Анна ЧУЖКОВА

18.02.2014

Широкое празднование 140-летия режиссера планировалось загодя и с размахом. Гуляли почти неделю. Первый тост поднимала драматург Елена Гремина: читкой ее новой пьесы «Мейерхлюндия» открылась программа. Затем историк театра Вадим Щербаков провел конференцию, посвященную имениннику. А восемь «короткометражных» спектаклей — альманах «Мейерхольд — это я» — обещали стать самым аппетитным блюдом на этом пиршестве.

Чествовать режиссера собрался полный зал. Однако главные гости не пришли. Не было приглашенных театров имени Пушкина и Маяковского, не добрался из Александринки Марат Гацалов. «Гоголь-центр», сославшись на свою занятость, остался дома, но подарок передал. Отделался открыткой: на экране показали симпатичную мультипликацию — коллаж из портретов Мейерхольда с закадровым текстом — в основном о том, как несчастного старика избивали на допросах. Ничего не скажешь — празднично…

Тему поддержал Дмитрий Волкострелов. Режиссер вышел на сцену и, повернувшись спиной к залу, простоял молча пятнадцать минут. В это время на экране черно-белые фотографии заключенных чередовались с надписью «Мейерхольд — это я». Если бы в зале оказался человек, не знакомый с юбиляром, он недоумевал бы: почему из всех «врагов народа» этот — самый народный? Даже в театре о нем говорят… Словом, по версии потомков, единственным примечательным фактом в биографии режиссера оказался расстрел.

Питерский БДТ на праздник приехать тоже не смог. В этот день он отмечал собственное 95-летие, играли «Дядюшкин сон». Зато публике зачитали искрометное, как энциклопедическая статья, «Слово о Мейерхольде» Георгия Товстоногова, которое тот произнес в честь векового юбилея Всеволода Эмильевича. «Но я работаю другим методом», — добавил в конце мастер. В общем, тоже обошлись без реверансов. Следующий номер стал, пожалуй, самым обаятельным — благодаря искренности. Иван Вырыпаев просто объявил, что к выступлению не готов, зато знает секрет эффектного зрелища: два контровых прожектора в спину, снег и дым. Так и скрылся в тумане под музыку.

В антракте можно было посмотреть выставку — фото тех мест, «по которым Мейерхольд ходил 140 лет назад». Вечер летел в трубу. И только сам ЦИМ сумел рассказать о режиссере — словами современников. На сцене разыграли фрагмент из той самой документальной пьесы Елены Греминой. Бабанова признавалась в любви учителю. Луначарский рассуждал о театральном методе. Зинаида Райх писала роковое письмо Сталину: «Как вы, грузин, можете судить о русском театре?»

Артисты херсонского Центра Мейерхольда решили выступить концептуально. Мол, о режиссере ничего не знаем, кроме «ну там… сценография, конструктивизм». И еще Лесю Курбасу его метод не нравился: актеры ходят по сцене и не знают, что делать. Проиллюстрировал это Театр им. Ленсовета своей самодеятельностью с хороводом картонных березок. Босого Клима, с запинками вещавшего что-то о декабристах и рогатых куропатках, попросту освистали. Расходились гости с чувством глубокого неудовлетворения.

«Мы не знаем, что именно предстанет на сцене 15 февраля, но уверены, что высказывания сегодняшних режиссеров о Мейерхольде сложатся в коллекцию театральных идей, определяющих лицо российского современного театра», — интриговала команда ЦИМ в анонсах. Мина получилась постной.