Алексей КОЛЕНСКИЙ

23.10.2019

Юрий Быков представил надуманную криминальную психодраму «Сторож».

Режиссер заявил себя автором суровых мужских драм, герои которых терпели моральный крах в поединке с циничной толпой, но не дезертировали с поля битвы. После честного «Дурака», проигравшего битву с бездушной стаей холопов и господ, Быков принялся чудить, подвергая сермяжных правдоискателей беспощадным и бессмысленным нравственным пыткам.

На последовавшем «Заводе» количество дураков и, соответственно, дури, возросло пятикратно, а их лидер оказался оборотнем с суицидальными наклонностями. В «Стороже» фигурируют трое обиженных умом, но это впечатление обманчиво — режиссер умудрился заразить идиотизмом даже второстепенных персонажей психодрамы.

Зимний сторож санатория (Юрий Быков), угрюмый мужик с темным прошлым, обходя подведомственную территорию, обнаруживает своего повешенного пса. Предав собаку земле, бирюк затягивает петлю на том же суку, но не успевает отбыть в мир иной — ворота здравницы сносит черный внедорожник, из которого вываливается пьяная баба.

Преследуя нарушительницу, герой набивает пару шишек и, рассудив, что утро вечера мудренее, отправляется почивать. Однако и на следующий день ему не удается выставить Веру (Алла Юганова) за дверь: на пороге заснеженной обители объявляется ее муж. Стас (Владислав Абашин) просит разрешения перекантоваться, обещая щедро заплатить за постой. Сторож отказывается от денег, но требует от гостей вести себя тихо и культурно, а иначе — выметаться вон.  

Угрозы и уговоры оказываются тщетны. Вера целыми днями предается неумеренному пьянству и истерическим скандалам. Стас, махнув рукой на супругу, отлеживается в номере. Сторож отклоняет недвусмысленные намеки гулены, однако природа берет верх; в санатории воцаряется хрупкий мир и тоскливый покой.

Разнообразие в будни вносят новые гости. Группа местных мужиков пытается сжечь гостеприимного хозяина, облив бензином. Затем пришлые бандюки наезжают на постояльцев. Невнятная возня объясняется грехами «анахоретов».    

Проблема «Сторожа» не в том, что прегрешения велики и расплатой за них становится кромешное одиночество и летальный исход. Ни один персонаж здесь «не тянет» груз прожитого, пробавляясь импровизированными припадками, — о сочувствии говорить не приходится и вследствие ходульности образов, и из-за абсурда происходящего. Например, остается тайной, почему сторож не сдержал слова и не выкинул скандалистов вон. Отчего проживающий в соседнем, насквозь прослушивающемся номере, муж знать не знает об измене жены. Зачем супостаты не выследили свободно перемещающегося по территории Стаса, а принялись ломиться в открытые двери и подвергать хозяина допросу с пристрастием.

Из этой «каши» можно было бы сварить черную комедию, но в изматывающем двухчасовом дуракавалянии актеры сохраняют убийственно трагичные мины. Между тем драматургического материала здесь обнаруживается лишь на студенческую короткометражку.

Режиссер объяснял опыт чудовищной усталостью от социальных высказываний и желанием погрузиться в человеческие взаимоотношения, намекал на попытку архетипического анализа некоммуникабельности соотечественников. На самом деле Быков просто перегрузил исполнителей сольными дивертисментами, не дав сыграться между собой и выйти из скорлупы. Приспустив священную хоругвь правдоруба, автор очутился в двусмысленном положении, воспетом Высоцким: «Некий чудак и поныне за Правду воюет, правда, в речах его правды на ломаный грош...»