Библию принято обвинять в дискриминации женщин. В качестве доказательства обычно приводятся цитаты из разряда: «А евших было около пяти тысяч человек, не считая женщин и детей» (Мф. 14:21). Из песни, как говорится, слов не выкинешь. Но нужно понимать, что авторы библейских текстов, хотя и вдохновлялись благодатью Божией, тем не менее являлись представителями вполне определенной культурно-исторической среды — патриархального общества Ближнего Востока двухтысячелетней давности.

Однако и в ветхозаветных, и уж тем более в новозаветных текстах мы находим смелые по тем временам примеры и утверждения, позволяющие иначе посмотреть на библейское понимание отношений между мужчиной и женщиной. Книга Притчей Соломоновых восхваляет женскую деловую активность: «Задумает она о поле, и приобретает его» (Притч. 31:16). И совершенно революционно для своей эпохи выглядят рассуждения апостола Павла из Послания к Галатам: «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3:28). В данном случае апостол не проповедует «гендерную нейтральность», а говорит о равном достоинстве мужчин и женщин в христианском сообществе.

Таким образом, библейское понимание человеческого пола, а также отношений между мужчиной и женщиной значительно сложнее и тоньше, чем может показаться поверхностному наблюдателю. И уж точно оно не сводится к словам, подобным тем, которые входят в утреннюю молитву правоверного иудея: «Господи, благодарю Тебя, что Ты не создал меня женщиной».

Библейское понимание пола, как отмечают христианские богословы, имеет глубокое и чрезвычайно антиномичное содержание. Человеческая природа, задуманная Творцом, едина, но одновременно двоична. И христианский мыслитель вынужден постоянно оговариваться, подчеркивая то единство, то двойство нашего естества. Что не означает, впрочем, наличие какого-то смыслового тупика. Наоборот. Библейская антиномия пола дает широкий простор для рассуждений об изначальной промыслительности разделения людей на мужчин и женщин. О чем и свидетельствует Священное Писание в самой первой своей книге — книге Бытия.

Здесь уже в первой главе мы читаем: «Сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1:27). На основании приведенного текста можно сделать вывод о единовременном творении мужчины и женщины, единстве их природы. При этом половая дифференциация проявляет себя как нечто изначальное и по умолчанию подразумевающее равенство полов. Однако выражение «сотворил их» опровергает радикальную точку зрения, предполагающую, что сначала Бог создал некоего одного андрогина, который впоследствии оказался разделен на две половины — мужскую и женскую. И значит — якобы вполне возможно и нормально осуществлять переход от одного пола к другому. И обратно.

Вторая глава книги Бытия также содержит в себе описание творения человека. Но здесь мы видим, что сначала из рук Творца появляется мужчина, прозванный Адамом. И на этом процесс по большому счету завершается. Но потом Господь, видя тоску Адама и его одиночество, говорит: «Не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему» (Быт. 2:18). Так на свет появляется первая в истории и пока безымянная женщина.

Правомерно возникает вопрос: какое из двух библейских описаний творения человека является верным? Первое — где говорится о единовременном творении мужчины и женщины? Или второе — когда сначала творится Адам, а затем от «ребра» его создается Ева? На самом деле оба рассказа являются верными и взаимодополняющими. А имеющиеся противоречия указывают на неспособность человеческого языка в полной мере выразить всю глубину тайны природы человека, который с точки зрения христианства, безусловно, имеет много общего с материальным и даже животным миром, но к нему не сводится. Поскольку обладает образом Божиим — даром, который роднит нас с Творцом и, собственно, и делает нас людьми.

Подобное ощущали еще античные философы, прославлявшие так называемый «ум», служивший для них главным отличием человека от животного. Христианство видит человеческую природу значительно тоньше, усматривая отличие человека от животного не только в способности рассуждать, но и в умении творить. Творчество наряду с разумностью являются с точки зрения христианской антропологии неотъемлемыми свойствами образа Божия, по которому каждый из нас создан.

Именно в категории творчества и следует рассматривать библейскую антиномию пола. Когда Господь говорит, что Адаму требуется помощник, речь идет не о подмастерье, а о равном в таланте и достоинстве соработнике. Подчиненность женщины мужчине возникнет только после грехопадения. И тогда же Адам даст жене имя — Ева. Ведь наречение именем есть знак главенства. Таким образом, патриархат условного «Домостроя» не есть норма, но следствие первородного греха. Но что же тогда — райская норма?

Жена, сотворенная от частицы Адама, похожа и не похожа на своего мужа. Она имеет одно с ним естество, но ее природа все же отлична. И эти сосуществующие схожесть и отличие в конечном счете становятся лекарством от экзистенциального одиночества Адама. В том и состоит смысл слов Бога: «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут [двое] одна плоть». Но все же — зачем было Творцу, совершенному художнику, вызывать к жизни настолько несамодостаточное существо, не могущее обрести счастье исключительно в рамках собственного бытия?

Один из тончайших богословов древности — святитель Григорий Нисский — рассуждает о двуполой устроенности человеческого рода в контексте уже упомянутого грехопадения прародителей. С его точки зрения, Бог специально сотворил человека как мужчину и женщину, разделив общее естество на два пола (две половины), чтобы каждый из нас нуждался в любви как средстве исцеления от одиночества. Творец предвидел, что грехопадение внутренне исказит людей, сделает их эгоистами, извратит все лучшее, что было в каждого из нас заложено.

Разделение на два пола, как изначальная неполноценность отдельно мужчины и отдельно женщины, стало педагогической настройкой Бога в преддверии и в предвидении грядущей катастрофы. Мы отчаянно хотим любить и быть любимыми в ответ. Само наше естество побуждает нас жертвовать своими интересами и желаниями, чтобы разделить жизнь с тем, кто мне подобен, но от меня отличен. Имеющаяся разница заставляет нас страдать, ведь так часто мужчина не понимает женщину, а женщина — мужчину. Однако только через сопереживание и сострадание первичные влюбленность и влечение могут стать истинной любовью, способной принести плод в виде новой человеческой жизни. Тем самым даже неверующий в Бога человек, разделяет с Ним Его способность творить, становится сопричастником Божественного дара творчества. Вот одна из причин, почему православное христианство, испытывая сострадание к людям нетрадиционной ориентации, не принимает однополых отношений. Ведь в них утрачивается не только возможность естественного рождения ребенка, но и сами эти отношения чаще всего являются проявлением эгоизма, нежелания разделить бытие с иным, тем, кто от тебя отличен.

Но и это еще не все. Наша изначальная мужеско-женская неполнота, тревожа нас, не давая нам покоя, прося утешения в виде любви, приводит нас к стремлению найти истинную и вечную любовь. От того в сознании человека так часто возникают мысли о существовании небесного Идеала — Того, Кто способен утолить тоску и одиночество бытия. Как когда-то на заре истории именно Он смог утешить Адама, которого без его Евы не радовал даже Райский сад.