16.05.2017

Выросшие в хрущевках на границе Лосиного острова, мы с детства учились забегать на последний этаж без лифта. Хотя наша слободка называлась Метрогородок, на деле до ближайшего метро нужно было добираться в набитом битком трамвае. «Красносельская» казалась другим городом, Красная площадь — другой планетой. Эта пастораль закончилась в 1980 году, под Олимпиаду. В большой комнате угрожающе провис потолок, казалось, еще немного — и покажутся звезды. Советская власть приняла меры неожиданно быстро — наша беда подвинула очередь, и вот семья переезжает в тихий переулок в пяти минутах от Театра на Таганке.

Недавно я заглянул на сайт программы реновации и не без удивления обнаружил в списке на снос нашу «хрущобу» на Открытом шоссе. Мне казалось, ее должны были снести давным-давно, но нет: крышу, видимо, как-то починили, вселили туда других людей, возможно, они даже приватизировали эти две комнаты и сейчас очень переживают, как бы не прогадать при переезде.

Но на митинге на проспекте Сахарова их не было, как не было и 99 процентов от тех полутора миллионов, кто живет в потенциально подлежащих сносу пятиэтажках. Если на пике обсуждения острого социального вопроса вам удается привлечь к митингу, ему посвященному, лишь один процент заинтересованных лиц — это провал. Никто акцию не запрещал, не препятствовал, интернет в Москве есть почти у всех. Людям рассказывали, что чиновники и застройщики хотят отнять у них собственность, а это самая страшная и болезненная угроза. И не стоит думать, что люди не обеспокоены. Москва взбудоражена. Кто-то хочет не прогадать при переезде, кто-то уверен, что на его век хватит, а потому сноса вовсе не желает.

Но на митинг люди не пойдут: от него за версту разит «профессиональным протестом». Как бы ни старались организаторы, перебить этот дух нечем.

Между тем одно правило наш народ усвоил твердо: есть лишь одна вещь хуже чиновничьей реновации — протестная революция. Нет большей опасности, чем ситуация, когда переселение начнется, но не закончится, старое отнимут, а новое не дадут. Поэтому при любых попытках «монополистов протеста» схватиться за микрофон, публика будет тихо расползаться по переулкам.

Провинция смотрит на Москву с недоумением. Люди не понимают, зачем тратить триллионы рублей на то, чтобы подарить москвичам новое жилье вместо старого. Мол, их и так «испортил квартирный вопрос».

Упреки понятные, но несправедливые, речь ведь не о булгаковских 30-х. Чаще всего, квартира в «хрущобе» — единственная собственность, которая у большинства людей есть. Это все, что удалось накопить нескольким поколениям. Наследие золотого тридцатилетия, которое у нас длилось между 1955-м и 1985-м и во всем мире выразилось в расцвете среднего класса, высоких зарплатах, росте комфорта и интенсивном строительстве. Высоких зарплат в СССР не было, зато жилье нашему среднему классу доставалось по большей части бесплатно. Когда Союз рухнул, возможность получить собственность стала единственной компенсацией за миллиарды недоплаченных советским людям рублей, перенаправленных на строительство заводов, дворцов пионеров и того же жилья. В 90-е от нас откупились, чтобы мы не задавали лишних вопросов о приватизации нефтяных вышек. И квартира, особенно московская, стала не столько местом для жилья, сколько золотой акцией, с которой будут получать дивиденды дети и внуки.

И счастье, и несчастье наших приватизированных метров в том, что, обладая формальными признаками собственности, они являются ею далеко не в полной мере. Это не дом, автономный, суверенный, а вырезанные по живому из коммунального жилья углы, связанные с городской инфраструктурой тысячами нитей, лишенные всякой автономности. Четверть века уже прошло, а даже установка домофона представляет собой серьезную организационную проблему.

Но есть в этой истории и свои плюсы. Ведь и город привязан к людям. Поэтому власти не имеют возможности ждать, пока пятиэтажки придут в упадок. Столичный статус Москвы вынуждает решать проблему сейчас. Только это и создает уникальный прецедент: жителям предлагают новые квартиры в собственность, а люди еще и кочевряжатся. Впрочем, они в своем праве: при переговорах каждый имеет право улучшать свою сделочную позицию, получить как можно больше и отдать как можно меньше. Гражданское общество для того и нужно, чтобы власть вынуждена была договариваться с гражданами. Главное — не перегнуть палку. Не хотелось бы, чтобы мы вошли в историю как народ, который, в ответ на предложение заменить старую «Ладу» на новую, сжег автозавод. Пусть наболевший «квартирный вопрос» не испортит всех нас, москвичей и провинциалов, а улучшит, научит говорить и искать компромиссы.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции