Евгения ЛОГВИНОВА, Санкт-Петербург

12.07.2018

В 2018 году отмечается 100-летие существования в музейном качестве бывших пригородных императорских резиденций. Среди них и музей-заповедник «Гатчина». В имении, подаренном Екатериной II графу Григорию Орлову в 1765 году, был возведен Большой Гатчинский дворец (по проекту Антонио Ринальди), создан пейзажный парк и устроены охотничьи угодья. Приоратский дворец, единственный в России памятник землебитного строительства, сооруженный в 1799-м по замыслу архитектора Николая Львова для рыцарей Мальтийского ордена, и павильон Венеры на острове Любви, куда гости приплывали на лодках и по ступенькам через огромные окна-двери входили в большой зал, украшенный фонтанами и росписями, — это лишь некоторые из достопримечательностей, дошедшие до наших дней. Корреспондент «Культуры» побеседовала с директором ГМЗ «Гатчина» Василием Панкратовым.

культура: Как собираетесь праздновать столетие музейной жизни?
Панкратов: Вместе с другими заповедниками мы готовим несколько мероприятий. Пожалуй, самое заметное и сложное — осенняя выставка в Манеже. Общее пространство делят четыре крупных музея — «Гатчина», «Павловск», «Петергоф», «Царское Село»: со своими идеями, коллекциями и сотрудниками. Пригласили режиссера Андрея Могучего, теперь спорим с ним, а не друг с другом. Каждый музей посвящает самое знаковое мероприятие столетнему юбилею. В «Гатчине» — это наша знаменитая ночь музыки, которая в этом году проходит уже в девятый раз. Мы были первыми, кто воплотил симфоническую музыкальную ночь, сейчас их готовят по всей России: и в Крыму, и во Владивостоке. Идея зародилась во время работы в комитете по культуре Санкт-Петербурга. Тогда мы первыми сделали ночь музеев. Потом ее подхватили Москва и остальные регионы. Позже появилась «Ночь света», которую также проводим ежегодно. Ночная Гатчина — необыкновенный симбиоз природы и красивой музыки. Обычно берем популярную классику, в этом году впервые будет Симфония № 40 соль минор Моцарта. И хотя стараемся поддерживать высокий исполнительский уровень, самое главное — романтическая атмосфера. Ставим сцену посреди Белого озера на 12 армейских понтонах, сооружаем специальные мостки из лиственницы (в прошлом году на сцене умещался огромный хор с оркестром). А партером служат берега. Кто-то сидит на скамейках, а кто-то на траве.

Также каждый заповедник организует научно-практическую конференцию. Нашей темой в этом году станет «Музейная жизнь дворцовых садов и парков». Такова в целом юбилейная программа. И все же напомню, что история «Гатчины» отличается от других заповедников. Хотя двери дворца впервые открылись для посетителей 19 мая 1918 года, как музей мы работали только около 60 лет, потому что сначала были почти два с половиной года оккупации фашистами, а затем более четырех десятилетий здесь находились военные и научные учреждения.

культура: Многие вещи из «Гатчины» попали в другие российские музеи. Планируется ли их возвращение? Как относитесь к вопросу внутренней реституции?
Панкратов: Не люблю «педалировать» эту тему, потому что понимаю всю ее сложность. В советское время перераспределение предметов между музеями превратилось в государственную политику. Например, в Эрмитаже оказалось значительное число наших малых голландцев, итальянцев. Считалось, что должны быть музеи шедевров и музеи быта. «Гатчину» отнесли к последним. С другой стороны, вещи из Эрмитажа разошлись по Советскому Союзу. Внутренняя реституция — это взрыв, борьба всех со всеми. Наша политика — договариваться по каждому отдельному предмету, так что-то потихонечку будет нам передаваться из «Царского Села», из «Петергофа». С «Павловском» сложнее: там больше всего наших вещей, осевших после эвакуации. И на наш взгляд, они хранятся незаконно и должны быть возвращены в «Гатчину». Мы ощущаем сильную нехватку предметов, это видно по интерьерам парадных залов. Например, важнейшие экспонаты из Малиновой гостиной, из туалетной комнаты Марии Федоровны находятся в «Павловске». Будем вести переговоры и постараемся убедить коллег.

