Накрыть раскоп навесом из легких конструкций, а внутри расположить иллюстрации, цитаты из книги, ставшей сенсацией той эпохи, чертежи острога и крепости.

Пребывание в Омске сыграло решающую роль в судьбе Федора Михайловича. «Если бы Достоевский оставил после себя лишь одни «Записки из Мертвого дома», он и тогда вошел бы в историю русской и мировой литературы как ее оригинальная знаменитость. Не случайно критики присвоили ему, еще прижизненно, метонимическое второе имя — ​«автор «Записок из Мертвого дома» и употребляли его вместо фамилии писателя», — ​резюмирует в одной из своих статей руководитель омского Центра изучения творчества Достоевского Елена Акелькина.