Монумент за пазухой

Александр АНДРЮХИН, Томск

22.06.2016

В Томске открыли монумент литовским ссыльным. Аккурат рядом с музеем НКВД, неподалеку от мэрии. В торжественной обстановке, с прессой и представителями местной власти. Были и польщенные вниманием гости из бывшей союзной республики. Целых два месяца прибалтийские газеты жарко дискутировали: позволит ли Россия увековечить память жертвам «советской оккупации»? Как видим, позволила. Причем именно сейчас, когда Литва захлебывается от русофобии и при поддержке НАТО размещает тяжелое вооружение вблизи границ с РФ.


Пятый памятник от пятой колонны 

Пожалуй, Томск — чемпион по количеству мемориалов «жертвам режима» на душу населения. Все они собраны в одном месте, в самом центре города, в Сквере скорби, через дорогу от мэрии. Литовский стал уже пятым. Началось еще в 1989 году — в здании бывшей следственной тюрьмы НКВД организовали музей репрессий. Потом, в 1992-м, в тюремном дворике установили камень в память всем репрессированным. Через 10 лет слева появилась плита — на сей раз отметили ссыльных калмыков. Это вызвало недоумение среди горожан.

Дело в том, что во время Великой Отечественной калмыки массово дезертировали, а примерно 5–7 тысяч встали в ряды вермахта. Что и послужило причиной массовой их высылки в Сибирь в конце 1943-го. Одни томичи возмутились, поскольку наказание считали справедливым с позиций военного времени. Другие не понимали, за что калмыкам такие особенные почести, другие народы ведь тоже страдали. Но позже появился новый повод для споров: в 2004-м водрузили плиту в память ссыльных поляков, а в 2008-м — эстонцев. Видимо, чтобы другим прибалтам не было обидно, в 2011-м число монументов пополнилось латышским и вот сейчас — литовским. 

По удивительному стечению обстоятельств именно эти страны сегодня проявляют особо агрессивную риторику в отношении России, недавно там прошли масштабные учения НАТО, после которых опробованное в маневрах тяжелое вооружение остается на территории балтийских республик. Власти Литвы наиболее настойчиво призывают Брюссель с Вашингтоном развернуть войска прямо у российских границ. Подначивают Украину к силовому захвату Донбасса и Крыма. Президент Даля Грибаускайте называла РФ не иначе, как «террористическим государством». Литва сформировала «список Савченко» — с персональными санкциями относительно лиц, причастных к «произволу» над украинской наводчицей. Русскоязычное меньшинство в этой стране подвергается гонениям, образование на «великом и могучем» сворачивается, памятники советским воинам уничтожаются. А чего стоят призывы недавно почившего политика, столпа русофобской мысли Ромуальдаса Озоласа? Калининградскую область он требовал отдать Литве, Россия же, по его мнению, «должна быть уничтожена». Ну и обязательная программа: вымогания многомиллиардной «компенсации за оккупацию».

И вот после всего этого — памятник. Главными персонажами на церемонии открытия, которая состоялась 10 июня, были посол Литвы Ремигиюс Мотузас и глава представительства Евросоюза в РФ Вигаудас Ушацкас — кстати, когда, подскажите, поборники санкций проявляли к нам подобный респект? «Это небольшой, но очень важный символический шаг, показавший, что мы помним, мы не забыли», — сказал посол. Представитель ЕС дополнил: «Я сам литовец, и мои родители были депортированы в Сибирь, в Красноярский и Алтайский край, и, конечно, любое почтение памяти является святым делом». 

Однако черный гранитный обелиск высотой чуть более метра, на котором по-русски и по-литовски написано: «Памяти литовских ссыльных и политзаключенных», расколол город. Тех, кто «горячо одобряет», немного. Больше равнодушных, кому все равно. Но основная масса не поддерживает решение о водружении монумента. Некоторые считают даже, что такой шаг — не что иное, как косвенное признание оккупации Литвы Советским Союзом и репрессий против ее народа.

