Музейный локдаун помешал отметить 100-летие ВХУТЕМАСа

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

23.11.2020




Выставка «ВХУТЕМАС 100. Школа авангарда» в Музее Москвы стала единственным крупным проектом к юбилею знаменитой институции. Однако экспозиция успела проработать лишь три дня: решением властей музеи в Москве были закрыты до 15 января.


Утешением для зрителей может стать параллельная онлайн-программа, запущенная на сайте https://vhutemas.mosmuseum.ru/: паблик-токи, лекции и дискуссии.

В ситуации с локдауном, помешавшим отметить юбилей, можно увидеть мрачный символизм: судьба самих Высших художественно-технических мастерских также складывалась трагично. За 10 лет существования ВХУТЕМАС совершил революцию в художественном образовании. Среди преподавателей было много мастеров авангарда — от Кандинского до Татлина; в числе выпускников — Дейнека, Нисский, Кукрыниксы. Однако советская власть в 1930 году закрыла ВХУТЕМАС и на долгие годы предала забвению.

Нынешний проект призван восстановить справедливость и заполнить лакуны: на выставке показаны не только творения грандов, но и работы обычных студентов ВХУТЕМАСа. «Культура» поговорила с куратором Александрой Селивановой.

— Что теперь будет с выставкой?

— Изначально она должна была работать до 7 февраля. Пока мы планируем открыться 15 января. Постараемся ее продлить: надеюсь, нам удастся это сделать. В проекте участвуют более 40 институций, в том числе крупные музеи, частные коллекционеры и наследники. Со всеми предстоит договориться.

— Сколько времени готовился проект?

— У нас большая команда: за каждый факультет ВХУТЕМАСа отвечал один или несколько кураторов — всего 10 человек. К сожалению, карантин затормозил работу с марта по конец июля. Были недоступны фонды большинства музеев, архивы, библиотеки. Мы могли работать только дистанционно — с электронными каталогами. В итоге сроки подготовки выставки были сильно сокращены. Тем не менее нам удалось достаточно полно представить все факультеты. Кроме того, мы рассказываем 10 отдельных сюжетов — историй, как мы их называем, связанных с жизнью ВХУТЕМАСа, вхутемасовцами, их увлечениями, контактами с Баухаусом.

— Расскажите об этих историях.

— Во-первых, это Ленин во ВХУТЕМАСе — знаменитая история с визитом вождя (в 1921-м Ленин с Крупской приехали в общежитие ВХУТЕМАСа, чтобы навестить дочь Инессы Арманд. — «Культура»). Во-вторых, спорт, занимавший в жизни ВХУТЕМАСа особое место. Например, Александр Дейнека серьезно занимался боксом, и его учитель, знаменитый тренер Александр Гетье, сожалел, что Дейнека ушел в живопись и профессионально не состоялся как боксер. Еще одна история связана с коммунами ВХУТЕМАСа и клубом имени Сезанна, где ставили спектакли, устраивали собрания. Есть история, рассказывающая о взаимоотношениях с поэтами — в первую очередь с Владимиром Маяковским и Велимиром Хлебниковым. Маяковский покровительствовал вхутемасовцам, дружил с ними: поэт был выпускником Московского училища живописи, ваяния и зодчества и в некоторой степени воспринимал ВХУТЕМАС как альма-матер. Вхутемасовцы, в свою очередь, оформляли его книги — «Люблю», «Маяковский издевается». У нас даже есть документы — договоры между ВХУТЕМАСом и Маяковским. Велимир Хлебников в последний год своей жизни жил в коммуне ВХУТЕМАСа, его опекали студенты, воспринимавшие поэта как великого современника, терпящего бедствие. 

