Алексей КОЛЕНСКИЙ

24.11.2022

На экранах — семейная драма Степана Бурнашева «Наша зима» — история драматичного развода, сравнимая с лучшими образцами жанра. В дни премьеры «Культура» пообщалась с выдающимся якутским режиссером.

— В основе картины есть автобиографические мотивы?

— Как и в каждом моем фильме — снимаю о том, что волнует, у большинства знакомых та же история — кто-то развелся, а кто-то женился в четвертый раз, и у меня бывали трудные ситуации, за кем-то специально наблюдал, много читал на тему, смотрел фильмы, но в кино практически все подобные истории — частные. Это слишком просто; я решил высказаться более общо, показать то, как бывает почти с каждым. Сценарий показался суховат, друзья советовали менять структуру, но проблема была в однобоком мужском взгляде, и я пригласил соавтора — известную журналистку и редактора. Светлана Таайко помогла прописать диалоги, характерные ноты, шуточки, женскую правду жизни. Оказалось, что на мужчин и дам фильм действует по-разному: мужчины переживают за героя, женщины — за жену.

— «Наша зима» подкупает и тонкостью деталей, и грубостью приема: у счастливой четы внезапно отключается внутренний свет и лишь исподволь проясняется что стряслось, но картина не дает окончательного ответа.

— Это естественно, ведь и люди, и их отношения повсюду схожи — каждому нужна пища, работа, дом, уют, любимый человек и мы примерно одинаково реагируем на утрату всего перечисленного. Но как именно? Поскольку я сознательно уходил от частностей, мне слабо помогали референсы за одним исключением — в «Трудностях перевода» София Коппола рассказывает не о разводе, а частном случае преодоления кризиса парой несхожих людей, но ее «ни о чем» позволяет высказываться обо всем.

— Конкретнее — о ничем не схожих, однако, чутких друг к другу героях, а в вашей паре заметно социальное отчуждение.

— У каждого есть эго, они сталкиваются — сначала мы этого не замечаем, а потом возникает ступор, апатия: вместе делается тесно. С первого же свидания мы бессознательно подавляем друг друга, транслируем: делай как я хочу и тут уж — кто кого: либо мужчина становится подкаблучником, либо женщина —жертвой абьюза.

— Как же быть?

— Объединять «я»; значит — выговариваться, договариваться, идти на уступки, привыкать друг к другу, не ломая, а познавая себя...

— Попутно избавляясь от пагубного пристрастия к своим хотелкам...

— Делаясь сильнее и умнее, перебарывая далеко не безобидные привычки. Внутренне мы бессознательно настаиваем на собственной правоте, но если ты не готов обсуждать ее с парой, она высосет душу...

— А жертва «правоты» станет засматриваться налево и тут в «Нашей зиме» срабатывает социальный подтекст: героиня закрылась от мужа, так как ее перестал устраивать его статус. Она нафантазировала престижную жизнь — такую, о какой мечтают подружки.

— Характерная проблема. Работы разные бывают, но важны и нужны все, поскольку каждый в чем-нибудь да хорош, у каждого есть и предназначение и судьба, следует уважать выбор партнера и помогать ему двигаться вперед, а не тиранить запросами — не всем же быть олигархами!

— Возникает коварный вопрос: чем же виноват бывший, он-то ни с кем не сравнивал благоверную?

— Ошибаетесь, мы склонны запоминать плохое. Герой привык к повседневной заботе, а когда жена его не встретила после работы, выплеснул накопившийся негатив и тут выяснилось: он разучился разговаривать и это — главная проблема современности: с развитием компьютеризации мы перестали говорить по душам.

— ...и слышать друг друга. Может быть, именно поэтому восемь браков из десяти завершаются разводами.

— Раньше теплые человеческие отношения были ценны, а сейчас, отчасти из-за доступности виртуальных сетей, мы все чаще слышим «у нас не получилось», ну и что такого? Разошлись и нашли кого-то другого — такое сейчас отовсюду слышно.

— Пожалуй, в каждом фильме — и в «Черном снеге», и в «Ыт» — вы исследуете механизм, довольно легкомысленно обозначаемый как «атомизация общества».

— Виртуальная среда, разряженная атмосфера, ослабленные молекулярные связи искажают траектории и сюжеты.

— В «Нашей зиме» хаотическое пространство олицетворяет квартет подруг; крах семейной лодки случается в стихийно сплетающихся обстоятельствах.

— Я стремился строить собирательный образ, чтобы каждый увидел себя в моей истории.

— При этом пара переживает парадоксальную метаморфозу: героиня перевоплощается в целеустремленную деловую даму, а социального успеха добивается опростившийся муж.