Рейд патриотов

Инициатором установки этого памятника, как, впрочем, и предыдущих, является Томское областное отделение общества «Мемориал». Его председатель Василий Ханевич (он также служит и заведующим музеем «Следственная тюрьма НКВД») подал в мэрию соответствующее ходатайство. Под документом стоит еще одна подпись — доцента Томского государственного педагогического университета и активистки литовского землячества в городе Ады Бернатоните. Правда, сам Ханевич уверяет, что идею ему подкинула группа молодых литовцев, посетивших прошлым летом Томск в рамках проекта «Миссия Сибирь». Они уже много лет ездят по местам ссылки предков. «С исторической и патриотической миссией», — не без гордости подчеркнул на открытии мемориальной плиты Ушацкас, знакомый с начинанием земляков. 

А вот в сообщении Томского филиала ВГТРК говорится, что инициатива с монументом принадлежит литовскому послу. Финансирование взял на себя МИД балтийской республики, выделив 7 тысяч евро. Так что все это — плод «взрослых» стараний. Впрочем, и молодые литовские патриоты, бороздящие сибирские просторы в поисках следов соотечественников, вызывают у некоторых томичей недоумение.

— Эти исследователи начали появляться еще в 90-х, — рассказывает местный предприниматель Василий Геккерт. — Им давали доступ в архивы, а они наоткрывали в Литве кучу злобных музеев оккупации, которые заполнили фальсификацией. И сегодня на основании этих искаженных данных предъявляют нам миллиардные иски «за ущерб».

Кто его знает, что еще наисследовали энтузиасты в богатом недрами и оборонными предприятиями краю... 

Но вернемся к плите. Формально ничего криминального в ее установке нет. Такая практика является общемировой. Существуют даже межгосударственные соглашения об охране памятников и уходе за ними.

— С точки зрения закона мы не увидели никаких препятствий, — поясняет «Культуре» член комиссии по утверждению памятника, председатель комитета городского дизайна департамента архитектуры и градостроительства Томска Андрей Алексеев. — Ходатайство поступило от граждан Российской Федерации, письменная гарантия финансирования имелась, собственник земли был не против, историческое обоснование к документам приложено.

Алексеев зачитал мне последнюю бумагу, правда, лично посмотреть ее почему-то не разрешил. Массовая депортация литовцев началась сразу же после вхождения республики в Советский Союз и продолжалась до 1952-го. По заключению Центра исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы (именно оттуда, как я понял, взяты сведения для справки), в Томскую область выселили или заключили в тюрьму 11 122 человека. Однако на сайте литовского посольства в РФ другие цифры. «По данным архивного именного отдела, в 1941 году в Томскую область было сослано 1309 литовцев, в 1951–1952 годах сослано около 4250 жителей Литвы». То есть всего, надо полагать, 5559. В два раза меньше.

Интересуюсь у Алексеева, приложены ли к историческому обоснованию копии официальных архивных документов? Ведь это требование содержится в регламенте установки памятников в Томске, утвержденном гордумой 8 сентября 2009-го.

— А зачем? — удивился главный дизайнер. — Мы Ханевича знаем давно. Он известный специалист. И вообще наша задача — заверить хозяйственную часть проекта. А политические оценки дает дума.

Секретные материалы

Вот ведь какое дело. Понятно, почему те, кто поддержал установку, не любят точных, юридически и исторически подтвержденных цифр. Ведь выйдет, что литовцев среди ссыльных — капля в море. В Центре документации новейшей истории Томской области мне показали несколько закрытых документов. В справке №123 УМВД по Томской области от 23 декабря 1949-го, например, указано, что по состоянию на 1 октября 1944-го спецпереселенцев насчитывается 97 066 — бывшие кулаки, немцы, калмыки, сектанты и административные ссыльные. Литовцы не упоминаются. С 1944-го по 49-й в город прибыли еще 45 816 человек — тут литовцы уже фигурируют. По состоянию на декабрь 1949 года их 2664 человека — немного в общем числе. Поэтому слухи о массовом изгнании литовцев в Томскую область явно преувеличены. К слову, эстонцев (им тоже, напомню, установлен памятник около мэрии Томска) — еще меньше, по пальцам пересчитать.

