«Мера за меру»
30.10.2014
В 1604 году из-под пера Шекспира вышла еще одна пьеса, где «все хорошо кончается», но начинается ужасно.
Винченцио, правитель Вены, видя, как пали нравы в его стране, решается под предлогом отъезда временно передать власть графу Анджело, прослывшему строгим поборником морали. Но герцог не покидает город, а облачается в монашескую рясу и инкогнито наблюдает за наместником. Анджело с рвением берется за воспитание граждан и, к их глубочайшему разочарованию, закрывает бордели. Что хуже, он возвращает из небытия всеми забытый и не соблюдающийся закон, предписывающий за прелюбодеяние казнить. И тут же начинается показательный процесс над Клавдио, чья невеста забеременела до свадьбы. Спасти от смерти юношу пытается сестра — готовящаяся к монашескому постригу красавица и умница Изабелла. Она старается разубедить Анджело, но того охватывает страсть, и «святоша» предлагает девице сделку не только беззаконную, но и безнравственную: жизнь брата в обмен на честь. Такое условие для будущей монахини неприемлемо, и она уже готова попрощаться с Клавдио. Но делу помогает не узнанный герцог, который предлагает лицемерного судью провести, подослав в постель его же невесту.
Сюжетную канву драматург позаимствовал у Джамбаттисты Джиральди Чинтио (другая его новелла легла в основу «Отелло»). Говорят, итальянец описал реальный случай, произошедший близ Милана с каким-то губернатором.
«Мера за меру» — первая пьеса, сыгранная для нового монарха — Якова I. В образе положительного Винченцио узнается преемник Елизаветы. Представление дали при дворе 26 декабря, вероятно, в расчете на сочувствие короля. Ведь тогда нападки пуритан на театры стали особенно ярыми. Процессы начала века запомнились крайне строгими приговорами. Незадолго до выхода пьесы главный судья Англии пытался закрыть публичные дома и «преследовал бедных красивых девок без всякой жалости и снисхождения». Гнев пуританской оппозиции вызвали и таверны. Но палата лордов пришла к выводу, что зло не искоренить: если прикрыть питейные заведения, лондонцы будут бражничать дома. Поборники нравов осуждали сквернословие и бродяжничество, предлагали ввести штрафы за увеселения по субботам. Словом, стремились отнять последние радости у грешного человека, самой невинной из которых была сцена — соперница амвона. Недовольство святош вызывало и то, что актеры исполняли женские роли — грешно. Шекспир же в ответ указал на Библию: «Не судите, да не судимы будете; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить».
Некоторые исследователи указывают на то, что после смерти Елизаветы англичане и впрямь стали более разнузданными. Впрочем, еще при Бесс лондонцы не отличались благонравием. Жизнь столицы предоставляла огромное поле для изучения двуличия. Держатели театра «Роза», члены приходского совета церкви Спасителя (один из них даже староста), назвали его в честь принадлежавшего им борделя, гремевшего на всю округу. А винчестерский епископ, к примеру, имел большой дом свиданий, работавших там дам так и прозвали — «винчестерские гуси».
Но меньше всего Шекспир похож на обличителя нравов. Оставивший семью, восторгавшийся некой смуглой леди, то и дело вставлявший в пьесы скабрезные шуточки. И потом, если бы драматургу пришлось жить в Вене, где правил Анджело, он и сам рисковал поплатиться жизнью. Ведь Энн Хатауэй родила дочь лишь через полгода после женитьбы. Так что «Мера за меру» — в первую очередь обличение ханжеской праведности. Хотя давать настолько однозначную трактовку — такая же глупость, как читать «Гамлета» в комиксах. Здесь целая бездна: разочарование в христианских идеалах, человеческая слабость, вопросы власти, размышления о смерти и добродетели...
При жизни Шекспира пьеса не издавалась, а текст в фолио 1623 года — сомнительного качества. Вероятно, его восстанавливали по актерским спискам ролей, но кое-каких фрагментов так и не досчитались. Зато годы спустя «Мера за меру» взяла свое. В 1660-е писатель Уильям Давенант опубликовал свою версию комедии под названием «Закон против любовников», куда поселил персонажей из других шекспировских пьес. В 1699-м вышла еще одна редакция — «Красота — лучший защитник». Автором выступил Чарльз Гилдон, он написал шуточный эпилог, в котором дух Шекспира жалуется на постоянные переделки его пьес. Но это не остановило ни Пушкина (поэма «Анджело»), ни Брехта (пьеса «Круглоголовые и остроголовые»).