75 лет назад наша страна вернула себе Южный Сахалин и Курилы, разгромив в короткой войне Японию, расквитавшись за былые военные неудачи и территориальные потери. Потомки самураев напрасно тешат себя надеждами на возвращение «северных территорий», русский флаг над этими землями больше не спустится.

В Российских документах Курильские острова впервые упоминаются в 1646 году, участник экспедиции Ивана Москвитина якутский казак Нехорошко Колобов описал местных жителей (предположительно айнов), сильно смахивавших на наших соотечественников. «А руских де людей те бородатые люди называют себе братьями», — говорится в «скаске» Нехорошки Ивановича. Русским первооткрывателем Курил был приказчик Анадырского острога Владимир Атласов, собравший в 1697–1699 годах много сведений о тех краях. После там побывали экспедиции казаков Данилы Анциферова и Ивана Козыревского, Ивана Евреинова и Федора Лужина.

Отношения с айнами, которых заставляли платить ясак, складывались неровно. К примеру, созданную камчатским сотником Иваном Черным сложную ситуацию, вызвавшую восстание, пришлось по приказу Екатерины II выправлять сибирскому дворянину Ивану Антипину и переводчику, иркутскому посадскому Дмитрию Шабалину. Им удалось привести в российское подданство более полутора тысяч айнов Кунашира и Итурупа. Поэтому день, когда Шабалин завершил свою миссию и отправился обратно в Охотск (24 июня 1778 года), считается датой вхождения Курил в состав Российской империи.

Несколько ранее русская экспедиция во главе с датчанином Мартином Шпанбергом, возвращаясь из Японии, впервые подробно картографировала 30 островов, включая малую Курильскую гряду — Шикотан и архипелаг, всем известный под названием Хабомаи. Участки суши, цепью отделяющие Охотское море от Тихого океана, в то время получили русские имена: Зеленый, Цитронный, Три Сестры, Фигурный и другие.

Общаясь с местными жителями, Шпанберг отметил, что «под властью японского хана только один Матмай остров (Хоккайдо. — «Свой»), а прочие острова неподвластны». Такой вывод и в целом дружелюбный прием русских айнами давали Петербургу основание считать ничейные Курилы приобретением российской короны, что, кстати, признали тогда и в Европе. Никаких возмущений насчет «русской оккупации» от микадо и его знати в ту пору никто слыхом не слыхивал.

Случавшиеся ссоры айнов с русскими не шли ни в какое сравнение с отношениями коренных жителей островов и японцев. Последние, на протяжении целого тысячелетия вытеснявшие «мохнатых варваров» все дальше на север, практиковали и жесткое «ояпонивание», и настоящий геноцид. Поэтому не похожие на них (внешним видом и обычаями) айны охотно шли в русское подданство, принимали православие.

Разумеется, нашим властям с японцами надо было как-то договариваться, ведь они несколько веков пытались колонизировать острова: строили, ловили рыбу, заставляли аборигенов заниматься земледелием. Правительство Страны восходящего солнца запрещало русским причаливаться на Кунашире и Итурупе, наших рыбаков выдворяли из тамошних акваторий, самураи сносили на Курилах памятные строения россиян и даже могильные кресты. Сахалин же мирно осваивался с двух сторон, при этом оба государства считали его по умолчанию своим.

Нешуточный конфликт между нашими государствами разгорелся в период наполеоновских войн. Мнимые хозяева региона арестовали в 1811 году капитана русского шлюпа «Диана» (на нем проводили гидрографические исследования Курил) Василия Головнина, двух его офицеров и четырех матросов. Их перевезли с Кунашира на Хоккайдо и продержали в плену около двух лет. То, что этот инцидент не привел к еще одной для России войне, можно считать чудом.

По Симодскому трактату «о вечном мире и дружбе», подписанному в 1855 году первому дипломатическому соглашению между нашими странами, граница в этом районе была проведена в проливе Фриза. В пользу Киото отходили Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи, Сахалин же объявлялся неразделенной демилитаризованной зоной.

Японцы до сих пор апеллируют к тому документу, ставшему компромиссом со стороны России (ради торгового договора и военного нейтралитета Японии в тяжелой для нас ситуации Крымской войны). Эта уступка далась нашим властям нелегко, ведь на Итурупе уже было немало русифицированного и православного айнского населения, отнюдь не желавшего вновь оказаться под японцами. А те, формально оставаясь нейтральными во время войны западной коалиции против Российской империи, принимали у себя британские и французские корабли, которые выходили на захват Урупа и Камчатки уже в 1856 году.

