Татьяна МЕДВЕДЕВА

12.04.2017

Смогут ли Москва и Вашингтон преодолеть разногласия и наладить диалог? К чему должны готовиться россияне и каких еще сюрпризов ждать от Дональда Трампа? На эти и другие вопросы «Культуры» ответил политолог Михаил Ремизов. 

культура: Для чего американцам понадобилось провести бомбардировку сирийской военной базы в ночь на 7 апреля?
Ремизов: Это решение рассчитано в первую очередь на внутреннюю аудиторию и лишь во вторую — на внешнюю. Внутри страны Трампу важно поддерживать имидж смелого, волевого игрока, который, в отличие от предшественника, способен всех заставить считаться с Америкой. Неважно, верит он или нет в применение Асадом химического оружия. Реальность для него — это то, в чем убеждены окружающие, в том числе под воздействием глобальных СМИ, как бы он к ним ни относился. Кстати, ориентированность политики США на информационно-пропагандистский эффект, на виртуальные, а не реальные показатели и без того зашкаливала, при новом же президенте с его зацикленностью на конструировании своего образа и бренда может только усилиться.

Что касается внешнего аспекта, то, по мнению Трампа, на фоне всех обвинений в «пророссийской» ориентации начинать диалог с Москвой лучше с позиции силы. Хозяин Белого дома исходит из того, что нанесенный удар укрепляет его переговорные позиции. И это не лишено оснований, потому что мы видим, как региональные державы, недовольные пассивностью Соединенных Штатов в сирийском конфликте, всячески приветствовали этот выпад и выразили готовность действовать в фарватере американцев, если те будут вести себя в том же духе.

культура: Но должна ли Россия защищать Башара Асада? 
Ремизов: Поводов менять курс, безусловно, нет. При этом Кремль никогда не декларировал безоговорочной поддержки Асада — на все времена и при любых условиях. Наше руководство полагало, что уход законного президента Сирии не может быть стартовым условием политического урегулирования. Гипотетическое смещение Асада де-факто создаст предпосылки к тому, что страна окажется в руках исламистов, основную же силу, которая им противостоит — армию САР, — ослабит и деморализует, а то и полностью выведет из игры. Эту точку зрения, по сути, раньше декларировал и Трамп. России нет никакого смысла отказываться от прежнего подхода. 

Между тем новая администрация Штатов предпочитает жесткую тактику переговоров. Не случайно американский президент назвал Путина «крепким орешком». Тем почетнее его расколоть, если получится. А если нет — что ж, можно будет сказать: орешек оказался слишком крепким. 

Одна из опасностей ситуации в том, что вместо какой-либо содержательной стратегии по Сирии Трамп просто желает доказать, что он — опять же в отличие от Обамы — обыграл Путина на Ближнем Востоке. Для достижения цели лидер США станет повышать ставки, блефовать, использовать разноплановое давление.

Эффективность этого блефа явно ограничена неготовностью Америки к прямому наземному вторжению. Но она может действовать через региональные державы, и данный фактор уже используется. Мы видим, что, по сути, распался тройственный формат Россия — Турция — Иран. Потребовались совсем небольшие, точечные усилия Штатов, чтобы позиция Эрдогана снова претерпела метаморфозы.

культура: Турция себя ведет как постоянный перебежчик... 
Ремизов: Это было ожидаемо. Меня, скорее, удивляли разговоры о каком-то нашем стратегическом партнерстве. Цели Анкары в Сирии не менялись, и разворот к России являлся тактическим ходом на фоне неудавшегося путча и игнорирования Обамой интересов Эрдогана. Трамп достаточно гибкий политик, чтобы скорректировать эту линию. Турция — сильный региональный игрок, который имеет больше непосредственных инструментов влияния на ближневосточную ситуацию, чем США. Поэтому Анкара важна для Вашингтона при любой стратегии.

культура: А чего ждать от Ирана и Китая?
Ремизов: Очевидно, что они будут вести себя по-разному. Китай гораздо меньше Ирана вовлечен в конфликт. Для Тегерана наступают тяжелые времена, потому что Трамп выражает взгляды той части заокеанского истеблишмента, которая весьма жестко относится к этой стране. Судя по всему, та воспринимается как больший враг, чем ИГИЛ и другие радикальные исламисты. И это станет определяющим для формирующейся позиции по Сирии новой администрации США. 

