19.05.2016

В третье крымское лето под российским триколором уже совсем не редкость, когда какой-либо из ваших соседей неожиданно решает отъехать в Крым на месяц-другой. Подобно многим соотечественникам так же поступил и Егор ХОЛМОГОРОВ. Путевые заметки известного публициста «Культура» начинает печатать с рассказа об Азове — городе-крепости, через который лежит автомобильный путь на полуостров. 

По совести сказать, провести в Крыму более двух недель сложновато. Если нет колес, остается жить на привязи в одной точке или терпеть редкость автобусов и заниматься борьбой с жадностью таксистов. Поэтому ежегодно десятки тысяч сограждан отправляются в наш вновь обретенный рай на автомобиле. А поскольку прямой путь через Новороссию, увы, по-прежнему перекрыт, приходится добираться по землям Области Войска Донского, минуя Тамань.

Преодолеть это расстояние единым рывком — практически нереально. И дорога в Крым волей-неволей превращается еще и в путешествие в Южную Россию, где бывал далеко не каждый. Можно завернуть в Новочеркасск, посмотреть памятники казачьей славы и восхититься мозаиками огромного собора, создающими ощущение, что ты в древнем Константинополе. Можно раствориться в большом, шумном, купеческом Ростове-на-Дону. А можно проехать чуть дальше — в Азов, город многократной русской воинской славы, где тысячелетиями история бьет ключом.

Страницы минувшего раскрывает азовский музей — один из самых впечатляющих региональных музеев России. Здесь работают фанатично преданные своему делу палеонтологи и археологи. Первые откопали в строительных карьерах огромные останки предков мамонта. Трогонтериевый, хазарский мамонты, динотерий во всех видах: отдельные кости, целые скелеты, стоящие в полный рост реконструкции. Еще немного, и мамонты тут забегают живьем. Даже такому скептику в отношении теории эволюции, как я, и то становится интересно. И уж точно, после Азова в том, что Россия — родина слонов, ни на секунду не усомнишься.

А в археологических отделах — скифские акинаки, узнаваемые с первого взгляда гуннские котлы. В золотой кладовой — великолепные драгоценные кубки, кинжалы, женские украшения и упряжь для лошадей. Знаменитая сарматская золотая попона состоит из сотен колечек, некогда нашитых на кожаную сбрую. Бедный конь — будем надеяться, что с этой тяжестью он отправился только в свой последний путь.

Особое внимание — памяти Тура Хейердала. Великий норвежец искал в Азове тот самый легендарный Асгард, из которого пришли скандинавские боги. Его гипотеза о том, что в Данию прибыли закованные в броню и золото сарматские всадники (именно их-то мы и знаем как Одина, Тора, Локи и прочих), — весьма вероятна. Хейердал старался перекопать в Азове каждый уголок. Проходя мимо огорода, то и дело встречаешь табличку: «Место раскопок Тура Хейердала». Проживи он чуть дольше, и, возможно, всякий мальчишка в Европе знал бы, что Асгард находится в России, на Дону.

Здесь, из генуэзской Таны, начинался Великий шелковый путь. И сюда же, как напоминает горькая картина, стекались угнанные кочевыми ордами русские невольники, чтобы быть отправленными в Италию и Францию. А рядом, в ордынском Азаке, в 1369 году произошла чудовищная резня. Мрачный темник Мамай (тот самый, что позднее был наголову разбит на Куликовом поле) вырезал малолетнего хана Абдаллу и его приближенных. Во время раскопок археологи нашли массовое захоронение жертв этой трагедии.

За Ордой в Азов пришла Османская империя. Тогда тут и встала надежная крепость, запиравшая устье Дона от России. Проиграв Ивану Грозному войну за Астрахань, турки решили не пустить его в Азовское море через Дон, где уже гуляли первые казаки. И Азов стал местом славы — четырежды брали его наши предки, и трижды им приходилось с горечью оставлять добытое кровью, прежде чем город навсегда остался в русских руках.

В 1637-м донские казаки захватили Азов внезапным налетом. Четыре года продолжалось эпическое сидение, прославленное в песнях и летописях. Казаки отбили все приступы янычар и вынудили турок отойти. Земский собор колебался, принимать ли Азов под государеву руку, но решил: не разделавшись с Польшей, воевать с новым мощным супостатом несподручно, и казакам повелели очистить крепость.

Два похода 1695-го и 1696-го понадобилось молодому Петру I, чтобы русская армия и новорожденный флот взяли Азов. С этих походов началась великая военная эпопея основателя Петербурга — памятники ему и первому русскому генералиссимусу, благородному и отважному боярину Шеину стоят рядом с музеем. В 1711 году царь втянулся в авантюристическую кампанию в Молдавии, чудом спасся от разгрома, однако Азов вынужден был отдать Турции...

И лишь в 1769-м всего тысяча казаков без труда входит в Азов, который становится Россией уже навсегда. Размышляя об этих событиях, я снова и снова прихожу к мысли, что русские мельницы мелют медленно, но верно: если кому-то кажется, что сегодня Россия отступила, это всего лишь означает, что она вернется завтра.

От турецкой крепости в Азове ничего не осталось, а вот от русской — очень высокий вал с глубоким рвом и декоративными пушками, вокруг которых охотно играют привезенные на экскурсию школьники. Еще больше их занимает Пороховой погреб — единственный памятник фортификации XVIII века, сохранившийся на юге России. Здание, где сейчас расположена диорама, посвященная петровскому походу, уходит в землю на две трети; по правилам оно должно было быть обложено дерном, чтобы исключить взрыв при попадании. 

Рядом с погребом — сам великий фельдмаршал Суворов и... бабы. Несколько древних половецких изваяний соседствуют с бюстом великого полководца. Бабы вообще пользуются в Азове любовью. По всему городу множество скульптур — древнерусские богатыри, петровские солдаты, какие-то веселые деды, выполненные в близком стиле. Так что даже памятник Ленину начинает казаться похожим на еще одну половецкую бабу, только побольше. 

В Азове, кстати, построен коммунизм. Нам так и сказали, когда мы с супругой подошли к катеру, чтобы узнать, сколько стоит покататься по Дону: «У нас тут коммунизм. Залезайте». Катерок выполняет роль парома в самом устье реки, где никакого моста, конечно, не поставишь. И вот ты в маленьком кораблике плывешь мимо огромных сухогрузов, загруженных, кажется, станками «Ростсельмаша», а на причалах свалены темные курганы угля российского (а местные говорят, что и в помощь восставшему Донбассу). 

Перед тобой великий, но все такой же тихий Дон. Он видел и мамонтов, и сарматских всадников, и греков, и скандинавских богов, и генуэзцев, и ордынцев, и турок. За него пролили кровь несколько поколений русских воинов. Но теперь Азов наш — бойкий порт и тихий южный курорт. Русская эпоха служит своеобразным увенчанием его бурной истории, которую в этом городе хранят необычайно бережно.