Андрей САМОХИН

13.09.2018

Каждый год, осенью, в интернете всплывает заметка 2009 года, опубликованная когда-то в «МК». Эмоциональный текст повествует о том, что на журфак МГУ «набрали инопланетян»: первокурсники, несмотря на отлично сданный ЕГЭ, пишут «через чюр», поэтому журналистскому образованию и самой профессии, дескать, скоро конец. Читатели охотно верят, слишком похоже на правду. Авторы иных — серьезных, аналитических — статей нередко бьют в колокола по поводу падения уровня подготовки выпускников. О том, как трансформируется профильное образование, существует ли сегодня угроза общественной девальвации профессии, мы поговорили с деканами факультетов журналистики и самими студентами.

Когда-то молодые люди, выбиравшие эту профессию, мечтали стать Гиляровскими и Катковыми, Аграновскими и Цветовыми. С обязательной перспективой дорасти до писателя или известного ведущего. А что сегодня приводит абитуриентов на журфак? Желание родителей, которые сами работают в этой сфере, надежда на легкую учебу и «несложную» профессию, путешествия по миру, пресловутая «четвертая власть»?

Современная журналистика, значительно выиграв по сравнению с советским временем в разнообразии и внешней свободе, в целом утратила глубину, силу слова, влияние на общество. Кроме того, размыты жанровые очертания. Да и цензура масскульта оказалась пожестче, чем при ЦК КПСС.

Те, кто говорит о смерти профессии как таковой, утверждают, что старое универсальное ее определение давно заменяется и скоро окончательно уступит место узким профилям: интернет-новостник, репортер, копирайтер, пиарщик и так далее.

Как факультетам приспособиться к изменениям? Должно ли государство определять, какими знаниями и умениями должны обладать выпускники факультетов журналистики? Наконец, нужно ли стране столько специалистов в этой области при уже существующем уровне безработицы? На все эти вопросы трудно найти простой ответ.

Елена Вартанова, декан факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова:

«Нужно перестать кричать и шельмовать друг друга»

— Мы устали отвечать на вопрос о пресловутых «инопланетянах». Выпускники, освоившие нашу программу, будут писать не просто грамотно, но еще и красиво, — никаких «через чюров». Не справляющихся с нашими требованиями мы отчисляем. В прошлом году, например, расстались с восемьюдесятью студентами. На место отчисленных «бюджетников» тут же приглашаем отличников, обучающихся по контракту, их у нас в последние годы — примерно одна треть.

В основе обучения журналистике — классическое образование, которое появилось для нашей профессии давно. Мы учим по образовательному стандарту «Журналистика», в дополнение к которому в рамках учебно-методического объединения «Средства массовой информации и информационно-библиотечное дело» действуют такие направления подготовки, и в бакалавриате, и в магистратуре, как «Реклама и связи с общественностью», «Издательское дело», «Телевидение» и «Медиакоммуникации». Они выросли уже в нынешнем веке как ответ на реалии жизни, медиаиндустрии и  требования рынка труда. Словом, мы видим расширение образовательного поля в журналистике и его диверсификацию.

Конечно, трудоустройство выпускников часто не совпадает с учебной специализацией. И наоборот, рабочие места по этим специальностям порой занимают люди, получившие дипломы по другим профессиям или вовсе без них. Но можно утверждать, что образование для специалистов медиаотрасли — профессионалов, пишущих, снимающих, говорящих в эфире — по-прежнему дается на факультетах журналистики.

Российские медиа в начале 1990-х, освободившись от госмонополии и цензуры, начали бурно развиваться. Менялись стандарты, возникали новые ниши, что потребовало корректировки учебного процесса. Вторая большая трансформация журналистики, которую можно назвать «цифровой», произошла в начале 2000-х. Интернет-издания, кабельное и сетевое телевидение, блогосфера — все это стало причиной введения в программу университетского образования новых предметов и модернизации уже существовавших. Растущая потребность в кадрах привела к тому, что многие места в редакциях были заняты людьми без специального образования. Создатели новых СМИ, будучи пионерами медиабизнеса, не очень разбирались, кого они набирают. Горящие глаза и легкое перо — это только база. Помимо журналистской миссии, есть еще этический кодекс и целый набор профессиональных инструментов, сочетающих и ремесло, и творчество.

