Денис БОЧАРОВ

23.02.2024

«Три белых коня» и «Лесной олень», «Прекрасное далёко» и «Крылатые качели», «Сережка ольховая» и «Ведьма-речка»… Продолжать можно долго, ибо на песнях этого великого композитора выросло не одно поколение наших соотечественников. Двадцать третьего февраля Евгению Крылатову исполнилось бы девяносто.

Евгений Павлович Крылатов — тот самый случай, когда оставленное мастером творческое наследие неотделимо от личностной сути. Часто случается, когда, будучи в полнейшем восхищении от шедевров, мы разочаровываемся в сотворившем их человеке: в его характере, взглядах, манере общения. Так вот, проникновенная, искренняя и мгновенно запоминающаяся музыка Крылатова красноречиво говорит как сама за себя, так и за автора.

В этом человеке подкупало все: глубина суждений, спокойная, доверительная речь, искрометный юмор, легкая, чуть с грустинкой, улыбка, теплый, мудрый взгляд... А главное — отсутствие какого бы то ни было снобизма, заносчивости, надменности и прочих мэтровско-менторских штучек, коими порой грешат иные более молодые и куда менее заслуженные представители творческих профессий.

Крылатов вполне мог позволить себе назидательный тон, проявить немного нарциссизма, снисходительно похлопать по плечу — и его никто бы за это не посмел осудить. Но нет: ничего подобного в облике маэстро не было. Напротив, он всегда отнекивался от дифирамбов в его честь, чурался комплиментов и славословий.

Этому удивительному композитору повезло быть признанным и любимым при жизни — причем любовь эта не зависела от социального статуса и возраста. Кстати, называть Крылатова детским композитором — большое заблуждение, несмотря на то, что он действительно создал для самых маленьких и юных колоссально много произведений. И каждое из них необычайно глубоко как по внутреннему содержанию, так и по внешней форме, обманчивая простота которой лишь подчеркивает уникальность дарования. Поэтому не исключено, что — как часто бывает с подлинно большими творцами — истинное осознание наследия человека, современниками которого нам посчастливилось быть, еще впереди.

Корреспонденту «Культуры» дважды (в 2014 и 2019 годах) удалось пообщаться с Евгением Павловичем. Предлагаем вашему вниманию наиболее яркие фрагменты из этих бесед.

О романе с кинематографом

«При всем моем академическом образовании и любви к классической музыке в чистом виде, мне все же ближе тот вид искусства, который связан с сюжетом, со словом, с литературой, видеорядом. Поэтому, окончив консерваторию, я почувствовал, что мое место — именно здесь. Знакомился с режиссерами, показывал сочинения, пытался заинтересовать.

Начал с документального кино — это наиболее простой для композитора жанр. Который, правда, при этом давал возможность знакомства с живым оркестром. Постепенно меня стали узнавать, приглашать в различные проекты. В частности, предлагали написать музыку к мультипликационным лентам. Шаг за шагом, стали крепнуть творческие связи, вследствие чего началась моя обширная деятельность в художественном кинематографе.

Альянс с кинематографом вообще является естественным шагом для композиторов, желающих самореализоваться. Ведь автор, пишущий произведения «в стол», не знает, что когда-нибудь его произведения будут исполняться на каждом перекрестке. Творцу важно видеть и слышать результаты своего труда. И в этом смысле кинематограф давал огромные возможности: кино было тем жанром, которое предполагало широчайший спектр стилевого разнообразия: от симфонической музыки до песенной, от джазовой до эстрадной. А в лучших картинах можно было наблюдать симбиоз всего вышеперечисленного.

Я плотно работал в области киномузыки вплоть до распада Советского Союза. А потом наступило совсем другое время, в которое я не то чтобы не вписался — просто жил как бы параллельной жизнью. И хотя к некоторым фильмам продолжал писать музыку, мощного потока уже не было».

О роли мелодии в музыке

«Мелодическое начало — высшее проявление музыкального дара. Этому учит история музыки. Мы говорим «Моцарт», и сразу невольно вспоминаем первые такты Сороковой симфонии. Напойте несколько первых ее тактов, и вы поймете, что перед вами неразрешимая тайна: как, почему, откуда это взялось?

Природный дар может только развиваться за счет опыта и образования, но если этого дара нет в принципе — тут ничего поделать нельзя. Это не значит, что музыка без мелодического начала не имеет права на существование: есть и другие средства художественной выразительности. Но, как бы то ни было, мелодия — всему голова, это душа музыки.

Сейчас появилась потребность в повсеместном, сугубо оформительском звучании музыки — в виде программ, заставок, роликов. Такого раньше не было. А количество благородного «нектара», который ниспосылается свыше, от этого не увеличивается — оно строго дозировано. Возможно, на этом беспорядочном информационном фоне многого мы просто не видим и не слышим.

