— Что такое цифровая мода? Когда она появилась, почему так бурно развивается?

— Основная причина, по-моему, в том, что в наше время пропадают долгосрочные эмоции. Их успешно заменяют краткосрочные: отсюда триумф социальных сетей, блогеров и того же «ТикТока». Все это отражается и на потреблении. Люди хотят что-то быстро получить, быстро этим насладиться, насытиться и забыть об этом. А потом повторить этот скоротечный цикл.

Например, блогер прорекламировал шапку с перьями. Его подписчики, их друзья дорого или не очень купили эти шапки, быстро впали в эйфорию, а завтра об этом и не вспомнили. Перед нами типичная краткосрочная эмоция — тебе понравилось, ты купил и выбросил это из головы. И неважно, идет тебе это или нет. Главное — суматошный забег на короткие дистанции.

Молодежь не хочет вкладывать время и силы во что-то долгосрочное, она больше не стремится владеть машинами, недвижимостью — ей нужен «кайф момента». К чему собственные дома и автомобили, если есть каршеринг и такси, а квартиру можно арендовать? Тот, кто поймал тренд на короткие эмоции и превратил его в успешный бизнес, конечно, гениален. Это в полной мере относится и к цифровой моде.

Зародилась она не так давно, а сильный импульс получила в последнее время — лет пять назад. Это связано с тем, что люди начали задумываться об альтернативном улучшенном «я», своем виртуальном альтер эго и создают себя как аватар или игровой интернет-персонаж.

Технологии шагнули вперед, и люди захотели иметь в цифровом пространстве идеального двойника. (А в будущем они наверняка пожелают, чтобы тот ходил за них на какие-то мероприятия и делал то, чего им не особо хочется.) Все это связано с самопрезентацией, а значит, и с модой. Отсюда и успех ее цифрового воплощения.

Приложения для изменения внешности, такие, как SNOW — Beauty & makeup camera, SODA — Natural Beauty Camera, LOOKS — Real Makeup Camera и многие другие позволяют не следить за собой, не потеть в спортзалах, не тратиться на косметологов и пластических хирургов. Виртуально ты можешь создать идеального себя и мир совершенных вещей. В отличие от реальных они не будут стоить космических денег, но, тем не менее, станут нести в себе актуальные модные тренды.

— Но потом все равно придется предъявить себя настоящего.

— А кому нужна эта правда? К сожалению, многие перестали отделять себя подлинных от того, что есть в виртуальном социальном пространстве. Люди видят себя в инстаграме идеально отфильтрованными, зачастую им кажется, что они в жизни такие. Да и окружающие нередко воспринимают тебя сквозь призму инстаграма.

Происходит расщепление реальности, мы движемся в мир интернет-фантомов. Звучит дико, но это и в самом деле так.

— Но при этом есть и реальная мода, в том числе высокая, которой занимаешься ты. Она как-то связана с цифровой? Каковы ее основные тренды?

— Для меня высокая мода, прежде всего, полет фантазии и вдохновения. Однако в последнее время все заточены на продажи, и креативные директора довольно часто меняются даже у крупных домов моды. Их владельцы хотят прибыли, а суперкреативные вещи часто нерентабельны. Рынок схлопывается. Все боятся быть чересчур оригинальными — слишком необычные вещи можно и не продать.

А цифровая мода может их себе позволить. Прежде всего потому, что созданные на компьютере вещи не будут стоить безумных денег, как настоящие.

Если ты хочешь быть гипермодным, то покупаешь себе цифровую одежду. Интегрируешь ее на себя цифрового при помощи web-сервисов, и получаешь клевую картинку, которая соберет тучу лайков...

И будет тебе счастье.

А если говорить про новые тенденции модной индустрии, то я думаю, что с двухтысячных годов их нет. Идут переработки того, другого и третьего, торжествует стилизация. Мы так или иначе возвращаемся к 20-м, 30-м, 70-м, 90-м годам прошлого века в современном прочтении. А сказать что-то новое, да еще так, чтобы тебя при этом услышали, непросто — прежде всего, потому, что сейчас все очень быстро меняется, и жизнь стала слишком динамичной. Поэтому в наше время все строится на стилизации и адаптации... А еще очень важна харизма клиента.

