Зураб Церетели: «Однокурсники приносили мне черный хлеб и кильку»

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

30.12.2013

?ается в тени сам автор: глава Российской академии художеств, организатор первого в нашей стране музея современного искусства (ММСИ). 

Совсем немногие могли видеть, как работает Зураб Константинович. Художник, создавший более десяти тысяч произведений, разговаривал с корреспондентом «Культуры», стоя за мольбертом. На вопрос — не помешает ли наша беседа писать натюрморт, мастер только улыбнулся. Церетели фанатично рисует каждый день — даже на заседаниях Академии.

культура: Поговорим сначала о проблемах. Какие-нибудь тенденции Вас — как президента Российской академии художеств — тревожат?
Церетели: Боюсь, что монументальное искусство может в нынешней ситуации превратиться в салонное. Нельзя, чтобы на первом месте был интерес покупателя. Еще одна проблема: на мастер-классы в галерею ко мне приходит много детей, они очень хорошо работают и мыслят. Но, к сожалению, среди них мало мальчиков. Наверное, в этом виноваты родители: они считают, что мужчине лучше преуспеть в бизнесе. В МГАХИ имени Сурикова в прошлом году на десять мест на факультете скульптуры приняли девять девочек и одного мальчика. Такого еще никогда не было.

культура: Вы были востребованы в Советском Союзе: оформляли посольства СССР по всему миру, стали главным художником Олимпиады-80. Когда проще работалось — тогда или сейчас?
Церетели: Наверное, все-таки тогда, потому что было много заказов от государства. К тому же существовали производственные комбинаты, которые теперь закрыты. Работали грамотные мастера-исполнители. Но вузы их больше не готовят, а те кадры, которые остались, стареют. Для меня как для скульптора-монументалиста это трагедия. Когда в советские годы уезжал работать в Бразилию, взял с собой двух мастеров. Они построили десятиметровую стену из искусственного малахита. Бразильцы не могли отличить материал от оригинала и еще долгое время изумлялись щедрости русских.

культура: Вы думаете, что кто-то захочет быть исполнителем? Мне кажется, сегодня каждый художник видит себя прежде всего творцом.
Церетели: Хорошим исполнителем тоже быть нелегко. И желающие есть, что крайне важно. Я несколько лет говорю о необходимости создания института исполнительского искусства. Даже помещение нашел. К счастью, президент недавно дал разрешение, и в 2015 году при МГАХИ институт будет открыт. В мире нет школы, подобной той, которая имелась в Советском Союзе, и было бы жаль ее окончательно потерять.

культура: Кто повлиял на Вас как на художника?
Церетели: Для нас, грузин, в определенном смысле стало счастьем, что многие великие художники были сосланы на Кавказ. Сложилась великолепная школа. Моим педагогом, например, был такой выдающийся рисовальщик, как Василий Шухаев.

Кроме того, важный перелом в моем сознании произошел после посещения мастерской Пикассо во Франции. Советских художников учили: если ты, скажем, живописец, то не должен заниматься ничем, кроме живописи. А там я увидел, что Пикассо работает как скульптор, расписывает фарфор. Вернувшись домой, уже никого не слушал. Именно тогда и сделал первые эмали.

культура: Слышала, что Вы, будучи студентом, увлекались запрещенными импрессионистами?
Церетели: Да, и это чуть не стоило мне диплома. Год писал работу. Под влиянием импрессионистов выполнил ее в фиолетово-розовой гамме и назвал «Песня о Тбилиси». Однако накануне защиты к нам нагрянул выездной президиум Академии художеств СССР. Мой педагог, который все хорошо понимал, на просмотре прикрыл мою работу холстом. Комиссия прошла, ничего не заметив. Однако внезапно Мартирос Сарьян, который шел одним из последних, откинул холст и подозвал остальных: глядите, мол, вот настоящий диплом! Возглавлявший комиссию Владимир Серов, будущий президент Академии, посмотрел на работу и ушел. А потом ко мне прибежали обалдевшие студенты и говорят, что, мол, первый раз такое случилось — тебя сняли с диплома!

культура: И как же Вы поступили?
Церетели: Я оказался в ужасном положении. Как раз собирался жениться. Денег не было, жил на чердаке. Но в итоге придумал, как выйти из ситуации. Убрал из палитры кадмий желтый, кадмий красный, оставил соцреалистический колорит — охру, краплак, черный, ультрамарин, белила. Посадил своего друга, дал ему в руки ракетку и написал «Портрет спортсмена». Приходилось работать даже ночью. Однокурсники приносили мне черный хлеб и кильку: только это и ел. В итоге за две недели сделал портрет. И защитил диплом на «отлично».

Самое интересное, что не так давно ту работу, из-за которой я чуть не лишился диплома, обнаружили на Измайловском вернисаже. Много раз пытался ее найти, даже отправлял запросы в Академию художеств, на которые отвечали, что выдать ее не могут. Теперь обе дипломные работы находятся у меня в галерее.

культура: Ощущаете приближение круглой даты? 
Церетели: Нет, ничего не чувствую. Слишком много дел. Скоро должен улететь в Пуэрто-Рико, где буду руководить установкой 126-метрового памятника Христофору Колумбу. Поеду на новогодние каникулы, другого времени не смогу найти. Так что в день рождения собираюсь работать. А уже когда вернусь, позову друзей, всех, кого люблю — и отметим.