Другой штрих — депортации 1949 года предшествовала операция НКВД «Прибой» по ликвидации «лесных братьев» на территории Прибалтики. Так что и о справедливости термина «невинные жертвы» также можно поспорить.

Учитывали ли это депутаты, давая «добро»? Похоже, не вникали, всецело доверившись информации Ханевича. Хотя были, надо сказать, и другие мотивы.

— На заседании отмечалось, что в Литве сложилось нездоровое отношение к монументам и братским могилам советских воинов, — рассказал мне депутат гордумы Александр Деев. — Их обливают краской, сносят, останки эксгумируют. Я решил проголосовать «за», но с условием: обратиться к литовскому послу с просьбой, чтобы в его стране берегли наши памятники. Разрешение на установку — это жест доброй воли. Благородно и по-человечески. Мы рассчитываем, что после этого и у них проявятся схожие чувства, и они поймут, что почитание памяти погибших не должно зависеть от политического курса.

Однако некоторые коллеги моего собеседника не разделяют такой точки зрения.

— Я голосовал «против», — не скрывает депутат Сергей Панасюк. — Отдельного памятника литовцам быть не должно, ибо тогда получается, что они самые пострадавшие от репрессий. А на самом деле больше всех пострадали русские. К тому же монумент жертвам уже стоит — один для всех. И достаточно.

Панасюк оказался в меньшинстве. Из 26 депутатов 21 проголосовал «за».

Народ тут лучше

Зато среди горожан примерно в такой же пропорции выражается неприятие обелиска.

— Считаю, подобные памятники способствуют разжиганию национальной розни, — заявил школьный учитель Геннадий Самохин. — Выходит, что прибалтийцы и поляки — выше, чем мы, русские, если заслуживают отдельных мемориалов. Помню, как открывали монумент калмыкам, я тогда и учеников своих приводил. Выступавшие хорошо говорили: что калмыки благодарны томичам за то, что не дали им сгинуть, делились чем могли. И что камень якобы устанавливается в знак этого. Однако сказанное ветер унес, надпись же на плите осталась. Не «в благодарность жителям Томска от калмыцкого народа», а «жертвам сталинских репрессий». То есть себе, любимым. А дальше пошло-поехало. Литовцы вообще выбили: «памяти политических заключенных». Это анекдот! Ни за какую политику их сюда не ссылали. Наказывали за сотрудничество с фашистами и за содействие бандитам из леса.

— Печально, что сегодня Литва превратилась в плацдарм русофобов, начиная с президента и заканчивая отъявленными нацистами, которые гордятся, что их предки служили Гитлеру, — вторит ему Василий Геккерт. — И втрое печальнее, что там предусмотрено уголовное наказание за отрицание факта советской оккупации.

Василий установку литовского и других камней однозначно не одобряет, полагая, что и деды при нынешнем негативе балтийских правительств к русским вряд ли с пониманием встретили бы такую инициативу.

Неподалеку от сквера я разговорился с 75-летним пенсионером, выгуливающим собаку. Кирилл Семенович Яговкин хорошо помнит то время, когда в их краях появились литовцы. Большинство расселили в поселке «86-й квартал», что в 36 километрах от Томска. Оказывается, там, на сельском кладбище, в прошлом году уже  установили монумент ссыльным — силами знакомых нам «Мемориала» и литовского землячества. Не перебор ли?

— Литовцы стали нашими соседями, и отец частенько выпивал с ними, — свидетельствует пенсионер. — Я мальчишкой был, но запомнил, как они хвалились, что немцы считали их более высокой расой, чем поляков и белорусов. Когда составлялись списки на отправку в Германию на работы, литовцам предлагали указать, где те скрываются. Покажешь — останешься дома. Нет — сам поедешь. Словом, семью, жившую рядом с нами, депортировали за организацию выдачи в Германию представителей иных национальностей. Еще к нам подселяли прямых пособников фашистов, родственников тех, кто служил в полицаях. Кто-то говорит, что у них не было выхода, — не согласен. Более 60 000 литовцев, отказавшихся закладывать других, самих угнали в рабство. Однако я не слышал, чтобы Литва ставила памятники согражданам в Германии и требовала за немецкую оккупацию сотни миллиардов евро.

