29.03.2024

Опубликовано в №3 газеты "Культура" за 2024 год

В пятницу вечером, 22 марта, в те самые минуты, когда террористы уже садились в свой белый «Рено», чтобы отправиться в «Крокус Сити Холл», я сидел у кабинета зубного врача и ожидал своей очереди. Так как прием оказался внеплановый, ждать пришлось часа полтора. Все это время прямо напротив меня вещал в фоновом режиме какой-то московский городской телеканал. Волей-неволей внимая ему (не затыкать же уши), я принял на грудь примерно вот такой, сладенький на вкус, коктейль из телевизионного контента:

• Репортаж из московской театральной школы

• Репортаж о замене зимней резины на летнюю

• Репортаж об открытии в Москве оборудованных пляжей

• Репортаж об окончании строительства новой транспортной развязки

• Репортаж о том, как избежать аллергии весной

• Репортаж о чипировании собак

Кажется, все из того, что удалось запомнить.

Честно говоря, в какой-то момент эта обработанная в фотошопе картинка столичной реальности овладела мной. Стала причиной почти шизофренического раздвоения. Фронт протяженностью почти две тысячи километров, сотни тысяч ежедневно рискующих жизнями бойцов, Белгород под обстрелом, кровь, смерти — где это все сейчас происходит, в каком измерении, да и происходит ли вообще? Как может быть такое (кровь, разрушение, смерть) соединено в одном пространственно-временном измерении с тем, что показывают мне сейчас с телеэкрана? Что общего у того и этого миров? Если же они никак не связаны, то какой из них реален?

Прошел всего час, и стало понятно, какой именно. Глянцевая, наведенная картинка сгорела в пожаре «Крокуса». Смерть, кровь и разрушение пришли туда, где их старались не замечать.

Едва мы пережили первый шок, начали появляться резонные вопросы по поводу того, как четырем таджикам с двумя автоматами, наскоро обученным в каком-то там турецком лагере, удалось в течение двадцатиминутного налета нанести такой чудовищный урон. Например, депутат Госдумы Александр Хинштейн в своем телеграм-канале сообщает, что в соседнем с концертным залом здании базируется располагающая огнестрелами группа быстрого реагирования ЧОПа, охранявшего «Крокус Сити Холл». Однако, утверждает он, на нападение террористов эта «быстрая группа» никак не отреагировала. В интернете обсуждаются и другие обстоятельства, которые могли поспособствовать росту числа жертв, вы можете ознакомиться с подобными дискуссиями самостоятельно. Я упоминаю обо всем этом лишь в контексте тезиса о том, что жить в отрыве от реальности не только нечестно, но и опасно.

Возьму на себя смелость утверждать: та самая картинка «нормальности», этот холст с очагом из каморки папы Карло, которым мы пытались прикрыть дымящийся на западе горизонт, сыграла немалую роль в случившемся. Внутренне многие из нас оказались совсем не готовы к тому, что кто-то появится здесь, на уже очищенных от снега московских (подмосковных) улицах с «калашниковыми» в руках и начнет без разбору, с упоением убивать всех подряд. Помилуйте, в самом деле, разве возможны такие ужасы в мире, где все крутится вокруг борьбы с весенней аллергией и новой схемой чипирования собак?

То, что виделось кому-то плюсом, оказалось на самом деле жирным и опасным минусом. Отрадно, что наверху начали, кажется, осознавать это еще до 22 марта. На встрече с журналистами издания «Аргументы и факты» пресс-секретарь президента Дмитрий Песков буквально накануне теракта изрек следующую, искренне поразившую народные массы цитату: «Мы находимся в состоянии войны. Да, это начиналось как специальная военная операция, но как только там образовалась эта компашка, когда коллективный Запад стал участником этого на стороне Украины, для нас это уже стало войной. Я в этом убежден. И каждый должен это понимать — для своей внутренней мобилизации». Согласитесь, золотые слова! Сколько раз за последние два года нам хотелось произнести нечто похожее, когда мы в очередной раз слышали фразу «СВО идет по плану»!