Мы затрагиваем также тему «втухемасовок» — девушек, которые получили доступ к художественному образованию и были активно вовлечены в жизнь ВХУТЕМАСа, ставили спектакли, устраивали различные акции: это история студентов, которые себя внятно позиционировали. Аналогичная история связана с «великолепной пятеркой» — пятью студентами полиграфического факультета, любимыми учениками Родченко, выпускавшими самодельный журнал «Металлическое кольцо». Есть история Музея живописной культуры, который долгое время находился внутри ВХУТЕМАСа. Причем заведующим музея был студент Петр Вильямс, а руководителем аналитического кабинета — Соломон Никритин, тоже студент. Так что эту знаменитую институцию можно неожиданным образом воспринимать и как вузовский, учебный музей.

Есть история, касающаяся контактов со школой Баухаус в Германии. Или история Москвы ВХУТЕМАСа — некоторые проекты студентов архфака были привязаны к определенным локациям. Кое-что даже удалось реализовать — например, Московский планетарий, который проектировали вчерашние выпускники ВХУТЕМАСа Барщ и Синявский. Или Хавско-Шаболовский жилмассив, возведенный по проекту студента ВХУТЕМАСа Николая Травина. Наконец, последняя история — ВХУТЕМАС на Всемирной выставке в Париже в 1925 году, где был ярко представлен дерметфак — Родченко и его студенты. Это история международного триумфа: ВХУТЕМАС получил диплом как лучшее учебное художественное заведение. 

— Как складывались отношения ВХУТЕМАСа со школой Баухаус? В мире Баухаус известен лучше: его столетие широко отмечали в Германии в прошлом году.

— Баухаус гораздо серьезнее архивирован, документирован, его наследие находится в лучшем состоянии, чем наследие ВХУТЕМАСа. При этом Баухаус меньше ВХУТЕМАСа чуть ли не в 10 раз по количеству педагогов и студентов. К сожалению, десятилетия забвения ВХУТЕМАСа и насильственное вычеркивание истории этого института из биографии многих художников, а также уничтожение архивов сослужили плохую службу. В целом вхутемасовцы не относились к Баухаусу как к старшему брату. Это были отношения равных. Все 20-е годы между ВХУТЕМАСом и Баухаусом были плотные контакты, существовал взаимный обмен: в Германию из Москвы ездили студенты и преподаватели, к нам приезжали баухаусовцы. Возникали даже романтические истории между студентами. И, конечно, было огромное количество публикаций в журналах. Например, почти в каждом номере «Современной архитектуры» можно было обнаружить статью, посвященную Баухаусу.

— Какие образовательные методики, внедренные ВХУТЕМАСом, можно назвать революционными?

— Например, пропедевтический курс. Пропедевтика была создана художниками как обязательный курс для студентов всех факультетов. Это дисциплины «Цвет», «Графика» (ее изначально вел Александр Родченко), «Объем», который читал скульптор-кубист Борис Королев, и «Пространство» (курс Николая Ладовского). Дисциплины были основаны на так называемом объективном методе, о котором писала Любовь Попова. В создании программ оказались задействованы все авангардные силы — Родченко, Степанова, Попова, Веснин, Клюн, Древин, Удальцова, Клуцис. Они стремились дать студентам универсальную базу, связанную с аналитическим подходом к любому заданию, натуре. А также — базовые принципы абстрагирования и проектного похода к решению любой задачи. Этот путь от простого к сложному — когда любое явление можно разделить на простейшие составляющие и затем собрать заново — по-разному воспринимался студентами. Некоторые из них ненавидели натюрморты Родченко и Поповой, составленные из кирпичей, палок и ржавого железа. Других смущали задания Королева, когда из абстрактных кубов, цилиндров и пирамид нужно было собрать композиции, выражающие динамику или статику. Однако эта база — главное, что студенты получили во ВХУТЕМАСе. Она позволила им стать уникальными художниками и дизайнерами и в дальнейшем менять специализацию, выбирать свою профессиональную траекторию. Потому что, по сути, это была азбука искусства — пластических законов, принципов композиции, работы с цветом и объемными элементами. В эпоху оттепели пропедевтические методики вернулись в художественное образование — например, когда Захар Быков (любимый студент Родченко, выпускник дерметфака) занял пост ректора Строгановки. Кринский, Ламцов и Туркус вернули пропедевтику Ладовского в Московский архитектурный институт. Александр Куприн продолжал пропедевтику света, композиции и графики в Московском текстильном институте.

