Форум длится почти месяц, в чем, безусловно, сказывается масштабность мышления его художественного руководителя, маэстро Валерия Гергиева. Приморская сцена Мариинского театра, где проходят события фестиваля, приготовила к празднику несколько премьер — оперных, балетных, концертных. В частности, с успехом прошли первые представления балета «Тысяча и одна ночь» Фикрета Амирова, а к финалу музыкального марафона припасено первое обращение в Приморье к масштабной опере-эпопее Сергея Прокофьева «Война и мир».

Самыми, пожалуй, важным и долгожданными для приморцев событиями фестиваля являются визиты самого маэстро во главе его фантастического оркестра из петербургской Мариинки, а также солидного десанта солистов из города на Неве. Именно на мастерство коллег из «головного коллектива» равняются певцы и музыканты приморского филиала, а привозимые программы, как правило, предполагают совместное музицирование. Например, как было в этот раз: хор Приморской сцены, оркестр из Северной столицы, главные партии исполняют питерские солисты, а второстепенные — местные.

В этом году визит Гергиева был короче, чем обычно. Планы смешала пандемия: дальневосточный фестиваль проводится параллельно «Звездам белых ночей» в Петербурге, в то время как раньше смотры следовали один за другим, что давало возможность Приморью услышать большее количество программ и артистов. Тем не менее, за три дня маэстро и его «команда» подарили владивостокцам четыре полноценных оперных вечера, привезя интересных солистов и совершенно нетривиальный репертуар. Стремительность визита и сжатые сроки его проведения создавали для петербургских гостей поистине экстремальные условия, однако практически все с честью справились с трудностями, выдав по максимуму своих талантов.

Полноценной театральной премьерой «от Гергиева» стал вердиевский «Дон Карлос»: во Владивосток переехала постановка Юрия Александрова 1999 года, которую в Петербурге заменили в 2012 году версией Джорджо Барберио Корсетти. Сравнения между спектаклями явно не в пользу новичка: минималистичная, скучноватая и анемичная работа итальянца становится смотрибельной только при наполнении неординарным вокалом, как, например, на прошлых «Звездах белых ночей», когда в партии угрюмого короля Филиппа выступил великий Ферруччо Фурланетто. А стародавний спектакль Александрова, восстановленный для Приморья Сергеем Лукиным, до сих пор смотрится эффектно: мастерски решенные массовые сцены, филигранно проработанные рисунки ролей центральных персонажей, одновременно строгая и по-барочному пышная сценография Теймураза Мурванидзе вкупе с роскошными историческими костюмами Татьяны Ногиновой — все работает на то, чтобы произвести впечатление.

Музыкальное исполнение усиливает эффект: сумрачная партитура самой совершенной из испанских опер Верди у Гергиева и его оркестра звучит философски глубоко. Подарком приморцам стало исполнение партии короля Филиппа мировой знаменитостью — выдающимся башкирским басом Ильдаром Абдразаковым, чей монарх поражал не только царственностью и роскошным тембром, но и пением очень нюансированным, тонким, неплакатным. Мужской состав был близок к идеалу: первоклассное бельканто и сильную актерскую игру демонстрировал Владислав Сулимский в партии Родриго ди Поза, а, скорее, светлый, с металлическим отливом тенор Сергея Скороходова в титульной партии прекрасно оттенял голоса партнеров. С дамами не все так блестяще: Юлии Маточкиной партия Эболи пока сильно на вырост (верхи не получаются, мелкая техника далека от идеала), а Ирина Чурилова (Елизавета), при всей красоте и объемности голоса, с позиционной подозрительностью верхних нот справляется через раз.

Помимо спектакля, петербургские гости привезли три концертных исполнения опер. «Огненного ангела» только что возобновили в Петербурге (знаменитую, нашумевшую в свое время постановку Дэвида Фримана), и во Владивосток пожаловал первый премьерный состав: Елена Стихина предстала обжигающей Ренатой, с красивым чувственным голосом, и абсолютно безумной, как и полагается по роману Брюсова; Рупрехт Евгения Никитина брутален и благороден, четкостью фразы он вполне может конкурировать с легендарным Сергеем Лейферкусом, первым исполнителем этой роли в постановке 1991 года. Концертное исполнение оказалось чуть ли не интереснее спектакля — музыка была подана более выпукло, фактурно, а к вокальным удачам можно отнести не только ведущих исполнителей, но и певцов в ролях-эпизодах — особенно запомнился «ядовитый» тенор Андрея Попова, блестяще спевшего и сыгравшего и Мефистофеля, и чародея Агриппу Неттесгеймского.

Не меньшим совершенством отличалась и «Сельская честь», которой пока нет в репертуаре театра, но в это трудно поверить — сыграно и спето так, словно материал давно в крови музыкантов. Пряные красоты партитуры Масканьи гергиевский оркестр доносил с видимым удовольствием, буквально купая слушателей в этой страстной, южной музыке. «Бомбой» исполнения оказалась меццо Екатерина Семенчук, опалившая зал неистовым темпераментом и безупречным, проникновенным вокалом в партии Сантуцци. Да и вообще сложился гармоничный, целостный ансамбль: свежий, с цыганской слезой тенор Ахмеда Агади как нельзя лучше подходит порывистому сицилианцу Туридду; плотный и гибкий баритон Романа Бурденко, даже несмотря на нездоровье артиста, убеждал в партии ревнивого Альфио; кокетливой Лолой предстала Анна Кикнадзе, и беспросветно страдающей мамой Лючией — Елена Витман.

А вот «Нюрнбергские мейстерзингеры», чей третий акт показали мариинцы в столице Приморья — это явно пока только эскиз. Вагнер-комедиограф — непростое испытание для любого театра, учитывая привычное многословие композитора и своеобразный немецкий юмор. Наверное, поэтому Гергиев, переставивший все зрелые оперы байройтского кудесника, а некоторые и не по разу, подступается к этому опусу только сейчас. Даже для его многоопытного оркестра здесь хватает сложностей, из которых не все еще решены безупречно, а певцы пока только более-менее твердо выучили ноты — до ярких, объемных образов еще далеко. Тем не менее уже и здесь есть удачи: Ирине Чуриловой холодноватый мелос Евы Погнер пришелся гораздо органичнее вердиевских страниц, а стальной блеск тенора Сергея Скороходова оказался попаданием в десятку в партии Вальтера, как в героико-бравурных фразах, так и в меланхолических излияниях — что, в общем-то, не сюрприз, памятуя его великолепного Тангейзера на петербургском фестивале прошлого года.