Елена ФЕДОРЕНКО, Афины

24.02.2012

В Грецию стоит отправиться, не задерживаясь. Сейчас — самое время приобщиться к истории эллинов и их тайнам.

Акции протеста, уличные беспорядки, слезоточивый газ — не где-нибудь на окраине, а в самом центре Афин, перед зданием парламента, подогревали опасения накануне полета в греческую столицу. Первое решение — отказаться. Но победила любовь к дивному городу, опьяненному древними мифами и легендами, с воздухом, пропитанным ароматом миндаля, с мусакой, соусом бешамель и вкусом оливкового масла. Пересилило обаяние гордой страны, родившей грозных титанов, бессмертных богов, храбрых героев и наделивших их простыми и понятными человеческими чертами. Лететь — без сомнений.

Привычно шумный аэропорт Афин встретил странной тишиной и рассеянными группками пассажиров. В то время как мы внимательно разглядывали из окон автобуса рыжие от мандаринов деревья, сгустились сумерки, и город стал похож на мираж: темные и малолюдные улицы выводили свой депрессивный мотив. Водитель объяснил кратко: с освещением теперь плохо — режим экономии. Но все-таки оставалась надежда: может, темнота попросту опередила припозднившихся в тот вечер диспетчеров городских служб? Нет, улицы вокруг отеля, расположенного в центре старого города, так и не дождались света. Правда, он пробивался из окон многочисленных кафе, где скучали официанты. Посетителей в каждом — по две влюбленных парочки, не больше.
Зато утро многое изменило: люди спешили на работу, около школ выскакивали из родительских машин и автобусов едва проснувшиеся дети, дворники чистили мостовые. У солидных лет господина с гордым эллинским профилем, прогуливавшего своего мопса, я спросила, где найти здания, пострадавшие от пожаров во время беспорядков. Он указал на небольшой домик, каких в центре Афин бесчисленное множество. Выгоревший фасад первого этажа заколочен фанерой, однако на балконе второго вьются цветы, рядом сушится белье, напротив женщина протирает окно.

— Знаете, сгорело немало лавок, но большинство из них были разорены за последний год и уже пустовали. Поверните за угол, там таких много...

Последовав совету, вышла на улочку с крест-накрест заколоченными мастерскими, скобяными лавками, магазинчиками в пару комнат. Под лучами теплого солнца с грустью рассматривала подходящие объекты для недобрых дел, чинимых потомками хромоногого бога огня Гефеста. И тут услышала громкий голос, усиленный динамиками. Точно такие же звучат на митингах в российских городах. Инстинкт повел меня в поисках митингующих. Но их не оказалось. Не заметила, как прошла «голос», и он остался за спиной. Оказывается, клич вырывался из окна и к чему-то призывал. Не к месту вспомнился театр Древней Греции, ориентированный прежде на акустическое восприятие, чем на визуальное. Две милые студентки объяснили:

— Это призывы организованно выйти на улицы 19 февраля, не поддаваться на провокации, не допустить неразберихи и разделить массовые протесты «по профилю».

Оказывается, каждому «ведомству» голосом назначалось свое место сбора — возле станций метро, на улицах, которые стекаются к знаменитым площадям. Несогласные с договором, предусматривающим сокращение пенсий и социальных выплат, а также увольнение бюджетных работников, вызывались на центральную площадь Согласия (таков перевод ее названия — «Омония»). На ней, двуликой, где туристический гомон дня оборачивается по вечерам стрелкой для наркоманов, проституток, всего криминального мира скопом, утром в воскресенье, 19-го февраля, несколько сотен демонстрантов держали транспаранты с призывами против нового кредитного соглашения с ЕС и воззваниями к властям наладить нормальную человеческую жизнь. До уличных беспорядков дело не дошло. Центральные улицы не перекрывались, стражи порядка мирно беседовали с митингующими. На следующий день одна из российских газет рапортовала: «Центр Афин охвачен беспорядками. Тысячи людей вышли на улицы…». Нет, такого не было.

Показалось даже, что протесты не привлекают особого внимания общества, наоборот, отношение к ним снисходительно-ироничное. В том, что сегодня происходит в Афинах, разобраться, конечно, непросто. Но грозящей из-за каждого угла опасности точно нет. Правда, на всякий случай большинство не выходит в дни митингов в центр. Хотя протестные демонстрации за последние годы так или иначе посетили, пройдя через комплекс неунывающего грека Зорбы, почти все. Число приезжих в древнюю столицу Греции сильно сократилось. Казалось бы, вот оно, золотое время для путешествия, когда легче всего приобщиться к истории эллинов и их тайнам. Но город без туристического шума выглядит расстроенным, словно не может смириться с отсутствием любознательных и разноязычных групп. Экскурсионные тропы пусты. Роскошные рестораны, парикмахерские, салоны красоты похожи на кинопавильоны, ожидающие часа съемок. Прогуливаясь по приморским предместьям, можно вообразить себя на затерянном острове. Подходишь к подножию Акрополя, поднимаешься через район Плаки к колоннам Парфенона в гордом одиночестве — когда такое бывало? Немного людей даже на экзотическом рынке на площади Монастираки. И храм Гефеста, и тюрьма Сократа, ради которых всегда хотелось подняться на котурны, дабы сквозь толпу разглядеть детали, сегодня вполне доступны. Резко поубавилось народа в магазинах:

— Мы теперь лишнего не покупаем, экономим…

Стоит ли удивляться, что в меховой лавке не оказалось ни одного покупателя (мой предшественник забрел сюда, как рассказали, четырьмя днями раньше), и можно было почувствовать себя популярной актрисой. Цены, впрочем, принципиально не изменились, и торговаться удается только до определенного предела. В этом отношении Греция стабильна.

Следы экономического кризиса ощутимы повсюду, и только два из всех возможных нации не грозят: кризис веры и семейный. В храмах немало прихожан, в греках незыблемо христианское понимание бытия. Они заходят в церковь, молятся, бегут по делам, а возвращаясь от дел, вновь заглядывают в храм.

Мирная суббота, на которую не было назначено ни одного митинга, напомнила о прежних Афинах. Городе — соразмерном человеку. Музею, в котором вопреки логике вольготно жить и где история не подавляет — настолько естественна ее красота. В фокусе греческого сознания — любовь к семье. Причем семья эта большая, состоящая из нескольких поколений.

Греки умеют долго жить и вместе отдыхать. Субботним днем многочисленные семейства, как обычно, выходят на улицу. Правда, теперь все реже обедают в ресторанах, выбирают кафе попроще. Присели в таком и мы и сразу почувствовали необычное: общаться оказалось невозможно, нас осаждали попрошайки и почти не отличимые от них продавцы кустарной дребедени. Официант таверны признался, что посетителей стало на 65 процентов меньше.