На очень харизматичного человека хоть мешок надень — и это будет круто. Кстати, по моим наблюдениям, инстаграм и ютьюб не передают харизмы человека. В интернете все обезличено, и ты можешь сделать звездой любого, надев на него какие-то креативные вещи и психологически зацепив этим аудиторию. Поэтому цифровая мода кажется мне грандиозной манипуляцией.

— Но если в реальной моде все завязано на продажи, а в цифровой фантазия свободна, то творчество должно уходить в интернет.

— Мода не только рисунок, графика. Это понимание того, как технологически выполнить ту или иную модель. Производственный цикл сложной вещи будет занимать огромное количество времени. Дизайнер нарисует, что он хочет, а потом включаются конструктор и технолог. Все начинают думать, как сделать то, что на первый взгляд может и не складываться.

В «цифре» этого делать не надо, там ты сразу видишь идеальный продукт. В реальности же он адаптирован под какие-то конкретные задачи, будь то театральная постановка, повседневная или праздничная одежда. Одна и та же модель в сороковом и в пятидесятом размере будет иметь различные конструктивные особенности. Говорят, что нашей профессии можно научить при помощи интернета, но это сущая ерунда. В реальности на первый взгляд совершенно идеальное цифровое построение моделей не работает, тут важны миллиметры. От ручного труда здесь не откажешься, и когда говорят, что цифровая мода убьет реальную, я с этим категорически не согласен.

— У моды есть еще одна функция. В 70-е годы прошлого века, к примеру, ботинки с тупыми носами, брюки клеш, пиджаки с подкладными плечами и широкими лацканами формировали совершенно определенную фигуру и манеру себя держать, стиль поведения. В этом читалась агрессия. В нулевые годы итальянцы вынули из мужского костюма структуру, и пиджаки-курточки с узкими брючками создали иной тип мужчины. Не брутальный, расслабленный — этот человек, скорее, был гедонистом. Какой человеческий тип сегодня создает реальная и цифровая мода?

— Что касается реальной моды, то сейчас идет некоторое усреднение, половой диморфизм стерт. Мальчики равны девочкам, девочки мальчикам, все пытаются быть толерантными — и при этом переигрывают. Но проблема еще и в том, что в нашей стране сейчас очень плохо с ролевыми моделями, иконами стиля.

Чтобы выделиться на общем фоне, надо иметь что-то внутри, а с этим туго. Нет людей-событий, таких, как Че Гевара, Софи Лорен, Марлон Брандо, Ален Делон. Чтобы обычный человек сказал: «Вот на кого я хочу походить!» Есть локальные звездочки, о которых через год никто и не вспомнит. Если вспомнить современных наших актеров и актрис, то ты не найдешь тех, кого бы знали все: от сантехника до академика, от курьера до банкира.

— То есть мода — это не только вещи, но и культовые персонажи?

— Именно так. На Западе с этим лучше — там работает индустрия суперзвезд.

А еще в сегодняшней моде мне не хватает здоровой иронии. Сейчас все очень серьезно ко всему относятся. Жан-Поль Готье в свое время надел на мужчин платья, но у него это было невероятно стильно. Мужчины оставались крутыми мужиками и в юбках, был исторический подтекст и фан — ведь мода, прежде всего, игра.

Вещи, которые ты носишь, говорят о том, что ты собой представляешь, кто ты такой — одежда твое второе я. К сожалению, сейчас с этим тоже очень туго. Одежда перестала выражать человеческую индивидуальность.

Что же до поклонников цифровой моды, то у меня большие вопросы к тем, кто сидит в соцсетях и мечтает о том, чтобы их везде представляли аватары. Это либо социопаты, либо глубокие интроверты, но только не социально ориентированные люди. Если так пойдет и дальше, то можно и вымереть.

— Так, в общем, и идет: социопатов становится все больше.

— Но при этом я знаю многих айтишников, которые пресытились своими кодами и испытывают сильную тягу ко всему живому. В том числе и к реальной моде. Людям нравятся ткани, примерки, то, что ими занимается модельер.

У всего этого есть еще одна сторона: сейчас происходит очень сильное материальное расслоение, и цифровая мода становится модой бедных. Тех, кто не может позволить себе стилиста, классного парикмахера, возможность покупать дорогие ткани. Все настоящее превращается в важный признак люкса и эксклюзивности. Бедные придумывают идеальных себя в картинках, одевают цифровые фантомы в идеальные цифровые наряды, но при этом избегают реальной жизни. А те, кто чувствует себя в ней уверенно, выбирают настоящее.

— Как ты представляешь себе людей, которые одеваются в «цифре»? Сколько им лет?

— От двадцати до тридцати пяти. Это удел юного и среднего возраста.

— Пандемия продолжалась два года, и у этого есть самые разнообразные последствия. Что сделал с модой ковид?

— Я стараюсь выбираться на недели моды. Когда они ушли в диджитал- формат и исчезла магия живого соприкосновения с прекрасным, профессиональное сообщество потеряло к ним интерес. Это стало катастрофой и для байеров — они не могут посмотреть форму, потрогать модель, примерить ее.

Люди стали меньше выходить в свет, но, тем не менее, они покупали новые вещи. Во время локдауна сотрудники крупных универмагов зарабатывали неплохие деньги, приезжая к клиентам и предлагая им новинки. А когда открылись границы, сайты, торгующие вещами люксового сегмента, были почти полностью опустошены. Люди ждали момента, когда можно будет куда-то поехать в обновках. Покупка новой одежды связана с ощущением обновления, для многих это важно. Luxury-сегмент в пандемию не пострадал.

— Очевидно, пострадал средний сегмент.

— Да, конечно. С утилитарной точки зрения одежда — это маскировка наготы и дефектов тела. Имея 15–20 вещей, человек закрывает вопрос с обновлением гардероба года на два, если не больше. В среднем сегменте одежда однообразна, она ничего не говорит об индивидуальности человека, вещи похожи друг на друга. Поэтому средний сегмент и просел.

— Цифровая мода как-то влияет на реальную?

— Скорее, на нее влияет сама цифровая реальность. Покупая или заказывая дизайнеру новую вещь, люди хотят, чтобы она была эффектной и при живом общении, и на фото, и в соцсетях. Я часто сталкиваюсь с подобными запросами. Поэтому приходится думать над тем, чтобы форма и цвет оказались выигрышными в любом случае.

Меняются и технологии: ты можешь разработать макет, затем нарисовать его в «цифре», а потом воплотить в реальность при помощи методов, которым сотни лет.

Если говорить про технологии и моду, то здесь необыкновенно интересно работает Айрис ван Херпен, Design & Sciencе. Говорят, что придуманные ею наряды кажутся синтезированными в научно-исследовательских лабораториях. Они и в самом деле производят такое впечатление. Айрис ван Херпен применила в моде 3D-печать, соединила компьютерное моделирование одежды с ручной работой.

Они придумывает конструкцию. Потом ее разбирают на узлы, которые могут прорабатываться на компьютерах. Вещи создаются с помощью лазерных технологий, выглядят они предельно странно, но это вдохновляет.

И все же главное для меня в том, что в ее работах по-прежнему важны руки дизайнера, закалывающего вещь на клиенте. При помощи компьютера можно создать какую угодно конструкцию, но машина не сможет выверить ее так, как человек с булавками. У всех нас есть свои особенности фигуры и походки, и ты должен увидеть их в динамике. Ни одна машина не сделает лекала, пока ты не заколешь ткань.

Говорят, что компьютер может все, но это неправда. Надежду Петровну Ламанову, великого отечественного модельера, «Поставщика Двора Ея Императорского Величества» и создательницу костюмов для фильмов «Цирк» и «Александр Невский», никто повторить не может до сих пор.