Табор по понятиям: «Алеко» Ильдара Абдразакова в Мариинском-2

Петербургская публика получила редкую возможность не только увидеть неожиданную интерпретацию шедевра Сергея Рахманинова, но и стать свидетелем самых первых шагов Севастопольского театра оперы и балета.

Интерес избалованных меломанов к этому событию был огромен: несмотря на то, что в афише стояло сразу два показа «Алеко» плюс один дневной благотворительный, билеты разлетелись быстро, а к окошку администратора в надежде на чудо выстроилась очередь, какую трудно припомнить. Ранее этот спектакль был представлен в московском «Зарядье» — и тоже с большим успехом: магия голоса Ильдара Абдразакова дополнялась выступлением прославленного исполнителя в ипостаси режиссера. Чудо действительно произошло: расцениваемый многими в качестве сомнительного жанр режиссерской оперы был преподнесен с умом, тактичностью и блеском.


Фото: Михаил Вильчук (2025)/Мариинский театр

Абдразаков — один из ведущих артистов мировой оперы, как бы кто ни пытался его «отменить». Теперь же вовсю пишется новая страница в его творческой биографии, связанная и с искусством, и с театральным менеджментом, и с культурной политикой России в целом: год назад знаменитый российский бас возглавил создаваемый в Севастополе театр оперы и балета. Именно эта площадка была указана в анонсе «Алеко» на афише Мариинского театра — и дело одной лишь оперной постановкой не ограничилось: в ноябре на Исторической сцене в рамках севастопольских гастролей был показан балет «Поликушка». Разумеется, в таком выездном знакомстве с петербургской публикой есть доля условности — но только доля: пусть севастопольский театр только проводит слушания и просмотры в оперную и балетную труппы, а строительство здания еще не завершено, но замыслы уже начинают претворяться в жизнь. «Алеко» — первый оперный спектакль в истории театра: его премьера состоялась в августе этого года на IX Международном фестивале оперы и балета «Херсонес».

Казалось бы, цыганский антураж сам по себе благоприятствует полету мысли постановщиков. Но Ильдар Абдразаков в качестве режиссера-постановщика решительно отметает все красивости и утверждает на сцене романтику совсем иного рода, характерную для криминального мира девяностых. Увертюра сопровождается «картинкой в картинке»: среди декораций размещен экран, на котором демонстрируется видео в духе позднего нуара или тарантиновского кино. В кадре история знакомства Алеко (лица, впрочем, не видать) и Земфиры, которую тот спасает от домогательств бандита в кабаке. Злодей получает свое, а пара мчит вдаль на мотоцикле, уходя от сообщников преступника.


Фото: Михаил Вильчук (2025)/Мариинский театр

Основное же действие разворачивается в жилом дворе с обычной для того десятилетия неустроенностью. Порядком запущена и замызганная двухэтажка: именно здесь и осел табор, в котором скрывается от расправы Алеко. Очень интересны детали сценографии: ободранные объявления у входа в подъезд соседствуют с актуальными — есть даже извещение о наборе в труппу Севастопольского театра, но это такая пасхалка, конечно же, не считываемая из зала. Стены исписаны признаниями в любви — лексика, как и положено, снижена, но в разумных пределах. Да и сопровождали их тогда изображениями не сердечек, а совсем других органов. Тем не менее дух времени передан, чему особенно способствуют одежды жителей табора и главных героев. Алеко предстает то в идеальном по эстетическим воззрениям лихих девяностых мотоциклетном прикиде, включая кожаную куртку с невозможно ярким орнаментом из страз, то в растянутой исподней майке, гораздо более вяжущейся с образом «старого мужа». В косухах и банданах щеголяют его преследователи. Остальной люд одет попроще, но тоже в наряды-артефакты эпохи. Мужикам удобно в мешковатых трениках, пенсионерских панамках и аляповатых спортивных костюмах. Женщины и девушки выряжены в мини с бахромой или объемные шорты, люрекс и леопардовые лосины — впечатление, что заявленный в афише модный дом Yana, рисуя свою картинку, рылся по сусекам и развалам, старьевщикам. И везде цепи, кольца и перстни. Только главная героиня, Земфира, подчеркнута замечательным платьем в горох родом из конца пятидесятых и широким поясом-корсетом со шнуровкой.


