30.10.2019

5 ноября Госдума рассмотрит законопроект «О внесении изменений в статью 30 Закона Российской Федерации «Основы законодательства Российской Федерации о культуре» и отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием законодательных механизмов, регулирующих доступ детей к культурным ценностям и культурным благам». Название громоздкое, обычному человеку суть так сразу и не уловить. По счастью, на сайте нижней палаты парламента имеется и сам законопроект, и дополнительная разъяснительная записка.

Авторы законопроекта напоминают, что, согласно принятому в 2010 году Федеральному закону № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», дано широкое определение понятия «информационная продукция». К ней отнесены произведения литературы, киноискусства, музыки и театра, и теперь «общими положениями закона № 436 регулируется и оборот шедевров Льва Толстого, и продажа «Экспресс-газеты», и показ кинофильмов Тарковского, и сайт знакомств в интернете». Механистический, а порой абсурдный подход к выполнению данного закона привел к последствиям сколь анекдотическим, столь и печальным: издательства дают маркировку «18+» произведениям Есенина и Шолохова, Бунина и Куприна, внесенным в школьную программу. Та же беда и с классификацией кинолент, в том числе снятых специально для юношества («Розыгрыш», «Дорогая Елена Сергеевна»).

Действительно, давно пора де-абсурдировать «хранение и распространение» литературной и кинематографической классики. Ведь случаи, когда 17-летней старшекласснице не продают сборники стихотворений Есенина («Семерых ощенила сука…» — ​вот вам и «18+»), ничего, кроме скорбного хлопка ладони по лбу, не вызывают. Но, уйдя от гротескных запретов, хорошо бы не свалиться в бездумное «все дозволено». Новый же законопроект предлагает не допускать «запрет или ограничение доступа к культурным ценностям и культурным благам, создаваемым и предоставляемым учреждениями культуры». Разве что «за исключением случаев, когда такой запрет напрямую установлен законодательством Российской Федерации». Кроме того, планируется не применять процедуру классификации и присвоения «знака информационной продукции» (то есть возрастного ценза) к показу кинокартин, который осуществляется «без прокатного удостоверения, а также фильмов, созданных до 1991 года на территории, относившейся к Российской империи или СССР, в пределах Государственной границы».

С точки зрения нормализации законодательства и его практической реализации все это во многом верно. Но вот с позиции сохранения необходимых защитных барьеров не так уж гладко.

Ведь законопроект позволяет производителю маркировать произведения, предназначенные для детей, вольным образом. Следовательно, полагаемся сугубо на благоразумие издателя? А если у того в приоритете лишь алчность? Дай Бог, чтобы нынешние запреты не вернули нам бумерангом не менее странные разрешения покупать все, что угодно, без предупреждения. Просто надеяться на то — ​небезопасно.

Или взять пункт, по которому недопустимо не продавать учащемуся книги из школьного курса литературы. Да, в него фривольные эксперименты классиков пока не входят, но надо разделять ведь и самих школьников. Бунинские «Темные аллеи» для второклассников? Не стоит.

Вызывает вопросы и предложение оставить без классификации фильмы, демонстрируемые без прокатного удостоверения. Подобные ленты можно увидеть, например, в рамках кинофестивалей, куда школьник может попасть и сам, и с родителями. А там возможны всякие сюрпризы, которые не всегда различишь по афишкам. Например, те же «Пятьдесят оттенков серого»: скучнейшая история о преуспевающем молодом человеке и его пассии выглядит на первый взгляд как огламуренная советская производственная лента. По факту же это грязная реклама садо-мазо ролевых игр. Или британская экранизация «Анны Карениной», весьма специфичная и способная поразить не только подростка, но и взрослых. Хотя, казалось бы, Толстой, классика. В общем, совсем без маркировки защитить неискушенные души будет непросто.

Важно уточнить и некоторые технические аспекты. Например, относительно идеи «наделить Правительство Российской Федерации полномочием по определению критериев отнесения информационной продукции к информационной продукции, имеющей значительную историческую, художественную или иную культурную ценность для общества». Имеется в виду итоговое обсуждение и подписание уже заготовленного списка критериев? Но «обсудить и подписать» и «определить», то есть провести самостоятельную и серьезную экспертную работу — ​это несколько разные вещи, особенно в наших бюрократических реалиях, когда неточная или неполная формулировка способна парализовать выполнение любого нормативного акта.

Стоило бы прояснить еще и вот что: работу по определению критериев будет осуществлять или правительственная комиссия/подкомиссия, или Минкульт, или некий общественно-профессиональный совет с реальными полномочиями? Кто в таком случае войдет в состав экспертов? Кто их отберет и по каким меркам? Соответствуют ли им, например, Антон Долин, видный кинокритик, тосковавший по вырезанным для российского проката гомосценам из байопика Элтона Джона, или куда более популярный Артем Дзюба? Вопрос на самом деле не праздный, ведь в последнее время отбирать членов в экспертные советы у нас предпочитают не по профпригодности и уместности, а по медийности. Хуже того — ​по «хайповости» (читай — ​скандальности) их поведения. Вот только насколько данные персонажи отвечают нуждам и запросам всего российского общества?

Новый законопроект по задумке своей хорош и правилен. Однако в своем нынешнем, недоработанном виде он выглядит скорее перспективной, но сырой заготовкой, которая при халатном или намеренно вредоносном обращении может обеспечить эффект прямо противоположный тому, который задумывался, — ​опасный эффект. В истории нашей страны это, согласитесь, не раз случалось. Так что стоит проработать все вплоть до мельчайших деталей, дабы не навредить и через пять-десять лет не придумывать еще один закон взамен старого.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции