Копи Соломона
22.10.2015
Галерея «Наши художники» представляет проект, посвященный советскому кинорежиссеру и коллекционеру Соломону Шустеру. В 2005 году здесь уже показывали некоторые картины из его собрания, однако нынешняя выставка получилась более масштабной. «Шустер. Коллекция» — это около тридцати произведений деятелей русского авангарда. Среди них, правда, нет «распиаренных» Малевича и Кандинского (по воспоминаниям, Шустер их не слишком любил), зато попадаются жемчужины вроде картин Пиросмани.
Главная фишка — привезенное из Русского музея полотно Ильи Машкова «Автопортрет и портрет Петра Кончаловского» (1910). В собрании Шустера картина находилась 15 лет. В московской экспозиции представлена, кстати, и работа самого Кончаловского. Это красочный натюрморт: желтая ваза с яркими цветами («Георгины», 1911).
Личность коллекционера, долгие годы трудившегося на «Ленфильме», остается на выставке за кадром. Однако подборка картин несет отпечаток его вкусов — и с ними спорить не хочется. Здесь и сумасшедше-яркий, захлебывающийся от восторга Аристарх Лентулов («Мир, торжество, освобождение», 1917). И любимые на Западе Наталья Гончарова и Роберт Фальк. Есть работа футуриста Давида Бурлюка («Красная земля», 1909), жизнерадостная живопись Мартироса Сарьяна («Пейзаж с архарами (Вечер в горах)», 1907). А также — ученик Петрова-Водкина Леонид Чупятов с его спокойным по колориту, но страшным полотном — изображением убитой птицы («Охота», 1927).
Венчают выставку два произведения Нико Пиросмани, великого художника-примитивиста. Первое — портрет теоретика авангарда Ильи Зданевича (1913), полуполяка-полугрузина, открывшего миру прозябавшего в нищете Пиросмани. Картина, написанная маслом (неслыханная роскошь для Нико!), была создана в духане Кочлашвили. Автор сразу передал ее расчувствовавшемуся Зданевичу, который утверждал, что после знакомства с Пиросмани он узнал, «что такое жизнь». Вторая работа выполнена в более привычном для грузинского мастера формате: на клеенке. Это портрет на черном фоне («Женщина с бубном», 1913), который, несмотря на хрупкость материала (из-за чего многие отказывались считать Пиросмани художником), жив и здравствует уже больше века. Чем не метафора стойкой всепобеждающей любви человека к искусству?