Моему собеседнику не по душе не только новый обелиск, но даже «камень скорби», с которого и начался мемориальный камнепад. Он напрочь испортил сквер, сетует пожилой человек. Было приятное, тихое место, куда горожане приходили семьями с детьми. А сейчас даже и гулять неловко: как объяснить ребятишкам, что это за памятники. Если они правильные, то что это за страна, за которую воевали деды и прадеды? Если неправильные — почему их тут понаставили? 

Впрочем, что дети — многие взрослые не понимают, как относиться к происходящему. Знаете же наше: «лежачего не бьют». А мертвого — тем более. Вот и не протестуют томичи — не из слабости, из деликатности. К тому же в город еще с царских времен гнали ссыльных, и местные жители как бы по исторической инерции с жалостью относились к депортированным. Помнят здесь древнюю традицию: идет мимо этап — дай арестанту краюху хлеба и не спрашивай, за что судили. Пленным немцам — и то давали. 

— С литовцами было сложно, — признался ответственный секретарь Томского совета ветеранов Владимир Томилов. — Я сам служил после войны в Литве, знаю, каково жить среди них. В увольнение нам разрешалось ходить только по трое, обязательно брали с собой штык-нож. Многие ссыльные прибалты возвратились домой, но некоторые захотели остаться в Томске. Считают, что народ тут лучше. Плюс за эти годы сами приобрели наши, сибирские черты характера.

У ветеранов к памятнику отношение двойственное. С одной стороны — зачем он нужен, с другой: если уж поставили, не сносить же — не по-русски как-то...

Памятник по блату

Что меня поразило, когда я копался в архиве, — количество ссыльных эстонцев в регионе. На 1 октября 1949 года таковых насчитывалось 2 человека. И вот им поставлен мраморный монумент со словами «Эстонцам, погибшим на Томской земле». Интересно, местные депутаты при утверждении проекта также не проявили любопытства к документам, поверив на слово исторической аннотации Ханевича?

Но кого вообще нет — так это поляков. Ни единого.

— Дело в том, что я сам поляк, — откровенно объяснил мне Ханевич. — Мои предки родом из Белостока — не польского города, а села в Томской области. Оно было основано поляками в конце XIX столетия. В 30-х его жители подверглись репрессиям... Ну как же я мог не пробить этот памятник?

Оказывается, Василий Антонович не только возглавляет томское общество «Мемориал» и «Следственную тюрьму НКВД», но и является председателем Томского польского национального центра «Белый орел». В 1999-м награжден польским же орденом «Кавалерский крест за заслуги». Поэтому его усилия в установке плиты с надписью «Памяти поляков — жертв сталинских репрессий на Томской земле» понятны.

Однако большевики не преследовали поляков по национальному признаку — хотя сегодня в «Википедии» можно прочесть и такое: «В 1930-е годы начались массовые репрессии практически против всех граждан, имевших какое-либо отношение к Польше». Это неправда. В конце 20-х шла «ликвидация кулачества как класса». Не без перегибов. В ответ по всей стране прокатились крестьянские бунты. Лишь по официальным данным, в конце 1928 — начале 1929 годов было зафиксировано 5721 такое выступление и 1307 (данные 1928 года) террористических актов, которые называли тогда кулацкими вылазками. Поддалось бунтарским настроениям и село Белосток, откуда родом предки Ханевича. И подавлены протесты были в рамках классовой борьбы, а не потому, что там жили поляки. Так что репрессированные из Белостока числятся в архивных списках как «бывшие кулаки», и ставить им отдельный памятник — это принижать всех остальных пострадавших советских крестьян.

Такой же уровень доказательности и в объяснении причины установки памятника ссыльным литовцам.

— Польский, латвийский и эстонский монументы уже стоят — пришло время литовского, — аргументировал Ханевич.

Удивительно, как ловко удается инициативному и одержимому определенной идеей человеку заставлять безропотно плясать под свою дуду власти крупного областного центра. Народ же, хоть и не безмолвствует, однако его мнение, во всяком случае в этом вопросе, спросить не сочли нужным. Что ж, понаблюдаем, начнут ли в Литве с уважением относиться к нашим памятникам.