— Используются ли эти методики в современном художественном образовании?

— Да, во многих вузах. Этому посвящена отдельная часть экспозиции — зал «Наследники ВХУТЕМАСа», где мы показываем 10 учебных худзаведений. Одно из них детское — Школа-студия EDAS Владислава Кирпичева. И еще девять вузов: некоторые являются наследниками расформированного ВХУТЕМАСа — Строгановка, Московский текстильный институт, МГУП, МАРХИ. Другие считают, что унаследовали методики — Школа дизайна РАНХиГС, Архитектурная школа МАРШ, Институт бизнеса и дизайна, Британская высшая школа дизайна, ИГУМО. Все они используют пропедевтику в учебном процессе.

— Во ВХУТЕМАСе преподавали представители как консервативных, так и передовых сил. Между ними шла борьба?

— На каждом факультете была своя ситуация. На некоторых факультетах они существовали на равных. Например, на живописном факультете: там сохранялась система независимых мастерских. Отдельно работал Машков, отдельно — Штеренберг, отдельно — Фальк. У каждого была своя программа. Аналогичным образом на скульптфаке преподавали Вера Мухина, Борис Королев и Сергей Булаковский: они более-менее уживались. А вот на текстильном факультете сложилась единая среда, и Варвара Степанова там не прижилась, ушла через год: ее подход к преподаванию совершенно не совпадал с общей программой. На полиграфическом факультете тоже возник конфликт. С одной стороны, были конструктивисты — не внутри факультета, но как бы рядом, постоянно оказывали на него влияние: Родченко, Клуцис, Сенькин. Внутри самого факультета безраздельно правил Владимир Фаворский. Конфликтная ситуация сложилась также на архитектурном факультете: изначально академическое отделение (представители — Щусев, Жолтовский) оказалось задавлено конструктивистами и рационалистами (Ладовский, Веснин), которые в итоге победили.

— ВХУТЕМАС готовил кадры, нацеленные на создание практического искусства — нового быта и через него — нового человека. Однако советской власти проекты вхутемасовцев показались утопическими. Почему?

— Дело не в том, что они выглядели утопическими. С конца 1920-х власть стала воспринимать авангард как заход на ее территорию. Команда Сталина считала, что влияние на мировоззрение человека, формирование не только бытовой, но и жизненной среды — прерогатива партийных лиц. А авангард создавался совсем не партийными людьми. Поэтому со второй половины 20-х начинается зачистка всех интеллектуальных центров: была разгромлена Государственная Академия художественных наук, затем уничтожены отдельные группировки. Взамен появились группировки, которые основывались не на профессиональных концепциях, а на партийной принадлежности. Наконец, были созданы единые творческие союзы — писателей, композиторов, архитекторов: чтобы перевернуть с ног на голову профессиональную среду, зачистить поле под совершенно других людей. В 1930-м ВХУТЕМАС, уже называвшийся ВХУТЕИН, был стерт с лица земли, распылен между множеством институтов. Часть факультетов отправлены в Ленинград, часть перестали существовать. Это было не просто расформирование, а уничтожение единой структуры.

— Расскажите о судьбах выпускников ВХУТЕМАСа.

— В целом это потерянное поколение. Многие не смогли найти себя в новых реалиях и оказались вытеснены из профессионального поля. Это в меньшей степени касается дизайнеров и прикладников — керамистов, дизайнеров мебели, архитекторов. И в большей степени — художников. Книга Ольги Ройтенберг «Неужели кто-то вспомнил, что мы были…» как раз об этом потерянном поколении. Лишь в эпоху оттепели те, кто был еще жив, получили возможность вернуться в художественный процесс — и то далеко не все.

Фото: Сергей Киселев / АГН «Москва»