Николай ИРИН

11.01.2017

В праздничной январской программе Первого канала — две новые серии четвертого сезона британского «Шерлока» плюс прошлогодняя «Безобразная невеста», поданная в качестве своеобразного бонуса. 

Разбираться в феномене «Шерлока» интересно, смотреть — скорее нет. Почему так? Для начала базовый вопрос: кто заказывает столь странное зрелище? Этот человек обладает следующими характеристиками. Он обеспечен финансами и социальными гарантиями. Хорошо образован, во всяком случае начитан и, что называется, нахватан. Отсюда, от переизбытка информации, досуга и мыслей, склонность к игре с культурными клише, с общеупотребительными схемами и персонажами. Его часто и много хвалили учителя и родители, отчего возникли тяга к демонстрации опыта и таланта, доминированию, навык дожидаться социального лифта на нужном этаже и претензия входить в него первым. Заказчик ощущает себя неуязвимым, склонен к прихотливой фантазии, чреватой капризами, и демонстративен. Впрочем, то обстоятельство, что он чувствует себя под защитой (государства, социального класса, родителей, мужа или жены), не отменяет внутренней тревоги, которую данный индивид старательно вытесняет и подавляет. Однако она все равно проявляется — в нежелании, а порой и неумении, воспринимать связную историю с традиционными драматургическими ходами.

Надежно защищенному невротику требуется пастиш, где персонажи и перипетии знакомы, много тешащей тщеславие грамотного человека комбинаторики, все организуют стремительный темп и монотонный ритм, зато совсем нет травматики в виде неуправляемых экзистенциальных сюрпризов.

Таков «Шерлок». В своем роде незаурядное зрелище, но я, например, к нему не в силах подключиться, ибо даже приблизительно не являюсь его целевой аудиторией. Мои страхи и тревога мне очевидны. И тем не менее даже ближайшее будущее представляется абсолютной загадкой. Поэтому по-прежнему меня волнуют последовательно реализованные истории с хитросплетениями и неожиданностями. Допустим, американские картины и сериалы, сориентированные на интернационального массового зрителя.

Значительное количество склонных к «культурному подвигу» соотечественников совершенно верно считывает базовую характеристику сериала «Шерлок», что выражается словом «модный». «Модный» это не хорошо и не плохо, это уже приговор. Так вот люди, которые, как и я, не принадлежат к касте заказчиков этого зрелища и, соответственно, психологически в него не включаются, все равно делают над собой мучительное усилие с тем, чтобы таки уверовать и возлюбить. Они калечатся перед телеэкранами и мониторами, потом пересматривают, мучительно обсуждают, выдумывая аргументы и достоинства, силясь добавить смысла, потому что на бессознательном уровне ощущают престижность продукта и доминантный характер заказчика, надеясь примкнуть к этой закрытой касте.

«Я всегда знал, что я человек вне времени», — бросает Шерлок в исполнении Бенедикта Камбербэтча в финале «Безобразной невесты». Конечно же, тут лукавство, обман. Тут отрицается социальное тело, коему такое большое значение справедливо придавал марксизм, классики которого, кажется, яростно и, выходит, небезосновательно громили субъективных идеалистов, утверждавших первичность сознания.

Вот же почему, несмотря на внешнюю занятность, яркость и технологичность, «Шерлок» оставляет пошловатое послевкусие: надежно защищенный субъект развлекается с человеческим материалом. Этот «совершенный мозг» истерически передвигает фигурки, даже не задумываясь над тем, что каждое его прикосновение доставляет некоторым из них, а может быть всем, серьезные неудобства. Ведь прочие, за исключением центрового из поднебесья, неуязвимого Шерлока, таки имеют, кроме мозга и пресловутого сознания, чреватые болью тела из плоти и крови.

Догадываются ли об этом отечественные зрители, буквально принуждающие себя разбираться в… пустоте.

У «человека в безопасности» все настолько удачно складывается по жизни, что он имеет счастливую возможность полностью сосредоточиться на собственном внутреннем мире. Еще одна важная реплика Шерлока: «Дело очень старое. Я должен спуститься вглубь. Внутрь самого себя». Далее укололся и забылся. То есть некая вполне себе внешняя коллизия разрешается в глубине сознания конкретного индивида. Фактически он бог, демиург. Перед нами не массовая развлекательная продукция, перед нами манифест особой касты.

