— Генеральный директор одного из ведущих театров России и его же музыкальный руководитель. Нелегкое совместительство?

— Самое сложное, что в сутках всего 24 часа. Цеха работают до 18 часов, творческие коллективы — до 22, я же в театре до позднего вечера, и остается совсем мало времени для подготовки к следующему дню. Все приходится делать очень быстро: репетировать, проводить оперативки, общаться с сотрудниками, — в этом вторая трудность.

— Как у востребованного музыканта и педагога возникло желание возглавить театр оперы и балета — хозяйство непростое и хлопотное?

— Все свершилось по иронии судьбы. Так получилось, что в детстве и даже в юности я не любил ни оперу, ни балет.

— Вот это признание!

— С драматической сценой складывалась другая история — с одиннадцати лет занимался в театральной студии, и жила во мне мечта стать актером или пойти по режиссерской стезе. Хотел окончить одиннадцать классов, чтобы потом смело покорять театральные училища и подмостки нашей необъятной Родины. Родители рассчитывали на другое и сказали: «Извини, сначала — профессия, а потом пробуй себя, где хочешь». Так появилось в моей жизни музыкальное отделение педагогического колледжа, и это образование — тоже ирония судьбы, потому что все завертелось в другую сторону. Каждый преподаватель тянул меня в своем направлении: педагог по вокалу видел во мне певческое будущее, педагог по дирижированию считал, что надо посвятить себя хоровому дирижированию, педагог по специнструменту пыталась сделать из меня пианиста. А я все-таки на пятом курсе колледжа поехал поступать в Москву в театральное училище и, попав за кулисы, понял, что драматическому театру в моей судьбе быть не суждено: по другую сторону рампы, в роли зрителя, мне оказалось интереснее. На оперный театр по-прежнему не оглядывался, несмотря на то что по истории музыки приходилось слушать оперы, знакомиться с системами лейтмотивов, музыкальной драматургией. Опера не тянула.

— Любовь нечаянно нагрянет? Когда и при каких обстоятельствах?

— В 2014 году меня в качестве хормейстера пригласили в театр на постановку «Орлеанской девы», потом начал совмещать дирижерскую работу в филармонии и в Хоровой капелле Республики Башкортостан. Первого сентября 2016 года получил назначение на должность главного хормейстера Башоперы. Уже точно знал: если занимаешься чем-либо без любви и увлечения, то ничего не получится. Пришлось влюбиться в оперу и найти в ней ту правду, о которой и не подозревал, — для меня она была явной только в драматическом театре. Опера оказалась к ней ближе.

— Много лет удивляюсь, как вы общаетесь с людьми, нигде себя не выпячивая, умело раскручивая собеседников на разговор, и выстраиваете отношения ювелирно точно. Видимо, родители недаром настояли на базовом педагогическом образовании.

— Наверное, жизнь потихоньку готовила меня к будущему, медленно и верно. Знаете, я любил и люблю все свои профессии: первую — учитель музыки, вторую — хормейстер, третью — симфонический дирижер.

— А как возникла четвертая — директор?

— Об этом уж точно я никогда не думал. Мой педагог по фортепиано из колледжа до сих пор часто вспоминает такую историю: первый урок четвертого курса, преподаватель выбирает мне программу, дает сонату Грига ми-минор. К тому времени у нас с ней уже три года действовала договоренность: пока у меня в пальцах нет материала — на урок не прихожу. Педагога не хотелось подводить, и я за неделю выучил сонату, пришел на урок, сыграл, а она вдруг говорит: «Почему мы взяли эту сонату, мы же собирались играть концерт?» У меня глаза на лоб полезли: какой концерт Грига семнадцатилетнему юнцу? Удивление скрыл и сказал: «Хорошо, сделаем». И эти слова стали девизом моей жизни. Когда в прошлом году министр культуры республики Амина Ивниевна Шафикова пригласила меня к себе в кабинет и сообщила о назначении на должность директора, я произнес: «Хорошо, сделаем!»

— Это назначение или выборная должность?

— Назначили как исполняющего обязанности, а потом проходила процедура конкурса. Посмотрим, что будет дальше.

— Работа увлекла?

— Вся моя жизнь связана с работой с людьми: учитель музыки, о чем уже говорил, или вожатый в молодежных лагерях — в течение 17 лет. Разумеется, сразу берешь на себя ответственность за людей, и неважно, это 70 подростков в лагере или 640 сотрудников в театре. Сказать, что руководящая театральная работа не увлекла, не могу. Если начинаешь заниматься каким-то делом, то вникаешь во все вопросы: юридические, кадровые, бухгалтерские. Принцип «учиться всегда» заложили еще педагоги колледжа. Они говорили: каждый урок с детьми не будет похож на другой, и ты не можешь останавливаться, должен постоянно пополнять свои знания. То же самое было и в институте: берешь незнакомое музыкальное сочинение и превращаешься в ученика — проходишь путь от первоклашки музшколы, растешь вместе с новым произведением, открываешь мир композитора. Так что привычка учиться уже в крови.

— В конце прошлого года Башкирский государственный театр оперы и балета получил звание академического. В этом ваша заслуга?

