Одним из участников основной конкурсной программы 42-го Московского международного кинофестиваля стал дебютный полнометражный фильм режиссёра Максима Дашкина «На дальних рубежах». В его основе история взаимоотношений в семье майора Лескова на отдалённой военной российской базе в Киргизии. Привычный жизненный уклад разрушается изменой жены Лескова Марией с одним из его сослуживцев, что приводит к трагическим последствиям.

«Культура» побеседовала с Максимом Дашкиным и с сыгравшей главную роль актрисой Викторией Толстогановой об особенностях съёмочного процесса, жизни в ином контексте и разрушительной женской силе.

— Поздравляю с дебютом! Какие ощущения от участия в фестивале?

Максим Дашкин: Спасибо за поздравления. Мы невероятно рады, что занимаем одно из мест в конкурсной программе. Меня увлекает сам факт подобного соревнования, и я обязательно постараюсь посмотреть все работы коллег. Как говорит одна из них, Наталья Назарова, фестиваль — это, в первую очередь возможность открытия дверей к новым проектам, в чём я её полностью поддерживаю. Награды, конечно, этому способствуют (улыбается). Многое зависит от повестки, членов жюри, представленных картин. Человеческий фактор имеет большое значение, как и везде, впрочем. В данный момент я просто радуюсь тому факту, что мой фильм стал возможен, и мы его здесь показываем.

— Вы получили профессиональное образование в Нью-Йорке, учась на курсе Оливера Стоуна. Можно сказать, что теперь смотрите на то, как снимать кино, с точки зрения «западного» режиссёра?

Максим Дашкин: Думаю, что этого пресловутого различия по большому счёту не существует. Хотя, не скрою, учиться под руководством такого мэтра, как Стоун, который смотрел наши фильмы, давал комментарии, было невероятно увлекательно. Среди моих учителей был и Борис Фрумин, хорошо известный в киноиндустрии и давно живущий в США. Именно Борис и написал сценарий «На дальних рубежах». И мне было интересно сделать как раз такой фильм, неторопливый, с характерными актёрами, в чём-то отсылающий к произведениям русской классики. Наверное, я мог бы больше обращать внимание на тренды, прислушиваться к конъюнктуре. Но захотелось так.

— Почему для съёмок была выбрана именно Киргизия?

Максим Дашкин: Когда я понял, какая локация идеально подошла бы для реализации нашей идеи, то объездил несколько регионов, где располагаются российские военные контингенты. Нужно было найти место специфическое, замкнутое. После того, как я прожил две недели в городе Кант, наблюдая за повседневной жизнью военнослужащих, начал выстраивать цепочки отношений, я решил снимать там же, в Киргизии, но в городе Балыкчи. Был ещё вариант с Таджикистаном. Нас там очень хорошо приняли, но предупредили: вашу артистку мы уберечь не сможем, её обязательно украдут и увезут в соседний Афганистан, придётся выкупать. Рисковать Викторией мы не могли себе позволить (смеётся).

— Какая реакция на фильм вам как режиссёру будет наиболее близкой?

Максим Дашкин: А у вас какое первое впечатление?

— Мне показалось, что на фоне совершенства природы всё, что связано с человеком, в кадре выглядит лишним, инородным. Неказистые постройки и отношения людей, да и сами люди. Я, честно говоря, ждал, что в финале, когда Мария покидает базу, она нажмёт на условную кнопку и уничтожит этот мирок, завершив своеобразную миссию очищения.

Максим Дашкин: Вы абсолютно правы и я очень рад, что это считывается. Когда мы с Викторией разговаривали о роли, я ей рассказал об индийской богине разрушения Махакали, чью женскую энергию может усмирить только Шива. И, конечно, именно внутреннее движение души главной героини разрушает жизни двух мужчин. Она молчаливо, без надрыва и истерик уничтожает мир этого городка. Я не думал, конечно, что она может нажать на кнопку, как вы говорите. Это, кстати, интересный взгляд, у меня даже что-то дрогнуло внутри (смеётся). Вообще, чтобы создать такой фильм и прикоснуться к материалу, мне потребовалось серьёзное внутреннее изменение. Пришлось как-то переродиться, стать чище, чтобы рассказать эту историю. Поэтому самой важной ответной реакцией была бы трансформация и переоценка чего-то важного в душе тех, кто посмотрит картину.

— Какие критерии для вас были первостепенными при отборе актёров?

Максим Дашкин: Сразу скажу, что все мои герои — часть меня. Чтобы не скатиться в телевизионный любовный треугольник, а максимально говорить на языке именно кино, кастинг был принципиален. Я не рассказывал ребятам, но у меня практически были уже собраны другие актёры. Тот вариант рассыпался. Между первым и вторым запуском съёмочного процесса прошёл год и как раз к началу рестарта Виктория была лично для меня самой очевидной Марией. С первого раза на пробах стало всё понятно. А вот что касается Сергея Шнырёва (исполнитель роли Николая Лескова, — Культура), то по своей сути и характеру он совсем другой человек, нежели его персонаж. Но на пробах и в беседах мне было очевидно, что он сможет поднять свою внутреннюю планку напряжения до требуемого на экране драматического уровня. Интересно, что Игорь Якушев, сыгравший роль сына Лесковых — родом из тех мест, где мы снимали. Я его встретил в Киргизии во время тренировок борцовской студии и сразу понял, что попадание стопроцентное. Это тот самый человек. Окончательно дополнил наш актёрский ансамбль Александр Кудин (любовник Марии, Крайнов, — Культура), идеально подошедший на специфическую аутсайдерскую позицию в ленте. 