Неважно, как эти механизмы работают на Западе. Там социальная стратификация устоявшаяся, и мозговитые мальчики, проецирующие свой внутренний мир на экран в образе капризного Шерлока, давно научились делиться как социальными ресурсами, так и социальной образностью. В конечном счете на одного такого претенциозного «Шерлока» у них приходится тысяча культурных продуктов, гораздо более снисходительных и к массовому человеку, и к здравому смыслу.

Однако в постсоветской России к подобному дискурсу, как пиявки, подключаются люди, превратившие престижное потребление чего бы то ни было в норму не только своей, но и общей жизни. Никакого альтернативного или хотя бы параллельного проекта они не предлагают и предлагать не собираются. А вход в подъезд с пресловутым социальным лифтом и вовсе замурован.

На отечественной почве безобидный маньеризм «Шерлока» оборачивается зловещим программным заявлением «грамотных» в ответ на любые, пока еще несмелые и негромкие общественные запросы. Меж тем как страна неадекватно расслаивается, а социокультурно если не останавливается, то тормозит.

Лучше всего понять природу этого сериала способен зритель, читающий популярные статьи по психологии, переводные западные издания по самопомощи и саморазвитию. Среди этих трудов попадаются нередко весьма занятные и предельно любопытные. Однако проверить эффективность предлагаемых там методик опять-таки может лишь человек социально защищенный. Наиболее честные авторы прямо об этом предупреждают. Замечательный последователь Гурджиева Чарльз Тарт так и пишет в одной из переведенных на русский книжек: сначала, дескать, обеспечьте себе уровень благосостояния и только потом приступайте к изысканному самопознанию. Вся психологическая жестикуляция, осуществляемая персонажем Камбербэтча, многократно и на разные лады описана в литературе подобного рода.

И здесь нужно сказать добрые и где-то восхищенные слова в адрес тех людей, которые по жизни уже насытились и защитились, а потом сумели провести внутри себя и наедине с собой значительную часть личного времени. Зачастую они добиваются реальных успехов, предельно развивая не одну лишь изысканность манер или экстрасенсорику, но и то, что в отечественной традиции принято настойчиво именовать душою. Досуг и сопутствующий минимум суеты монахи обеспечивают посредством ухода от мира, а социально успешные миряне — посредством фильтрации ненужных им, опасных для их спокойствия людей и впечатлений. В сущности, именно такую работу на протяжении всего сериала осуществляет Шерлок. Его расследования можно и нужно рассматривать как сильную метафору, как попытку, оставаясь в миру, осуществлять над ним предельный контроль.

Пожалуй, когда переключаешься в режим подобного восприятия, смотреть становится интересно и даже поучительно. Холмс настолько выдрессировал свою психику, что мир больше не может преподносить ему сюрпризы. Более того, во второй серии Шерлок заранее и, видимо, полусознательно готовит определенные события, которые произойдут лишь через две недели, просто потому, что хорошо понимает механизмы психики друзей и врагов.

Налицо прямая апелляция к тому же Гурджиеву, полагаю, справедливо утверждавшему, что основная масса людей большую часть жизни ведет себя неосознанно, в режиме автомата, а следовательно, абсолютно предсказуема. Холмс экзальтирован, взвинчен, склонен к наркомании, потому что живет на пределе психических возможностей. Его задача — отслеживая особенности окружающих людей-автоматов, анализировать их с последующей систематизацией полученного материала. Дальше Шерлок видит прошлое и будущее, а все лишь для того, чтобы обеспечить собственную неуязвимость в настоящем.

Этот здоровый эгоизм, когда б он оставался на домашней британской почве или же адекватно воспринимался у нас, служил бы красивым примером внутренней работы, радовал бы не столько как художественный образ, сколько в качестве методического пособия, ведь другого выхода, кроме как быть всегда начеку, у современного человека нет.

С другой стороны, словенский социолог и философ Рената Салецл пишет о том, что идеология индивидуального выбора формирует общество позднего капитализма и становится препятствием для общественных изменений, исключая возможность новых форм социальной организации и подменяя социальную критику самокритикой.

По Салецл, распространенное в современной культуре представление, что люди могут сделать свою жизнь произведением искусства, формируя каждый ее элемент по своей воле, страшно давит на индивида, порождая тревогу и страх относительно всего: от физического тела, финансов и семьи до декорирования дома.

Сериал «Шерлок» иллюстрирует еще и эту модную концепцию. Когда герой восклицает «я высокофункциональный социопат», он признает: да, его жизнь стала индивидуально сработанным произведением искусства, но ценою отчуждения и утраты элементарного спокойствия.