Что касается Китая, конечно, он не в восторге от силовой политики Вашингтона и тем более от политики смены режимов. Как, наверное, и от того, что удар был нанесен во время пребывания Си Цзиньпина в Штатах, что поставило китайского лидера в неловкое положение. Тем не менее на ситуацию в Сирии Пекин не будет реагировать активно. Его сейчас больше волнует северокорейский сюжет и угроза торговых войн с Америкой.

культура: Теракты по всему миру как-то связаны с войной на Ближнем Востоке? 
Ремизов: Косвенно. В подавляющем большинстве случаев речь не идет о каких-то единых центрах планирования. В Европе уже безотносительно к тому, что происходит в Сирии, существует исламистская антисистема. То есть сообщество, враждебное по отношению к социуму, в который оно включено. Эта антисистема состоит из автономных по отношению друг к другу групп. При этом у них общая идеология и зачастую информационная инфраструктура. Могут быть одинаковые методички для тех, кто занимается религиозной проповедью или диверсионной деятельностью. Но в то же время группы функционируют самостоятельно. Это «исламистский франчайзинг», где нет единого командования, а есть шаблонные технологии и лозунги — ими пользуются небольшие ячейки и даже одиночки по своему усмотрению. Безусловно, актив в Европе может получать поддержку с Ближнего Востока. Но он действует независимо от развития событий в этой горячей точке. 

культура: У людей существует запрос на стабильность, однако вооруженные конфликты вспыхивают в разных уголках планеты. Какие факторы их провоцируют?
Ремизов: Мир стал более опасным после крушения биполярной американо-советской системы. Она подразумевала взаимное сдерживание, баланс сил и некие принципы ответственности каждой из сверхдержав в своей зоне контроля. Когда СССР распался, логика ответственности обнулилась. При этом США после окончания «холодной войны» потребовалось обосновать масштабы присутствия по всему земному шару. А это подразумевает в том числе изобретение тревожных факторов. На самом деле не так просто было объяснить людям, почему должна сохраняться эта огромная разветвленная инфраструктура военного присутствия Америки, после того как «коммунистическая угроза», против которой она вроде бы выстраивалась, исчезла. Соответственно произошла активация целого ряда других опасностей. Возникли концепции «гуманитарного вмешательства» при Клинтоне, «оси зла» и международного терроризма при Буше-младшем, «российская угроза» при Обаме. Подобное конструирование — важный аспект в доктрине американского силового лидерства в мире. 

Кроме этого, конечно, никто не устранял экономических и социальных противоречий, демографических проблем в ряде регионов планеты. Высокая доля молодежи, распад традиционного уклада, урбанизация — все это процессы, протекающие крайне болезненно. Общества, которые их переживают, почти всегда лихорадит. Появляются радикальные идеологические движения, вспыхивают войны, революции. В мусульманских странах усиливается исламистская мобилизация.

Также по-прежнему актуальна конкуренция региональных держав. Иран, Саудовская Аравия, Турция являются мотором многих противоречий и стычек. В любом случае понятно, что в XXI веке мир гораздо взрывоопаснее, чем во второй половине минувшего столетия.

культура: К чему готовиться россиянам?
Ремизов: Отношения с США стали менее предсказуемыми в связи с неопределенностью в самом Вашингтоне. Лучшее, что мы можем ожидать, — это отсутствие эскалации. Есть две грозовые точки: Украина и Сирия. И хотя последняя сейчас находится в фокусе внимания, более серьезным спусковым механизмом в российско-американском кризисе являются Донбасс и Киев. Это проблема, которая не рассосется. И ситуация в диалоге Москвы и Вашингтона остается заминированной. Причем мы должны быть внутренне готовы к достаточно серьезному обострению. Я не говорю о военном столкновении ядерных держав. Но введение удушающих санкций по иранскому образцу при определенных условиях вполне возможно. На это придется реагировать выработкой мобилизационного сценария для экономики.

культура: Нельзя исключать, что уровень жизни понизится? 
Ремизов: Экономические сложности в стране есть и будут, независимо от отношений с США. Главный их генератор — наша собственная экономическая политика. 

культура: Мы видим, что растет социальное напряжение. Сможет ли народ сплотиться вокруг власти, не скатившись в новую смуту? 
Ремизов: Мы сплотимся только в том случае, если будет предложена одновременно содержательная и мобилизующая повестка и во внешней, и во внутренней политике. Сплотиться просто вокруг риторических фигур ура-патриотизма или вокруг неких прошлых заслуг, я думаю, не получится. Безусловно, Крымский консенсус — очень важный фактор, но это не то, что можно эксплуатировать как технологию бесконечно. Нам нужны новые победы и достижения.

Фото на анонсе: Владимир Трефилов/РИА Новости