Что отличает журналиста от других работников медиасферы? Социальный темперамент. Это не только вдохновение, смелость, но и правильная мотивация, знание общества.

В нашей профессии, как в капле воды, отражаются все проблемы и болезни общества. При этом я настаиваю на том, что в журналистике был и остается сильным элемент романтизма и альтруизма. Служение обществу, готовность разбирать его проблемы и помогать людям, понимание, что это не путь к личному материальному благополучию...

К нам приходят сегодня ребята в основном после школы и с высокими баллами ЕГЭ. Из распространенных ответов на вопрос, «почему вы идете на журфак и в эту профессию»: «хотим хорошо писать — как классики журналистики XIX века», «хотим говорить обществу правду», «хотим увидеть и рассказать, как живет мир».

Изменилось ли отношение в обществе к журналистам? Да, и, увы, не в лучшую сторону. Недоверие к журналистам в России за последние 25 лет стало результатом глобальных, масштабных социальных перемен. Журналисты первыми пережили постсоветскую трансформацию, и становление новой журналистики в контексте свободы слова реализовалось на уровне общества и на уровне конкретного журналиста. Люди вообще перестают доверять организованным структурам. Это большая проблема, с которой, как мы видим сегодня, ни Европа, ни развитые западные страны не справляются. Поэтому доверие иституциям переходит в доверие к людям. И журналисту сегодня очень важно показать себя личностью творческой, при этом ответственной, личностью, которая может помочь человеку.

Именно журналисты должны разъяснять и доказывать обществу, что профессия — это информирование и анализ фактов и тенденций, а не развлечение. Считаю также, что необходимы некоторые факультативные курсы о медиасфере в школах, где ребята смогут научиться правильно ориентироваться в безбрежном океане информации, искать и проверять ее, распознавать фейки и скрытую рекламу с пиаром... Такие умения необходимы сегодня вообще всем нашим согражданам не менее, чем правовая и финансовая грамотность. С ними будет понятнее и специфика самой журналистики — проверка информации хотя бы по трем источникам, обязательность разных точек зрения на проблему и так далее.

Корни частичной потери общественного статуса журналиста лежат, конечно, в сильной коммерциализации профессии в 1990-х. Тот государственный контроль, которого на словах так сильно опасаются наши коллеги, ничто по сравнению с цензурой «самоподстройки» журналистов под «установки», которые де-факто диктуют им частные работодатели. Особенную жесткость эта ситуация приобретает при нынешнем уровне безработицы в отрасли. И это общемировая проблема.

У французского социолога и философа Пьера Бурдье есть определения — «поле журналистики», «поле науки», «поле религии». У каждого из них свои коды, законы, структуры. А между тем главное отличие журналистики от других полей, формирующих космос медиа, — этика как категорический императив.

Думаете, что эта идеальная модель расходится с действительностью? Но университет и должен выстраивать и сохранять хорошие, правильные, если хотите, идеалистические основы профессии, прививая их нашим студентам. Мы не стесняемся слова «воспитание» в процессе обучения, в его основе — базовые заповеди этики и гуманизма: «не лги» и так далее. Разумеется, мы не можем быть уверены, что все наши выпускники будут руководствоваться этими принципами. Кто-то пойдет в «желтую» прессу, кто-то выберет неконструктивно-оппозиционное направление или полную беспринципность. Но они не смогут сказать, что этому их научили на нашем факультете.