— На пике семейных драм люди догадываются, что развод не решит проблемы — лишь когда становится уже поздно, они начинают слышать друг друга.

— Нам остается лишь усвоить жизненный урок…

— Да. Мой первый брак был неудачным, а сейчас мы живем с Ириной Михайловой (исполнительницей главной женской роли — примечание «Культуры»), у нас двое детей, жена всячески поддерживает в работе. Знаете, у меня никогда не было хобби, жил на съемках, а недавно купил карабин, увлекся спортивной стрельбой. Любая другая посчитала бы — зачем тратить бюджет на патроны и всякие ништяки? Но отдохнуть от мыслей я могу только на полигоне: предупредил половинку, что собираюсь заняться профессиональным спортом, куплю винтовку, когда что-нибудь заработаю и обеспечу вас, но это — минимум миллион рублей и Ира сказала: «Ок!» Это здорово — хобби добавляют стимула в отношения, освобождают, окрыляют. Моим же героям явно не хватало таких вещей.

— Не стоит приносить подобные увлечения на семейный алтарь?

— Да, они освобождают нас от бессмысленного подражательства, рабского поклонения потребительским идеалам.

— ...и гнета предрассудков.

— Мы бессознательно подражаем, по-сути пародируем друг друга в важнейших вещах — не пытаемся сделать что-то свое, а жить по чужим правилам.

— Увы, так было всегда!

— Но раньше, при нехватке информации, учились у близких и друзей.

— А нынче у коучей, бьюти-блогеров и прочих инфоцыган.

— В худшем случае. Мне довелось побывать в разных странах с 2008-го года, первое время это было «ах, я хочу здесь жить», но, повзрослев, осознал, что хочу только в родной деревне — с мая до Нового года мы и проживаем в двухстах километрах от Якутска.

— В России активизировалась поддержка региональных кинематографий, какие обстоятельства благоприятствовали созданию якутского чуда?

— Тут важно понимать как начиналось. У нас был «Сахафильм» снимавший по госзаказу кино катавшееся на единичных копиях, но в 2004-м году директор кинотеатра «Центральный» с театральным режиссером Сергеем Потаповым решили снять на видео короткометражку «Любовь моя...». Люди пошли, фильм окупился, так как бюджеты были маленькие, тогда все стали снимать, и я захотел. В детстве даже не мечтал стать режиссером, когда окупился мой первый любительский фильм снятый за 36 тысяч рублей, понял как это сложно.

— Кто же поднял авторскую планку якутского кино?

— Это случилось как-то само собой, не специально — по началу все делали второсортные ужастики и комедии… Скажу за себя: я никогда не стремился снимать по каким-то канонам, учился от фильма к фильму у своих же, более опытных ребят, был убежден, что снимаю для якутской аудитории. В 2015-м попал в конкурс Чебоксарского кинофестиваля этнического кино с криминальной драмой и мелодрамой. Они были поняты и приняты, этот опыт развеял мое глупое убеждение, что я не работаю для жюри, ведь оказалось, что мое кино смотрят местные зрители и коллеги, и им ничуть не мешает наша этническая специфика, элементы местечкового юмора. Тут-то и задумался: а может я режиссер?.. И, можно сказать, что с 2019-го, снимая «Проклятую землю» и «Черный снег», стал режиссером.

— А по образованию?

— Информатик-экономист.

— Любите музыку?

— С детства был меломаном — все слушал и все смотрел, скачивал плейлисты Чайковский, Бах, Шопен — слушал все подряд, а когда стал ездить на машине с включенным радио отношение к музыке стерлось.

— Так и есть — математика с музыкой ушли с вами в режиссуру с головой!

— Свое ощущение на площадке связываю со школьными и студенческими годами — никогда не любил доказывать теоремы, предпочитал задачи решать, целыми часами — я не теоретик, а практик и благодарен судьбе, что не получил кинообразования.

— «Черный снег», «Ыт» и «Наша зима» сделаны более чем профессионально.

— Не совсем; первый акт «зимы» длится около часа, второй — в половину короче, а третий — восемь минут. Каждый сценарий требует разного подхода — тут важно, что мне интересно рассказать и увидеть, я перестал гадать чего хочет зритель — если думать об этом, будешь выглядеть глупо и в данном случае все началось с ошибки: я захотел снять фильм для жены. Из этого ничего не вышло, но однажды утром проснулся, сделала кофе, сел на диван и увидел свое кино. Начал писать, а потом задумался кто в нем сыграет.

—Все-таки загадка: как, отчего местное немудреное видео доросло до вершин мировой кинокультуры за десяток лет?

