Когда-то его друг и учитель Астор Пьяццолла перевернул традиционное танго и создал новый стиль — нуэво танго. Так и Гальяно создал свою «нью мьюзетт». Теперь историю аккордеона принято делить на до и после Ришара Гальяно.

Музыканту стало тесно в традиционных рядах аккордеона, и он играет на всех разновидностях этого инструмента любую музыку — от джаза и классики до свинга и шансона. Гальяно выходил на одну сцену с Сержем Генсбуром, Шарлем Азнавуром, Сержем Реджани, Жаком Брелем, Ивом Монтаном. В его дискографии более 35 альбомов. Музыку Гальяно слышали все континенты земли. В честь учителя на каждом своем концерте Ришар исполняет знаменитое танго Пьяццоллы (Libertango). О своей дружбе с маэстро и взаимоотношениях с главной любовью жизни — аккордеоном — французский музыкант рассказал «Культуре».

культура: Помните, когда Вы впервые взяли в руки аккордеон?

Гальяно: Это произошло очень давно. Мне было года три-четыре, то есть почти 60 лет назад. Мой отец играл на аккордеоне, и я, когда был совсем маленьким, делал аккордеон из бумаги и подражал ему. Можно сказать, аккордеон стал частью моего тела. Как у человека может болеть рука или нога, то же самое порой происходит с инструментом. Иногда я чувствую себя очень хорошо вместе с ним, а иногда что-то не получается.

культура: Вы говорите о конкретном инструменте?

Гальяно: Да, вот об этом. Он сделан в Италии, в начале 1960-х годов. У него очень хороший тембр. Мы всю жизнь вместе. Чтобы я хоть день не играл — такое крайне редко бывает. Аккордеон — как наркотик. Иногда я заставляю себя забыть о нем, остановиться. Но ничего не выходит. Я музыкозависим. Это моя открытая тюрьма.

культура: В начале 80-х Вы познакомились с Астором Пьяццоллой. Как эта встреча изменила Вашу жизнь?

Гальяно: Трудно рассказать эту историю целиком, она очень длинная. Мы встретились случайно, в театре «Олимпия». Я работал с очень известным французским певцом Клодом Нугаро. Пьяццолла был в зале, ему понравилась моя манера игры, и он захотел познакомиться. С тех пор мы стали друзьями, и он посоветовал мне реализовать себя по-настоящему. До этого я был аккомпаниатором или исполнял музыку для кино. А реализоваться, по Пьяццолле, значило выступать сольно. Он дал мне еще много советов, стал моим вторым отцом. Это его совет — создать стиль «нью мьюзетт», как в свое время он создал новое танго. Пьяццолла хотел, чтобы я стал лидером, и в конце концов, я решился не быть в услужении, а играть свою музыку вместе со своей группой.

культура: Чему еще Вы научились у Пьяццоллы?

Гальяно: Многому, например, терпению. Предложения концертов, выход первого диска, реакция публики — все это приходит не сразу. Вот например: я приезжаю в Россию несколько лет и вижу, что число зрителей растет, люди меня узнают, но это происходит очень постепенно. Пьяццолла говорил: нужно начать делать что-то, а потом иметь терпение, чтобы добиться своей цели. Этому я у него научился.

культура: Про Вас говорят: он изменил историю аккордеона. Как Вы сами ощущаете свой вклад?

Гальяно: Все, чего мне хотелось, — выйти за рамки обычной истории аккордеонистов, то есть за рамки популярной музыки. Во всех странах, и в России тоже, аккордеонисты — часть ансамбля, а я отправился к другим музыкантам: джазовым, классическим, к ударникам, пианистам, органистам. Начал смешивать звучание моего инструмента с другими вселенными.

культура: В этом и заключается Ваш стиль «нью мьюзетт»? В этой смеси?

Гальяно: Я француз с итальянскими корням, мьюзетт — это наш фольклор. В нем — парижский дух, это музыка Парижа.

культура: Вы смешиваете популярную музыку, джаз, классику — Дебюсси, Равеля. Как такое возможно?

Гальяно: Я играю все, что приходит в голову. Могу сделать диск в стиле «нью мьюзетт», потом — с джазовыми музыкантами, потом — с произведениями Баха, Вивальди. Хочу быть свободным и играть то, что мне действительно нравится. Изменить вселенную и избежать скуки. Начиная с 60-х я все время что-то ищу, пробую. Это позволяет оставаться молодым.