Думаю, кто-то скажет — «война», «военная специальная операция», какая разница, если оставить в стороне юридические рамки и говорить только о словах. Разве может для обычного человека что-то решить простая замена одного слова на другое?

Уверен, что да. Любое слово неизбежно вызывает в нас цепочку ассоциаций, как осознанных, так и бессознательных. Специальная военная операция — тут, на мой взгляд, из самого названия следует, что основной массы населения она совершенно не касается. Во-первых, потому что «специальная» и заняты в ней, логично предположить, исключительно «специалисты». Во-вторых, само слово «операция» — нечто весьма напряженное, сложное, но ограниченное во времени, идет ли речь об операции хирургической или войсковой. Если бы до февральских событий 2022 года к вам подошел кто-то на улице и сообщил: «Россия проводит специальную военную операцию», — то, скорее всего, это вызвало бы интерес, любопытство, но не более того. Совсем иное дело — «война».

Начнем с происхождения — скорее всего, от праиндоевропейского глагола weyh — «преследовать». Уже в этом кроется драма, которая, думаю, бессознательно каждый раз отзывается внутри нас, когда мы слышим «война». «Война» — это преследование жертвы, конечно же, с очевидным намерением ее убить, иначе в те времена и быть не могло. То есть адреналин сразу из двух разных источников — и азарт, и страх смерти. Важно и то, что эта сложная по составу эмоция всегда коллективна. Уже начиная с XI столетия в древнерусском языке «война» — столкновение народов, государств. Своих и чужих, нас и их. Это водораздел между жизнью и смертью. Проигравший умирает.

Много рассуждают о целях, которые преследовал теракт в «Крокусе». Для меня очевидно одно — послание, причем открытым текстом: «Мы всех вас убьем». Такое же древнее и дикое, как и времена происхождения слова weyh, когда целое племя могли вырезать до последнего человека. Да, они в самом деле готовы всех нас физически уничтожить — вот вывод, который каждый нормальный гражданин России должен вынести из красногорского теракта. Уничтожить, не разбирая, голосовал ты за Путина или нет, поддерживаешь СВО или нет.

Кто такие «они»? Тут нет большого секрета. Когда в 2015 году в США были рассекречены датированные 1959 годом планы по ядерной атаке на СССР, я с удивлением узнал, что только одной Москве американцы предназначали 179 атомных бомб. Полное, тотальное уничтожение. Думаю, с тех пор число запланированного тротилового эквивалента на квадратный километр нашей столицы только возросло. «Проповедник Абдулло», завербовавший террористов, не должен вводить в заблуждение — ему вполне мог отдавать приказы некий мистер Джонс, у англосаксов, среди множества их старых добрых традиций, есть и такая — натравливать на Россию исламских радикалов. Насколько я могу вспомнить, она уходит корнями по меньшей мере в 1920-е годы, когда Британия помогала басмачам оружием.

Можно сказать — г-н Власов «нагнетает», «сгущает краски». Надо, в конце концов, о чем-то писать колонку? Но вот какими словами рассуждает после 22 марта замглавы Совбеза РФ Дмитрий Медведев (цитирую по Телеграму политика): «Меня спрашивают все. Что делать? Их поймали. Молодцы все, кто ловил. Их надо убить? Надо. И это будет. Но гораздо важнее убить всех причастных. Всех. Кто платил, кто сочувствовал, кто помогал. Убить их всех». А вот заместитель председателя Госдумы Петр Толстой отвечает ТВ Франции на вопрос о теоретическом прибытии французских военных на Украину: «Мы убьем всех французских солдат, которые ступят на украинскую землю. Всех до единого. На сегодня, если считать за все время конфликта на Украине, там побывало 13 тысяч наемников. Из них 367 французов. Из них 147 погибли. И мы убьем всех остальных».

Слово «убить» здесь ключевое — заметьте, его повторяют не единожды. Так, как военный клич, как призыв к атаке, объединяющий, проводящий границу между жизнью и смертью. Мы стремительно приближаемся к той точке, где нам всем нужно будет делать выбор: или мы их, или они нас.

Петр Власов -- писатель, главный редактор газеты "Культура"