Фото: Михаил Вильчук (2025)/Мариинский театр

Фабула «Алеко» известна всем, но и здесь есть изменения. Главный герой, уличая жену в неверности, не расправляется методично с Земфирой и ее новым возлюбленным: молодой цыган гибнет от ножевого ранения в схватке с Алеко, а страстная цыганка оказывается не в силах убить мужа и предпочитает окончить свою судьбу. Глубоко психологичен финал: табор, пропевая Алеко слова изгнания, уходит сам, освобождая место банде, которая явилась, чтобы наконец расправиться с врагом. Но и здесь возмездие не настигает главного героя: при детях не убивают (эта отсылка к уголовным понятиям, в девяностые, правда, работавшим не всегда) — именно появляющийся в подъездном просвете мальчик вынуждает гангстеров отступиться. Алеко безвольно тянет к нему руки (возможно, к своему сыну?) и остается во тьме, терзаемый и оставленный. Совесть становится самым жестоким палачом.


Фото: Михаил Вильчук (2025)/Мариинский театр

Музыка, сочиненная Сергеем Рахманиновым в девятнадцать лет, была передана Симфоническим оркестром Мариинского театра и дирижером Гургеном Петросяном со всей возможной деликатностью, равно как и с экспрессией. А исполнители Государственной академической хоровой капеллы имени Александра Юрлова, отвечавшие за массовые сцены, проявили помимо профессионализма и выдержку: порой петь им приходилось лежа — не только претерпевая физические неудобства, но еще не видя дирижера. И звучали они превосходно — как и Алексей Тихомиров в партии отца Земфиры. Примечательным моментом стало выступление Юлии Шавариной в образе старой цыганки: это был не просто блестящий вокал, но и новый штрих к сюжету. По мысли создателей, этот персонаж — не кто иной, как Мариула, сбежавшая и после раскаявшаяся мать Земфиры, вернувшаяся в табор.


Фото: Михаил Вильчук (2025)/Мариинский театр

Голоса главной героини (Валерия Лебедева) и молодого цыгана (Кирилл Белов) были чисты и прозрачны, но огромный объем Новой сцены им поддавался не всегда. Зато настоящий мастер-класс продемонстрировал сам Ильдар Абдразаков: один из лучших басов мировой сцены вышел в заглавной баритональной партии, и публика неистовствовала во время оваций.


Фото: Михаил Вильчук (2025)/Мариинский театр

Значение этих гастролей — что петербургских, что московских — переоценить невозможно. Решение президента Владимира Путина о создании Севастопольского государственного театра оперы и балета в полной мере историческое: во всей Украине было всего только шесть оперных площадок, причем некоторые в последние десятилетия были славны разве что роскошными историческими зданиями, культурным наследием Российской или Австро-Венгерской империи. А в Крыму своей постоянной оперной площадки не было никогда. И теперь, когда по проекту презревшего все преследования австрийского архитектурного бюро Coop Himmelb(l)au завершается возведение потрясающего воображение здания, перед Ильдаром Абдразаковым и его соратниками стоит огромная задача создать и оперную, и балетную труппу, собственный оркестр театра. И затем достойно наполнить культурную жизнь не только Крыма, но и всего юга России высоким искусством. Это большой труд, но в разговоре с «Культурой» прима Большого театра Динара Алиева, вышедшая в этот вечер в партии Земфиры в одном из представлений оперы, высказала уверенность в успехе своего партнера по сцене:

— Безусловно, Россия полна красивых, больших голосов, по всему миру пели русские голоса и по сей день в мировых театрах все остается так же. И я думаю, что эта задача решится и там буду собраны лучшие голоса. Я желаю процветания будущему театру и желаю как можно больше премьер и шикарных постановок.