— Может быть, дело в честности. Я любил ездить на охоту, слушать охотничьи байки про опасности, случайные убийства и захотел об этом рассказать: ребята, бывает всякое, ходите осторожно, оружие — не игрушка. Одновременно меня занимала тема измен — многие знакомые уходили налево, и я решил объединить эти темы, снял «Трясину». Было много отзывов — негативных и положительных — кого-то смущала длинная эротическая сцена, а один знакомый сказал: я увидел себя и больше не хочу быть таким! Тогда я понял, что жанр триллера, начинающегося со случайного убийства в лесу, нужен людям.

— Сопряжение трагических житейских сюжетов спровоцировало художественное осмысление.

— А вчера я услышал вопрос: что вы сняли — это нем мелодрама и не драма. Очевидно то, что я хочу сказать просто не умещается в сформировавшиеся жанровые формы.

— И эта лакуна определяет потребность в высказывании?

— Наверное, потребность в честности заставляет ставить себе вопросы.

— Причем, между жанров; делать ответственное авторское кино созвучное внутренней правде.

— Не только моей — вчера один блогер ругался: не могу смотреть, душно, тяжело, это все про меня!

— Какая книга или фильм сыграли первую скрипку в вашем самообразовании?

— Наверное, «Дневник Роберта Родригеса», в которой он описывает как снял своего «Музыканта» за семь тысяч долларов. В якутском контексте это был бесценный опыт — я понял: то, что мы пыжимся без бюджета — не самое страшное, наоборот, безденежье работает на нас.

— Почему?

— Денег нет и не будет, ты — никто, и звать никак. Начинаешь искать продюсерские ходы: обещаешь оператору половину сборов, убеждаешь актеров, они видя как ты горишь, верят. Специалистов нет? Находишь звукача и начинаешь у него учиться, работаешь водителем, каскадером, входишь во все тонкости. Сейчас меня не может обмануть ни один цех — я или объясню как, или сделаю сам. Безбюджетность приводит в кино подлинных энтузиастов, людей готовых снимать наше кино, а если бы были деньги явились бы люди заинтересованные в собственном индивидуальном участии.

— А вслед явились бы и продюсеры, чтобы воровать и заставлять всех плясать под свои дудки. Каков бюджет «Нашей зимы»?

— Около четырех миллионов рублей.

— А какой самый кассовый якутский фильм?

— В нашем прокате — шпионская комедия «Агент Мамбо» собрала восемнадцать миллионов, а стоил миллион семьсот. В российском, наверное, «Пугало» Дмитрия Давыдова собрало около одиннадцати миллионов.

— Вы с Дмитрием — односельчане, вас сдружило кино?

— Нет, мы учились в разных школах, но часто пересекались на математических и физических олимпиадах. В старших классах он ушел в литературу, раньше меня начал писать, но я об этом не знал. Пригласил его стать ассистентов в 14-м году, но он не смог и сыграл как актер. Потом захотел снимать сам, я нашел ему оператора, помог собрать команду, с монтажом и прокатом.

— Чем отличаются ваше видение кинематографа?

— Мы очень разные; Дмитрия обогащает зрительский опыт, он очень хорошо использует чужой материал, вдохновляется им и делает по-своему, а я так не умею. Не важно буду ли снимать якутское, российское или европейское кино, я не пытаюсь следовать фестивальным тенденциям, быть понятым всюду. Важна лишь идея, главное — сделать кино по-своему, честно.

— Порекомендуйте пятерку лучших якутских фильмов…

— Определенно это «Надо мною солнце не садится» Любови Борисовой, «Царь птица» Эдуарда Новикова, не помешает оценить упомянутого «Агента Мамбо» мастерски жонглирующего отсылками к голливудским фильмам моего друга Алексея Амбросьева, «Костер на ветру» Дмитрия Давыдова и «Белый день» Михаила Лукачевского — интересный симбиоз жанрового кино и арт-хауса.

— В чем главная проблема российского кино и чтобы вы посоветовали коллегам из регионов?

— В том, что мы все про всех знаем, а о себе — ничего. Мне, человеку, живущему в огромной стране, хочется видеть как живут люди на Амурской, Ханты-Манскийской, Оренбургской, Ростовской земле — снимайте кино о близком и родном!

«Наша зима». Россия, 2022

Режиссер Степан Бурнашев

В ролях: Илья Яковлев, Ирина Михайлова, Зоя Багынанова, Петр Андреев, Дмитрий Баишев, Елена Маркова, Изабелла Егорова, Жанна Ксенофонтова

12+

В прокате с 24 ноября

Фотографии: кадр из фильма "Наша зима", на анонсе - фотография Екатерины Чесноковой / Риа Новости.