Владислав Крапивин: «Главное — не повторить ошибок пионерии»

Андрей МОИСЕЕНКО

05.11.2015

Как сделать так, чтобы новая организация не превратилась в пустую формальность, а реально помогала растить хороших и честных ребят, — своими мыслями об этом делится известный детский писатель Владислав Крапивин.

культура: Владислав Петрович, похоже, пионерия возвращается. Что думаете?
Крапивин: Давно пора, я всей душой за создание всероссийской детской организации. Удачи этому начинанию. Уверен, с самых давних времен, наверное, с неандертальских, детям хотелось быть вместе. И сплачивает их игра, пусть с элементами взрослости. Они могли криками и прочими шумовыми эффектами помогать своим отцам загонять мамонта, в более поздние времена — собирать пули и ядра для защитников Севастополя... Попытки обчистить соседский сад, драки с компанией из другого района — это тоже игра. Жить интересно!

культура: Все мы помним, что на закате СССР пионерская организация и комсомол ни у детей, ни у родителей авторитетом, мягко говоря, не пользовались.
Крапивин: Да, все это мы уже проходили. Детские объединения очень разных направлений и профилей появлялись, распадались, возникали снова — потому что потребность школьников в своей организации диктовалась самой их ребячьей сущностью, желанием иметь надежных товарищей, делать в жизни что-то интересное и полезное. Можно вспоминать следопытов Сетона-Томпсона, русских скаутов начала ХХ века. Или лагерь «Орленок», который, в отличие от образцово-показательного «Артека», всегда был рассадником оппозиционных идей. Была ребячья Академия наук, «Французская коммуна» и сотни других безвестных коллективов. Некоторые дотянули до наших дней, другие сгинули под натиском чиновничьей и педагогической систем. Ведь то, что необходимо детям, совершенно не нужно чиновникам от образования.

Главное — не повторить ошибок прошлого. Отдали пионерию на откуп школьным завучам с директорами — и все свелось к борьбе за успеваемость. Как писал какой-то детский поэт: «Оценки в журнале — вот высшая мера,/ Судить по которой должны пионера...» Попав под власть школы, организация лишилась абсолютно всех элементов добровольности. Достигнув девятилетнего возраста, все хором зачитывали Торжественное обещание и начинали носить красные галстуки. Эйфории хватало обычно на неделю-две. Затем начиналась рутина. Выяснялось, что главная задача пионера — «Учиться, учиться, и учиться...».

культура: А как, по-Вашему, нужно вести дело?
Крапивин: Вспомним пионерские отряды 1920–1930-х годов. Ребята жили, исходя из понимания интересов страны и времени. Обучали азбуке неграмотных, боролись с пьянством отцов, клеймили на демонстрациях «педагогику ремня», собирали средства для иностранных безработных, возились с малышами, устраивали настоящие палаточные лагеря, воевали со скаутами. Но это содружество тогда вбирало только тех, кто хотел. Могли вступать в пионеры, а могли и нет. Отряды были добровольными.

К счастью, остались энтузиасты-взрослые, которые смогли сохранить в наше время детские и подростковые отряды, клубы. Они все очень разные. И не следует пытаться подчинить их единым правилам, наряжать в одинаковую форму. Сказать им надо примерно следующее: «Ребята, давайте объединяться, подумаем, как жить вместе, чтобы от этого была польза и нашим отрядам, и окружающим людям». Ведь все эти коллективы живут по простым и понятным правилам: товарищество, уважение друг к другу и к окружающим, доверие, стремление к творчеству, отрицание агрессии и уверенность, что твое дело приносит людям пользу.

культура: Но руководить подростками будут все же взрослые. Вспомним хотя бы школьных пионервожатых — почти всегда это были тетечки с красными галстуками. Не помню, чтобы у меня или моих товарищей возникала мысль поделиться с такой своими проблемами...
Крапивин: Надо бояться формализма. Программа новой организации не должна сочиняться методистами на фирменных бланках, ей следует рождаться постепенно, исходя из опыта отдельных сообществ. Недопустимы спешка и казенщина. Если за дело возьмутся опять люди, которые будут видеть основной смысл своих усилий в требовании отчетности и планов, в составлении общих методик, в проведении конференций, в насаждении педагогических экспериментов, чьи сценарии рождены в уюте педвузовских кафедр, можно ставить на деле крест. Задача руководства новой организации — не в создании «налаженной административной структуры», а в живом общении с каждым отрядом, в том, чтобы прививать им понимание, что они теперь одна большая семья. Нужна практическая помощь этой семье — в защите от тех, кто захочет ей помешать, поживиться за ее счет, в организации общих дел, где ребята почувствуют, что они вместе. Мне кажется, будущим лидерам «Российского движения школьников» надо как следует подумать на эту тему.

культура: Вы верите в жизнеспособность будущей организации?
Крапивин: Конечно. История детских движений насчитывает очень продолжительный период. Немалую часть в ней справедливо занимает скаутинг. Читая воспоминания скаутских лидеров, я не встречал упоминаний о конфликтах их отрядов со школами. Скорее всего, их и не было. Скаутские организации в Европе и Америке почти сразу были признаны населением и правительствами как одно из законных звеньев общества, воспитывающих будущих граждан. А потому признала их и школьная система. Отсюда простой вывод: если в стране возникнет массовая внешкольная организация, она должна быть признана властями официально, объявлена законным — наряду со школой — средством воспитания детей и подростков, должна получать от властей поддержку, как моральную, так и материальную — финансирование, помещения для занятий, помощь в подготовке инструкторских кадров. Иначе не стоит и огород городить.