Казалось бы, следовало извлечь уроки и учесть имперские амбиции неверного восточного союзника, однако в 1875 году Александр II (ранее продавший за бесценок Аляску) согласился признать суверенитет Японии над всеми Курилами взамен на ее отказ от претензий на Сахалин, хотя последний де-факто уже был столь плотно освоен русскими, что японцам там и без того ничего не светило. В результате Санкт-Петербургского договора они задаром получили в свое владение гряду протяженностью более 1200 км, а Россия фактически лишилась выхода из Охотского моря к Тихому океану, а вместе с тем — доступа к богатейшим рыбным угодьям.

Но и эта беспрецедентная уступка не умерила аппетиты японских императоров, все так же претендовавших на российские дальневосточные территории. В результате «несчастной войны» 1904–1905 годов Сахалин был поделен по 50-й параллели на две части, а его южная «половина» стала японской префектурой Карафуто. Воспользовавшись гибелью Российской империи и смутой Гражданской войны, самураи в начале 1920-х оккупировали север Сахалина и часть русского Приморья. Нашей стране был перекрыт свободный выход к океану, доступ к портам Камчатки и Чукотки. Этот вопрос обсуждался на конференциях в Дайрене, Чанчуне, Токио, и только в Пекине 20 января 1925 года, после восьми месяцев (!) напряженных переговоров оказавшееся в международной изоляции островное государство согласилось подписать «Конвенцию об основных принципах взаимоотношений между СССР и Японией», по которой обязалось до конца года эвакуировать свои войска из Северного Сахалина.

Вернув себе «полусахалинский» статус-кво начала века, Россия, однако, ни в коей мере не могла быть этим довольна: задача возврата всего острова и хотя бы части Курил была не прихотью, не позывом оскорбленной национальной гордости, но условием безопасности нашего Дальнего Востока.

Час закономерного реванша пробил в победном 1945-м. В январе 1944-го, когда уже стало ясно, что победа над Гитлером близка и неминуема, заместитель наркома иностранных дел Иван Майский направил Вячеславу Молотову записку, в которой обозначил будущие изменения границ СССР по сравнению с довоенными. Там, помимо всего прочего, значилось присоединение Южного Сахалина и Курильских островов. Ранее, на Тегеранской конференции, главный аргумент Иосифа Сталина, указывающий на то, что, владея Курилами и частью крупнейшего острова в Охотском море, японский флот легко перекрывает советским кораблям выход к океану, поддержал Уинстон Черчилль. Союзники не оспаривали давнюю принадлежность этих территорий России, что и было подтверждено в 1945-м на встрече в Ялте. США предложили помощь в овладении Курильской грядой, предоставив в рамках секретного проекта «Хула» десантные суда нашему Тихоокеанскому флоту. После смерти Франклина Рузвельта его преемник Гарри Трумэн пытался саботировать эти договоренности, однако и он был вынужден согласиться на передачу Курил СССР. Американцы хотели было разместить там собственные военные базы, но Сталин решительно отказал, имея на руках все козыри: на кону стояло открытие Советским Союзом боевых действий против Японии, что для США было насущно необходимо, ведь попытка американского десанта (при поддержке британского флота) с ходу захватить Окинаву 1 апреля 1945 года обернулась трехмесячными боями с огромными потерями.

Подталкивая Россию к скорейшей войне на востоке, Трумэн и Черчилль имели в виду старый англосаксонский резон — расчет на взаимное ослабление двух соперников, ведь к тому времени японцы превратили архипелаг в единую военную крепость с мощной эшелонированной обороной: аэродромами, бетонированными огневыми точками в скалах, подземной инфраструктурой. Неудивительно, что сверхбыстрая Курильская десантная операция Красной Армии вошла в историю военного искусства.

Перед этим, 9 августа 1945 года, дивизии РККА перешли в наступление в Маньчжурии и всего за несколько дней в пух и прах разбили Квантунскую армию. 15 августа император Хирохито был вынужден объявить о капитуляции. Рассчитывать на добрую волю Трумэна (в вопросе передачи территорий) Сталин не стал, отдал приказ войскам Камчатского оборонительного района и Петропавловской военно-морской базы десантироваться на острова.