— Что было самым сложным и самым увлекательным в процессе съёмок?

Максим Дашкин: Самое увлекательное — это само создание фильма. Представьте, что за месяц ты проживаешь целый год жизни. Чистый кайф! Ты творишь, создаешь мир, которого раньше не было.

— А Виктория уничтожает…

Максим Дашкин: (смеётся) Да, да. Но радость творения превосходит что бы то ни было. Сложности, как правило, связаны с тем, что кино подобно большому логистическому конструктору. А в нашем случае дополнительной составляющей были съёмки за границей, да ещё такие специфические, как на военной базе. Но наша группа этот конструктор замечательно собрала. Весь процесс занял 27 дней.

(В этот момент к беседе присоединилась Виктория Толстоганова)

— Виктория, спасибо за хороший фильм. Расскажите о своём отношении к этой истории с точки зрения и актрисы и героини.

Виктория Толстоганова: Изначально в сценарии было заложено своеобразное ощущение нехватки воздуха. Как в общем контексте, так и во внутреннем мире Марии. Но мне бы хотелось сказать о своём ощущении роли, как я её пыталась сыграть. С одной стороны, да, такая нехватка есть. Но у моей героини своего, какого-то внутреннего воздуха вполне достаточно. Она живёт в предлагаемых жизнью обстоятельствах, со своим мужем и ребёнком, во вполне комфортной для себя ситуации и ей, условно говоря, не нужна никакая карьера московской актрисы, подобная моей. Она — на своём месте. Мне самой в какой-то момент показалось, что я тоже могу жить точно так же. И тут её вдруг выбивает из привычного мира. А что именно стало этим триггером? Мне кажется, это не «нехватка воздуха», а что-то другое… Здесь не в том дело, что срочно дайте мне первого встречного, нет.

— А в чём, по-вашему?

Виктория Толстоганова: Понимаете, измена не подразумевает путь к свободе. Думаю, что она этого на самом деле не хотела. Может, это покажется странным, но, по-моему, они с мужем друг друга специфически любят в их системе координат. Есть и усталость от прожитых лет, но есть и будущее. Её муж не какой-то деспот с перевёрнутым сознанием от жизни на военной базе, как иногда бывает. Нет, он добрый, хороший человек, даже, несмотря на то, что поднимает руку на жену и сына. То, что её накрывает — точно не путь освобождения. Наша история специально сделана такой выпуклой, учитывая особенности места, где всё происходит. Её легче рассказать на фоне оголённости маленького городка. Каждое движение персонажей словно под лупой, что созвучно русской классике, той же «Грозе» Александра Островского. Всё это мешает героям быть «грязными», как помогает быть такими наша, например, столичная жизнь, где такую историю и не заметили бы. Как нам с Максимом кажется, катализатором изменения поведения Марии выступает скорый отъезд семьи в другую точку. Просто в голове условный переезд начинается быстрее, чем подана машина. Такие ситуации меняют любую судьбу, а иногда и ломают. Попав на этот крючок, моя героиня просто не понимает до конца, почему совершает этот поступок.

Максим Дашкин: Поддержу Викторию. Даже в обычной жизни вы, наверняка, часто наблюдали, что когда люди прощаются — это всегда сложно в том смысле, что часто возникают непредсказуемые моменты. Ссоры на ровном месте, которые помогают уйти от переживания расставания. Некоторые начинают вредничать, уезжать, не сказав «до свидания». Когда обстоятельства человека пережимают, может сработать эффект пружины. Вот это напряжение и было для нас отправной точкой поведения Марии.

— Но в любом случае за измену же должно последовать наказание?

Виктория Толстоганова: В обычном мире можно сколько угодно дискутировать на эту тему. Ссылаться на разные ситуации и причины. Но, несмотря на то, что Киргизия такое место, где буквально «выдувает мозги», и ты теряешь человеческое значение на фоне природы, я, именно там пришла к однозначному выводу — наказание должно быть. Так же, как и за убийство.

Максим Дашкин: Как раз интенция делания фильма появилась из наблюдения, что в нашем, «большом» мире само понятие измены просто девальвировалось и вдруг обесценилось. Ничего такого уж страшного люди в этом не видят. «Ну и что такого, бывает» — становится повседневной реальностью, все не задумываются, а смеются. И у меня было и есть внутреннее ощущение, что здесь что-то не так, и заставило погрузиться в этот мир. Я не считаю, что каждый поцелуй должен заканчиваться двумя смертями. Но, именно о верности своему партнёру, вере, принципам, самому себе и предлагает задуматься наш фильм.