Я сомневаюсь, что для качественной медиасферы нам необходимо иметь те сто сорок тысяч с лишним СМИ, зарегистрированных в Роскомнадзоре на сегодня. На мой взгляд, здесь также не нужно (да это уже и невозможно) абсолютизировать роль государства. Обществу, равно как и власти, необходимо слышать внятный, честный голос предпринимательства, науки, культуры — всех сегментов социума. Нужно перестать кричать и шельмовать друг друга.

Ярослав Скворцов, декан факультета международной журналистики МГИМО, главный редактор журнала «Международные коммуникации»:

«Меньше стало романтиков»

— Общая тенденция последних десятилетий: больше становится практических дисциплин, работы «в поле». Маятник соотношения «знания — навыки» явно «качнулся» в сторону навыков. Из нововведений последнего времени — дисциплина «Цифровая журналистика», подробный разбор со студентами того, как меняется рынок, «правила игры» на нем в новую цифровую эпоху; что такое «цифровая» редакция и «цифровое медийное мышление», как грамотно создавать умную инфографику и почему нельзя пренебрегать фактчекингом.

Убежден, что грамотный выпускник факультета журналистики себя в жизни найдет. Возможно, в основной профессии; возможно, в смежных... Проблема творческих специальностей в том, что каждый студент видит себя в будущей профессии на первых позициях. Театральный! Я буду ведущим артистом, буду играть главные роли, какая массовка? Хореографическое училище? Солист, премьер!

Уровень подготовки журналистов у нас традиционно высок. С плохими баллами ЕГЭ по русскому и иностранному языкам шансов нет никаких, наши первокурсники уже во время учебы подтверждают свои высокие баллы единого госэкзамена, «провалов» во время учебы за последние годы не случалось.

Из новых трендов... Возможно, чуть меньше стало романтиков (а жаль!), готовых «словом остановить пулю»; больше прагматиков, считающих, что на нашем факультете можно получить качественное гуманитарное образование с углубленным знанием иностранных языков.

У меня недавно случилась дискуссия с одним коллегой по университету. В опросе студентов многие на вопрос о том, трудно ли им учиться, ответили: «Да, трудно». И мне это хотели «поставить на вид». А я жестко возразил: «Трудно» — это от слова «труд». Студенты к нам не отдыхать приходят, а работать, трудиться!»

Смерть журналистики? Не спешите нас хоронить. Кажется, все, кто в профессии, «до дыр» уже зачитали «Когда умрут газеты» Андрея Мирошниченко. И «Четвертую власть» Денниса Ганзеля досконально обсудили... А вопросы остаются! Впрочем, стоит ли удивляться. В 1952 году Аксель Шпрингер начал издавать в Германии Bild. Казалось, что зарождающееся в послевоенной Европе массовое телевидение печатную журналистику, прессу «съест». Чтобы выжить, «твердый носитель» должен перейти от текста к картинке, поэтому — Bild. Ну, вот уже шесть десятилетий минуло...

Согласен с тем, что эпоха универсальной журналистики прошла. Пишешь о финансах? Должен уметь читать баланс и знать, что такое счета второго порядка. Именуешь себя журналистом-международником? Будь экспертом в своем регионе, «регионе изучаемого языка». Но в целом журналист — это, на мой взгляд, любопытный человек, который может, во-первых, поставить десяток умных, интересных, грамотных вопросов к любой новости, событию, а во вторых, найти тех экспертов, которые могут дать интересные варианты ответов на придуманные им вопросы.

В чем кардинальное отличие журналистики от блогерства? Если у пишущего есть редактор, он — журналист; нет редактора, «сам себе» редактор — блогер. Если есть «дедлайн» — журналист; если «когда написал, тогда написал» — блогер.

Выбор есть — как для пишущего, так и для читающего; как для снимающего, так и для смотрящего... Лично я — за редакцию. Где есть свой «дирижер» (редактор), «первая скрипка», духовая группа и группа ударных... И так далее. Блогер же всегда играет «только первую скрипку». И это далеко не всегда мелодично.