— На мою долю выпал лишь момент ребрендинга: модифицировать документацию, сменить таблички на театре, добавить артистам 10 процентов к окладу. Театр шел к получению звания больше трех лет, машина закрутилась еще при Ильмаре Разиновиче (И.Р. Альмухаметов — директор Башоперы с 2015 по 2022 год, ныне — ректор Уфимского института искусств имени Загира Исмагилова. — «Культура»). Последнюю четверть века это звание официально не давали, а в 2023-м решением правительства республики — нашего учредителя — отметили сразу два коллектива: наш театр и Национальный симфонический оркестр Республики Башкортостан.

— Какие привилегии дает звучное слово «академический»?

— Раньше, в советские годы, за званием следовали бонусы: увеличение штатного расписания и финансирования, прибавка к отпуску. Этого уже нет. Исторически осталось неизменным восприятие: «академический» — коллектив высокого профессионализма, из ряда лучших в стране, чьи достижения известны не только в России, но и за рубежом. Прекрасное слово — добавляет ответственности перед зрителями.

— Часто приезжаю в любимую Уфу не только на премьеры, и в последние годы не видела зал Башкирской оперы полупустым. Какая сейчас заполняемость?

— Каждый спектакль практически аншлаговый. Мы беседуем в дни премьерных показов балета «Семь девушек». Звонят зрители и спрашивают, где билеты. Их нет уже два месяца. Это, конечно, радостно. Играть на стопроцентный зал всегда приятнее, но и сожаление присутствует: ничем не можем помочь — на люстру же балетоманов не посадишь. Полные залы — результат маркетинга: стараемся заблаговременно объявлять репертуар и заранее пускать билеты в продажу. 80 процентов билетов распродаются, 20 процентов мест оставляем для зрителей-льготников. Из республики много людей ушло служить — членов семей участников СВО мы приглашаем на спектакли.

— Проблема кадров для вас болезненна? Есть театры, которые даже получили определение «коллективы-пылесосы», которые приглашают-переманивают талантливых перспективных артистов из разных городов.

— Многие считают, что наступило время, когда все покупается и все продается. Задача дирекции театра — сделать так, чтобы выпускники прекрасных учебных заведений, которые, к счастью, у нас существуют — Хореографическое училище имени Рудольфа Нуреева и Институт искусств имени Загира Исмагилова, — оставались в Уфе. Для этого стараемся обеспечить уровень достойной зарплаты и покрывать, хотя бы отчасти, расходы на съемное жилье. Хотелось бы, чтобы зарплата позволяла молодым специалистам выплачивать ипотеку. Второй вопрос — творческий: разнообразие репертуара и количественный показатель по спектаклям, потому что артист без интересных ролей — не артист.

— У вас большой творческий коллектив?

— В передовиках — оркестр, самый загруженный коллектив — сто двадцать музыкантов, почти двойной состав, но он работает утро-вечер каждый день без перерыва и выходных. Сто артистов — балет, сто двадцать — оперная труппа: семьдесят человек — хор и пятьдесят — солистов. Состав довольно большой, и нужно всех обеспечить работой. Если артист не выходит на сцену, он постепенно теряет профессию, интерес, да и зрителей перестает чувствовать.

— Уфа — город просторный и протяженный...

— Географически город сложный. Наши театральные зрители — люди, которые живут в центральной части Уфы. После четырехчасовых спектаклей — «Князь Игорь», «Орлеанская дева», «Садко» — до отдаленных районов не добраться. Потому возникла мысль попробовать открыть Северную сцену нашего театра в историческом районе Черниковка.

— На дирижирование силы и время остаются?

— Это та профессия, которую я люблю, и отказаться от нее не могу никак. Она — удивительна и волшебна! В XXI веке дирижерская профессия стала точной наукой: можно просчитать и математически подстроить жест даже в самой сложной оркестровой или хоровой музыке. Но остается в ней, в профессии, что-то непонятное, необъяснимое: даешь ауфтакт (основной дирижерский жест, определяющий темп и характер исполнения. — «Культура») — и вдруг... зазвучало! Как происходит эта магия? Не хочу терять этого ощущения и не хочу, чтобы от студентов, которые у меня учатся, это чудо ускользнуло. Мы прекрасно знаем, каким образом возникает звук, вызывающий ту или иную эмоцию, но что ты сейчас услышишь, все равно остается тайной. Есть, конечно, дирижеры-тираны, но я все-таки за то, чтобы музыку делать в любви, когда ты посылаешь энергию оркестру, хору, солистам, и они подхватывают, откликаются, и торжествует наша общая воля.

— Часто ли встаете за пульт?

— Раз-два в месяц. У нас в театре шесть дирижеров, и я, как музыкальный руководитель, должен всех обеспечить работой. Можно, наверное, решительно сказать: «Извините, я теперь буду дирижировать всем, чем хочу». Но это уже будет самодурством.

— Мне нравится следить за дирижерами. Вот вы дирижируете пластично и широко. От движений маэстро многое зависит? Вы продумываете свои пассы?