культура: Музею вернули 16 картин из исторической коллекции. Что это за произведения? Как удалось их найти?
Панкратов: Портретная галерея Гатчинского дворца создавалась на протяжении всего его существования. Наиболее важная роль в формировании собрания принадлежит Николаю I. После смерти дочери Александры император уединился здесь с семьей. Вскоре, решив, что Гатчина — место устаревшее, царь пошел по самому радикальному пути: cнес оба каре, Арсенальное и Кухонное, вплоть до фундамента, и вместе с придворным архитектором Романом Кузьминым возвел на их месте новые здания. Тогда-то и были задуманы Китайская и Готическая галереи, для которых император лично подбирал портреты, часто заказывая копии с известных оригиналов. В их числе оказались изображения представителей рода Романовых и видных государственных деятелей, а также портреты членов европейских царственных домов на Лестнице Императрицы и в Министерском коридоре. Здесь были произведения и таких прославленных мастеров, как Дмитрий Левицкий, Алексей Антропов, Владимир Боровиковский. Значение этого собрания понимали и в ранние советские годы. Не случайно первый главный хранитель и директор музея Владимир Макаров готовил экспозицию из 500 полотен, которой, однако, не было суждено осуществиться. Часть помещений дворца заняли организации, а огромное количество портретов передали в другие музеи.

В этом году, когда мы начали планировать восстановление Готической галереи, естественным образом возник вопрос: что вешать на стены. Неожиданно раздался звонок с сообщением о 16 портретах. По номерам работ мы быстро установили принадлежность произведений нашему музею, даже еще не увидев их. Среди них оказались изображения императриц Елизаветы Петровны и Екатерины II, великих князей Павла Петровича и Николая Павловича, графа Кирилла Разумовского и адмирала Григория Спиридова, а также портреты эрцгерцога Фердинанда и короля Виктора-Эммануила.

культура: Рассказал ли секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев при передаче экспонатов музею какие-то подробности о судьбе этих 16 работ, более 70 лет, по-видимому, находившихся в едином хранении? Были ли они приобретены с аукциона или подарены?
Панкратов: Если бы они были выкуплены, нам бы сказали и пояснили бы, кто это сделал. Обычно так происходит. Скорее, произведения могли быть сняты с аукциона. Время от времени подобным путем отдельные вещи появляются в музее, когда Интерпол «засекает» наши специфические синие гатчинские номера. Что на самом деле произошло на сей раз, мы не знаем. Официально картины передало Министерство культуры. Сейчас работы пойдут на реставрацию, хотя они в довольно приличном состоянии, пострадали в основном лишь кромки холстов. Далее мы поместим их в рамы и, возможно, в следующем году сделаем выставку. А через несколько лет они вернутся на свое место в Готической галерее.

культура: В каком состоянии находится дворец, сожженный во время Великой Отечественной войны?
Панкратов: Площадь экспозиционных и выставочных залов с момента образования музея к 2017 году увеличилась почти в 10 раз. Акварели Эдуарда Гау — наш главный иконографический источник, и мы считаем, что все интерьеры, запечатленные художником, должны быть восстановлены. Представления об убранстве дворца дают также архивные сведения и фотосвидетельства. Ценную информацию мы почерпнули из редких довоенных снимков, подаренных «Гатчине» в 2017-м, всего 45 фотографий. На них оказались интерьеры, о которых мы ничего не знали: Медвежья лестница и Министерский коридор.

культура: Что известно о таинственных подземных ходах на территории заповедника?
Панкратов: Подобные истории имеют несколько источников. Во-первых, есть центральный подземный ход, который является входом во дворец со стороны Серебряного озера. Не имея возможности поставить замок прямо на берегу водоема из-за подвижных грунтов, Ринальди хотел обозначить традиционную для замка связь с водой. 