Но я верю в некую поступательность и спиралеобразное движение в этой отрасли. Страшно думать о том, что сегодня мы дышим кислородом, а завтра будет один азот. Мелодичность должна снова завоевать мир, хотя мелодия мелодии — рознь. Есть прилипчивые мотивчики, а есть темы Чайковского. И вот такой мелодизм высочайшей пробы, не сомневаюсь, не исчезнет».

О сочинительском процессе

«Для меня всегда огромную роль играли слова, на которую я писал музыку. Мне повезло работать с уникальными, не побоюсь этого слова, великими авторами: Белла Ахмадулина, Евгений Евтушенко, Леонид Дербенев, Юрий Энтин. Поэтов, равных им по уровню дарования, я сейчас не вижу.

Как правило, я сочиняю музыку на слова, созданные для той или иной конкретной ситуации. Было несколько случаев, когда мелодии, изначально предназначенные для инструментального исполнения, удачно ложились на текст. Но это скорее исключения.

Я всегда был солидарен с Чайковским, который говорил: «Вдохновение не посещает ленивых». Но ведь при желании и с этим утверждением можно поспорить. Ведь в чем здесь суть: если ты называешься композитором, то садись и пиши, пока не найдешь именно ту волшебную последовательность нот и аккордов, которая в итоге осядет в людской памяти на века. Но ведь может быть и по-другому: вдохновение — как некая неосязаемая красота: приходит откуда ни возьмись, садишься за рояль, и получается божественно. У каждого выдающегося музыкального произведения своя неповторимая, уникальная история».

О положении дел в современной поп-музыке

«Не могу сказать, что нахожусь, как принято сегодня говорить, «в теме»: за последними музыкальными свершениями в области популярной музыки особо не слежу, поэтому не считаю себя в праве анализировать, что из звучащего сегодня люди возьмут с собой в завтра. Но песен, сродни, скажем, афанасьевской «Гляжу в озера синие» из фильма «Тени исчезают в полдень», увы, не слышу.

В том, что порой до меня доносится, улавливаю дефицит профессионализма. Мне ведь есть с чем сравнивать, поскольку посчастливилось работать одновременно с такими мастерами, как Чичков, Шаинский, Минков, Рыбников, Гладков, и многими другими. То была музыка высокого качества. А сейчас, по моим скромным наблюдениям, в популярной музыкальной культуре главенствует рэп, хип-хоп, или как он там еще называется. Не уверен, насколько правомочно причислять сей жанр к музыкальным направлениям в принципе, но если он несет в себе атмосферу праздника, позитива, зажигательной ритмики, то, само собой, имеет право на существование.

Но этот стиль в любом случае сугубо прикладной, В нем, несомненно, присутствуют определенное мастерство, техника, знание молодежной субкультуры, но нет тайны. Сам по себе рэп, конечно, ни в чем не виноват, ведь появилось огромное количество мероприятий, шоу, фестивалей — и для каждого требуется свое звуковое сопровождение.

Таким образом и возникает спрос на хорошо упакованную музыку, назовем ее условно так. Но вот насколько долго нужна вам будет эта самая музыка после того, как вы вскроете упаковку, — большой вопрос. Однако советовать что-либо молодым композиторам в любом случае бессмысленно. Если Бог дал, то дал, а нет — так извините. Но я думаю, в любом случае все не так уж пессимистично. Россия — огромная страна, и новые талантливые музыкальные произведения, несомненно, будут появляться. Рано или поздно, люди устанут от наносного и броского, и им захочется чего-то теплого, душевного. Иными словами — классики. В самом широчайшем значении этого понятия».

О значимости собственной персоны

«Вечный вопрос: насколько произведение искусства отражает внутренний мир его создателя? Мне часто говорят, что в отечественной песенной культуре едва ли можно найти автора, из-под пера которого вышло бы столько добрых и лучезарных тем, как у Крылатова. Но лучезарность не всегда совпадает с реалиями жизни, и все, конечно же, не так просто. Не случайно ведь говорят, что комики и клоуны — самые мрачные люди.

Не сказал бы, что моя жизнь уж очень светлая и прозрачная. Она всегда была непростая, особенно в начале пути, учитывая то, что я выходец из рабоче-крестьянской среды и в столицу приехал из провинции. Причем стремился влиться в мир искусства, который всегда был элитарным...

Я не считаю себя фигурой такого уровня, мемуары которой могут быть кому-то полезны и необходимы. Думаю, все, что во мне может быть интересного, содержится в моей музыке. А она сейчас вся есть в интернете. Мне, кстати, порой пишут в гостевую книгу, в особенности молодые восторженные поклонники: «Евгений Павлович, вы — гений!» На что я всегда отвечаю: «Спасибо, дорогие, за добрые слова, но все дело в том, что я не гений. Я просто Евгений». Потому что прекрасно помню свои первые впечатления от прикосновения к наследию таких людей, как Глинка, Чайковский, Рахманинов, и отдаю себе полный отчет в том, что такое действительно великий композитор.

Я же серьезным композитором себя не считаю, потому и соответствующей музыки у меня практически нет». 

Фотографии: Photoxpress.