Марина Шишкина, член секретариата Союза журналистов Санкт-Петербурга и Ленинградской области:

«Государству журналисты нужны»

— Мотивация у абитуриентов раньше была романтической. Думаю, такой она во многом и осталась. Раньше чиновники опасались негативных публикаций о себе в СМИ, поскольку те могли поставить крест на их карьере. Журналистское слово действительно имело вес, поэтому многие поступали на журфак, «чтобы делать жизнь лучше». В течение нескольких лет детей в школах не учили писать сочинение, а обучение русскому языку, литературе, истории из-за введения ЕГЭ было нацелено на что угодно, но только не на то, чтобы школьники научились грамотно и аргументированно излагать свои мысли, рассуждать. Конечно, это не могло не сказаться на общем уровне подготовки абитуриентов, но вряд ли в этом их вина.

Если у государства есть инстинкт самосохранения, ему, безусловно, нужны журналисты. Причем с разными точками зрения, в том числе отличными от «линии партии и правительства». Они обязаны находить болевые точки общества и рассказывать о них. А задача государства — реагировать на это. Но не так, как зачастую происходит сегодня, когда наказывают не провинившегося чиновника, а репортера.

Мне искренне жаль, что многие талантливые журналисты вынуждены уходить из профессии. Медиапространство сжимается, как шагреневая кожа. Пачками закрываются редакции СМИ из-за отсутствия средств и других причин. Вынужденную профессиональную миграцию моих бывших студентов из Петербурга в Москву я с грустью наблюдаю уже более пяти лет. И неудивительно: в городе почти не осталось газет, на весь Петербург всего один аналоговый канал с городской информационной повесткой, да и зарплаты во многих редакциях такие, что семью на них не прокормишь.

Как бороться с фейками, я не знаю. Но, думаю, было бы здорово, если бы те, кто их придумывает, перестали относиться к аудитории, как к дуракам. Василий Шукшин когда-то написал: «Если у тебя получилось обмануть человека, это не значит, что он дурак, это значит, что тебе доверяли больше, чем ты этого заслуживаешь».

«Культура» побеседовала и со студентами, которые оказались куда скромнее в высказываниях. Мы узнали у будущих акул пера, кем они видят себя в профессии, чему учатся на факультете,

Владислава КОЛОДЗИНСКАЯ, МГУ:

— Несмотря на то, что на журфаке МГУ не так много возможностей для практических навыков, лекции повышают общий уровень знаний. Студентам приходится изучать все, начиная с античной и древнерусской литературы, заканчивая современной историей и журналистикой. Считается, что журналист — профессия, где нужно знать все. Видимо, журфак руководствуется этим правилом, давая возможность изучать студенту каждый исторический период в отдельности.

Артемий АБРАМОВ, МГУ:

— На факультете журналистики МГУ уделяют целый учебный блок проблеме фейк-ньюс. На протяжении семестра мы учимся распознавать подобные сюжеты, но главное, стараемся держать планку настоящего журналиста. Знакомимся с профессиональным долгом, который говорит нам быть объективными в своей работе.

Екатерина ПОЛЕЖАЕВА, СПбГУ:

— Образование дает общее представление о профессии. История или теория журналистики позволяют окунуться в прошлое и проследить за развитием предмета. И в этом смысле журфак — это сцена, на которой один оратор сменяет другого. Слушателям же остается следить по программке, кто следующий.

Однако хороший факультет журналистики, например, в Санкт-Петербурге или в Москве — это своего рода «закрытый клуб», куда просто так, с улицы, попасть сложно. Многие преподаватели — штатные журналисты ведущих изданий, поэтому каждый студент имеет возможность проявить себя и обзавестись полезными контактами, а это 90 процентов успеха. Более того, уже с первого курса есть возможность устроиться на практику в хорошее место. Лично я знаю много примеров, когда люди после практики оставались «в полях», успешно набираясь опыта. А бороться с «фейк-ньюс» и в редакции научат за пару дней, если повезет, конечно.

Фото на анонсе: Антон Великжанин/РИА Новости