14.05.2014

13 мая исполнилось 210 лет со дня рождения одного из наиболее выдающихся русских философов XIX века Алексея Степановича Хомякова. Известен он тем, что внес огромный, даже решающий вклад в развитие богословских и философских оснований едва ли не самого заметного патриотического течения той эпохи — славянофильства.

«Да ну, кому это сейчас интересно?» — скажет, быть может, одержимое компьютером и «комиксным» восприятием реальности дитя нынешнего века. Ошибаетесь, еще как интересно! Причем именно сейчас, когда Россия наконец-то выбирается из либерального морока, едва не доконавшего ее за последнюю четверть века, и, подобно очнувшемуся от долгого летаргического сна, оглядывается вокруг, не в силах понять — кто она, как докатилась до жизни такой, откуда пришла и куда двигаться дальше… И вот тут-то, когда западный либерализм — поперек горла, а максимум, что может предложить коммунизм — это «back in the USSR», взоры наши обращаются в прошлое — к титанам русского консерватизма.

Увы, за последнее столетие само это понятие оказалось донельзя оболгано и извращено и коммунистами, и либералами. Консерватизм считался символом отжившего и неактуального, тормозом прогресса и возвращением к лаптям и керосиновым лампам. Между тем направление это проистекает от естественного желания человека строить новое, опираясь на вечные ценности прошлого, а потому — подходить даже к самым правильным преобразованиям не по принципу «до основанья, а затем», а как к лечению вполне жизнеспособного, но заболевшего организма, руководствуясь врачебным принципом «не навреди». Иной подход, применявшийся в нашей новейшей истории дважды — в 1917-м и 1991-м — как известно, имел весьма тяжкие последствия.

«Славянофилы» XIX века, одним из лидеров которых являлся Хомяков, были членами своего рода интеллектуального клуба, состоявшего из близких по взглядам людей, пытающихся подсказать России, куда ей, по их мнению, надлежит двигаться дальше. Делать это пришлось в эпоху, когда набирали популярность в образованных слоях общества либеральные и социалистические идеи, которые совсем скоро привели к терроризму, а там и к начавшейся после 1917-го кровавой мясорубке. Но это будет позже. А тогдашняя власть на уровне госидеологии определила консерватизм как примитивное охранительство «устоев», причем созданных в ходе «западнических» реформ Петра Первого — с полноценным крепостным рабством, бюрократизацией государства и фактическим разделением единого прежде народа на две части, разительно отличавшиеся по культуре, ментальности и даже языку…

Ничего не напоминает из нашего времени? Распространение в «креативном классе» духовно чуждых идей, зовущих свергнуть «недостаточно западническую» власть. Разделение народа на две отдаляющиеся друг от друга части. Начатые с середины 90-х попытки власти слепить в качестве «консерваторов» неких «центристов» (называвшихся то ПРЕС, то «Наш дом — Россия», то еще как-то), которые в качестве подлежащих защите традиционных ценностей — наряду с семьей, Родиной, патриотизмом — провозглашали и набор либеральных догм, позаимствованных у Запада.

Надо ли удивляться, что у сегодняшней российской власти при очевидном желании сменить курс день ото дня возрастает интерес именно к консервативным идеям? А там есть многое, что можно приложить к нашему времени.

Например, понимание того, что Россия — не часть Запада или Востока, а самостоятельное государство-цивилизация. Исторически сложившиеся принципиальные различия между Русской и Западной цивилизациями Хомяков видел, во‑первых, в том, что на Западе господствует дух индивидуализма, Русь же исторически создавалась на соборных началах. А во‑вторых, в том, что западные государства — искусственные образования, в основе которых лежит завоевание, русская же земля «не построена, а выросла» в ходе освоения пространств и выстраивания жизнеспособного целого из русского и других включаемых в империю народов.

При этом, указывая на пороки западной цивилизации, Хомяков и его единомышленники не отвергали ее как таковую. В отличие, например, от Константина Аксакова, у которого, по отзывам современников, ненависть к Европе была столь же сильна, как любовь к России, Хомяков считал возможным и полезным заимствовать достижения европейского просвещения. Но только те, которые органично лягут на российскую почву и будут соответствовать нашим национальным ценностям и традиции. Чем не политический подход, вполне приложимый к нашему времени?

Или возьмем отношение к развитию. У Хомякова консерватизм равно противоположен и застою, и отрыву от культурно-исторического прошлого. Как писал позднее Бердяев: «Консервативное начало само по себе не противоположно развитию, оно только требует, чтобы развитие было органическим, чтобы будущее не истребляло прошедшего, а продолжало его развивать». Тоже более чем современная мысль, особенно для правящих элит.

Именно Хомяковым в философском учении славянофилов впервые вводится понятие «соборности» общества на основе общего мировосприятия, коренящегося в православии. Православие Хомяков обоснованно считал основой русской духовности, ибо «в Католицизме есть единство, но нет свободы, в Протестантизме, напротив, свобода не подкрепляется единством». Для православия же характерны соборность, или общинность, сочетание единства и свободы, опирающееся на любовь к Богу.

В качестве идеальной модели общественного устройства Хомяков, как и другие славянофилы, рассматривал общину — только в ней можно сохранить нравственность как отдельного человека, так и общества в целом. Равно как и учесть интересы — и индивидуума, и общества. А потому основу необходимых России социальных преобразований философ видел в том, чтобы сделать общинный принцип всеобъемлющим, создать общины в промышленности, сделать общинное устройство основой государственной жизни страны, что позволит в будущем устранить мерзость административности в России…

Можно продолжать перечисление актуальных и поныне философских суждений Хомякова. Их жизненность очевидна. Консерватизм — не прошлое, не берег, от которого корабль по имени «Россия» когда-то отправился в плавание. Это маяк вдали, позволяющий кораблю проложить верный курс, которым, возможно, последуют и другие. Недаром же предсказывал Алексей Степанович, России еще предстоит миссия заложить основы нового общеевропейского просвещения, опирающегося на подлинные христианские начала.