Спуститься в подвалы, где за массивными коваными дверями находится коридор длиной в сто тридцать метров, облицованный натуральным известняком, можно прямо из Парадных залов. Благодаря хорошей акустике, эхо повторяет здесь до четырех слогов. Во-вторых, Гатчина — это единственный из маленьких провинциальных городов, который имеет каменные подземелья для канализации. В-третьих, после войны вокруг площади Коннетабля были вскрыты подземные переходы: полагали, что они ведут из главного дворца в Приоратский. В документах 1797 года упоминается: десять землекопов выкопали канал длиною 34 метра для спуска воды в Черное озеро. Так что на самом деле это засыпанные отводные каналы для слива воды вокруг Коннетабля, ведь чтобы соорудить подземный переход, да еще под двумя озерами, потребовались бы огромные деньги, во много раз превосходившие затраты на строительство самого Приоратского дворца. Стены которого, кстати, ради экономии были возведены из земли. Тем не менее легенды продолжают жить.

культура: Как музей приспосабливается к новым реалиям информационного общества?
Панкратов: Прежде всего проводим фестиваль современного искусства: выставку арт-объектов под открытым небом. Это не 3D-технологии и не шоу, а светоинсталляции. Каждый раз объявляется конкурс среди художников по свету, жюри выбирает лучших.

Другое популярное действо — «Шествие теней прошлого»: детище дизайнера Саши Райхштейна. Когда я стал директором в 2009 году, увидел руины, засыпанные мусором. Надежд на реставрацию на тот момент не было. Поэтому обдумывал, как можно сделать нечто вроде заколдованного замка. Например, мы пускали людей блуждать с фонариками по разрушенным интерьерам, это пользовалось большим успехом. Конечно, затем отошли от этой идеи, потому что правительство Санкт-Петербурга стало финансировать восстановление «Гатчины». С того времени и осталось «Шествие теней». По разрушенной мраморной лестнице спускаются тени царей и цариц, матросов, солдат, детей.

культура: Расскажите о главных проблемах музея.
Панкратов: Прежде всего — состояние парка. Когда-то это была огромная территория, куда также входили Приоратский парк, Зверинец, Орлова Роща. Включенные сегодня в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, они, однако, не чистились с 1917 года. К тому же теперь эти территории не принадлежат музею-заповеднику. Нашему дворцовому парку повезло немного больше. Здесь был устроен Парк культуры и отдыха, однако и ему серьезно досталось: уже в 90-е годы гуляющие сожгли павильон Венеры, Адмиралтейство, Птичник — то во время танцев, то просто из-за сигареты. Ферма оказалась разрушена, статуи сброшены с постаментов и разбиты. Горбатый мост, символ «Гатчины», дважды восстанавливался после войны. Когда я пришел, здесь вообще не было парковой службы. Первый год мы самосвалами вывозили мусор. Приходится и теперь следить за чистотой, так как до сих пор не все могут понять, почему в парке нельзя мусорить, жечь костры и гулять с собаками.

Другая колоссальная проблема — вода. Озера занимают треть нашей территории, и они не чистились с 1956 года. Сами мы этого сделать не можем — федеральная собственность. А область и Петербург кивают друг на друга. В царские времена на Белом озере стоял целый флот: два парусника, много яликов, которые разыгрывали сражения. Сейчас же глубина такая, что в засушливое лето обнажается илистое дно, туристы бегут от запаха, а берега и острова обрушаются.

культура: Есть ли в Ваших владениях места, особенно близкие сердцу?
Панкратов: Больше всего во дворце люблю Греческую галерею, глубоко символичную для меня. Как и другие помещения, она серьезно пострадала от пожара в 1944 году. В начале 60-х были приняты непродуманные меры для консервации стен, устроены подвесные потолки. Отсутствие вентиляции привело к невосполнимым утратам. Вот это место, которое я своими руками семь лет назад начал расчищать от строительного хлама, доходившего до середины груди. Просто надел тренировочный костюм и складывал мусор в мешки. Потом ко мне присоединились сотрудники, стали устраивать субботники, позвали военных. Когда музей заработал денег, наняли рабочих. Тогда я даже не мог представить, что увижу этот зал отреставрированным...

Фото на анонсе: Евгения Логвинова