— Нет, конечно, а то недолго и в робота превратиться. Музыка — не тот процесс, где все известно заранее. Сегодня ты можешь играть с другим составом музыкантов, которые вчера отсутствовали на репетиции, и как пойдет тот или иной фрагмент — никогда не знаешь. Уникальность профессии в том, что ты одновременно пребываешь в трех временных плоскостях: даешь ауфтакт, и мысли уже в будущем, потому что предвкушаешь то, что должно звучать; потом — зазвучало, и ты переместился в настоящее; если что-то зазвучало не так, стремительно отправляешься в прошлое, чтобы попытаться изменить настоящее. Что будет творить твое тело, не можешь знать. Кисти, плечи, локти пытаются управлять этим процессом.

— Какие премьеры намечены на ближайший сезон?

— Две крупные балетные постановки: «Семь девушек» открыли сезон, а закроемся мы балетом «Раймонда», это уже десятая, юбилейная постановка Юрия Григоровича в нашем театре. В декабре выпустим пилотную часть проекта «Сказки тетушки Октавы» — в прошлом году родилось это название, которое нам нравится. Вообще, оперный театр — история с маркировкой 40+, обычно до понимания оперы зритель доходит не сразу, по себе знаю.

— Кто такая эта тетушка Октава?

— Тетушка встречает деток и их родителей — своеобразная Мэри Поппинс, только из музыкального театра. В цикле нынешнего сезона — семь ежемесячных премьерных встреч, по числу нот: до — это дом, в котором живет музыка, то есть театр и филармония; нотка ре — репетиция, ни один спектакль не может обойтись без этой огромного и важного периода; над ми пока спорим: это будет сказка о мимике или о мизансцене, режиссеры пока решают. На спектакле будет проходить интерактивное общение, хочется создать свободную атмосферу, чтобы детвора могла и попеть, и потанцевать, и погримасничать с артистами. Думаю, и родители узнают им неведомое, что на сцене висят не только кулисы, но и падуги. Все семь сказок войдут в репертуар и каждый год будут принимать новые поколения детей и родителей. Хочется верить, что этот проект станет долгожителем.

— А для взрослых опероманов что-то запланировано?

— Пока я не сел в директорское кресло, сокрушался: почему мы не занимаемся концертным исполнением кантатно-ораториального жанра? Сейчас понял, что первоочередная задача театра — показывать спектакли. В конце прошлого театрального года провели анализ всего сезона, и оказалось, что мы ни разу не показали зрителям десять названий. Все они — спектакли действующие, с прекрасными декорациями, костюмами, просто в сетке расписания им не хватило места.

— Известно, что репертуар Башкирской оперы — огромен.

— После реконструкции, она завершилась в 2014-м, соскучившаяся по своей сцене труппа работала рекордно, активно создавала новые спектакли. Помню, как в 2017-м мы с хором учили «Искателей жемчуга» на французском языке за две недели — времени больше не было, начинались мизансценические репетиции. В прошлый сезон выпустили семь новых спектаклей, они прошли буквально по одному разу: зритель увидел премьеру, о ней заговорили, а у нас нет времени назначить хотя бы второй показ. Исключениями стали только балет-фантазия «Рахманинов», о жизни и творчестве Сергея Васильевича, и опера «В ночь лунного затмения» по одноименной трагедии классика башкирской литературы Мустая Карима с чудесной музыкой Салавата Низаметдинова. Оба спектакля посвящались юбилеям.

— В наступившем сезоне решили отдохнуть?

— Почему отдохнуть? Две серьезные балетные премьеры, да и «Тетушка Октава» — это все-таки семь, хоть и небольших, спектаклей. Решили создать условия, чтобы зрители смогли посмотреть весь репертуар и дать возможность солистам в спокойном режиме войти в спектакли, довести подзабытые партии до ума.

— Вы проводите на службе целые дни. От театра не устаете?

— У меня прекрасные профессии, они позволяют никогда не заниматься одним и тем же делом. Посидел за инструментом, просматривая партитуру, пошел на репетицию к хору или оркестру и стал педагогом, потом занялся административными делами и, наконец, пришел на сценическую репетицию и уже сидишь в зале как зритель. Постоянная смена деятельности. Прекрасно! В шкафу рабочего кабинета много одежды — на разные случаи жизни.

— Зачем хранить личный гардероб в театре?

— Никогда не знаешь, что произойдет. К примеру, прорвет трубу — и тогда срочно натягиваю старую рубашку и спускаюсь в подвал, лезу на крышу или отправляюсь на склад. Потом переодеваюсь в чистенькое и спешу на репетицию...

— Или отправляетесь в Министерство культуры...

— Официальный костюм тоже есть — каждый день подкидывает сюрпризы, так быстро все меняется. Я жутко увлекающийся человек, во-первых, и ленивый, во-вторых. В этом тоже ирония судьбы: мне, как ленивцу, хочется быстро сделать что-то, чтобы появилось время для ничегонеделанья. Так не получается — потому что увлекаюсь. Сел с партитурой на полчасика и до того увлекся, что не заметил, как ночь наступила. Заглянул в какие-то нормативные документы, и с головой затянуло — оказывается, Трудовой кодекс — интересное и познавательное чтение.