Главнокомандующему советскими войсками на Дальнем Востоке маршалу Александру Василевскому пришлось за сутки сформировать батальон морской пехоты, который возглавил майор Тимофей Почтарев. Южный Сахалин был с боями взят за неделю в том же августе 1945-го, захват Курил продолжался до 5 сентября.

Самым сложным в плане общего успеха был первый этап операции — взятие острова Шумшу, «северных ворот» архипелага. 58 дотов и дзотов простреливали каждый метр побережья. Их дополняли 100 артиллерийских установок, 30 пулеметов, 80 танков, 8,5 тысячи солдат и офицеров. На соседнем Парамушире были готовы к переброске туда еще 15 тысяч бойцов.

Советский десант высадился между мысами Кокутай и Котомари, чтобы разом захватить центр обороны Шумшу, военно-морскую базу Катаока. Но сперва в качестве отвлекающего удара была предпринята высадка десанта в бухте Нанагава, а за сутки до операции начат артобстрел острова. Все это вместе заставило японцев рассредоточить силы, уведя их с прибрежной полосы, района главного десантирования.

Из Авачинской бухты Петропавловска в плотном тумане, в режиме радиомолчания и светомаскировки уже шли баржи с десантниками и техникой. Из-за плохой видимости некоторые суда не смогли вплотную подойти к Шумшу, и оставшиеся десятки метров морпехи плыли с оружием и снаряжением.

Расчет на внезапность сработал, что вместе с героизмом почтаревцев обеспечило успех. Передовой отряд, не встретив отпора, достиг острова в полном составе. Когда же морпехи двинулись к японской базе по открытой, пологой местности, очнувшийся враг открыл ураганный огонь. Под этим шквалом, теряя людей, на Шумшу высадилась основная часть батальона. Вместо гибельной лобовой атаки Почтарев использовал штурмовые группы, которые за несколько часов закидали гранатами почти все доты и дзоты противника. После этого майор встал в полный рост и, не обращая внимания на полученное ранение, повел за собой солдат. Позже ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Японцы выпустили танки, но их успешно били корабельная артиллерия и высадившиеся бойцы (из ПТР). Когда стали заканчиваться боеприпасы, на помощь пришли лошади, которых пустили вплавь к берегу с ящиками патронов и гранат. Большинство из них благополучно прорвалось сквозь обстрел. Осуществить переброску вражеских солдат с соседнего острова не позволила наша авиация. Бои продолжались весь день и ночь, а утром японцы вывесили белый флаг.

Сразу за этим последовал штурм Парамушира. Камикадзе бросали свои самолеты на подходившие советские корабли, но зенитчики четко «отрабатывали» их на подлете, не дав потопить ни одного судна. Десант при поддержке артиллерии пошел в атаку, и гарнизон Парамушира быстро капитулировал. Следом сдались неприятельские части Урупа, Шикотана и Кунашира, а возглавлявшим их военачальникам пришлось скрипя зубами письменно зафиксировать поражение.

То, что Красная Армия всего за месяц заняла Курилы и Сахалин, для союзников стало шоком. Трумэну ничего не оставалось, кроме как признать за СССР право на острова. Чтобы не потерять лицо, США потребовали отказаться от атаки на Хоккайдо, и Сталин оставил Японии ее же территорию, настояв на запрете размещать там американскую базу, с чем Соединенным Штатам пришлось также согласиться.

2 февраля 1946 года по Указу Президиума Верховного Совета СССР за подписью Михаила Калинина Южный Сахалин и Курильские острова стали Южно-Сахалинской областью Хабаровского края РСФСР с центром в городе Тойохара (ныне Южно-Сахалинск).

Участвовавший в Курильской операции капитан Василий Акшинский ярко, лаконично и очень эмоционально описал ее в своем стихотворении «Остров Шумшу»: «Сейчас это даже красиво: / Скалы, прибой, маяк... / А мы наступали с пролива / В промозглый ревущий мрак. / Навстречу нам разъяренно / Японцы били в упор / Из дотов железобетонных, / Из скал и расщелин гор. / Десантные баржи горели, / От взрывов кипела вода. / Но мы отходить не хотели — / За этим ли шли сюда».

Меняются время от времени правительства и внешнеполитические ситуации, возникают эпизодически самые разные экономические резоны, но России ни при каких условиях нельзя покидать эти скалистые, неприютные, но по-своему прекрасные, обильно политые русской кровью острова. Верно заметил десантник-поэт — не за этим мы шли туда.