«Довольно нам двух лавочников славить»: как чуть не снесли памятник Минину и Пожарскому

Сергей АЛЕКСАНДРОВ

27.08.2025

«Довольно нам двух лавочников славить»: как чуть не снесли памятник Минину и Пожарскому

В этот день 95 лет назад, 27 августа 1930 года, в «Вечерней Москве» была опубликована статья, которой суждено было «войти в историю».

Автор текста — довольно известный в то время театральный и музыкальный критик Владимир Блюм — решил подвергнуть беспощадной критике не спектакли и оперы (и даже не оперетты, в отношении которых он часто и бурно протестовал), а скульптурное убранство столицы и других городов СССР. Статья получила весьма грозное название: «Пора убрать «исторический мусор» с площадей. О памятниках — царских и других».
Начинался материал так: «Как известно, новая строящаяся социалистическая «большая» Москва, да и другие города Союза, успели обезобразиться не одним десятком монументов. И когда мы через 1/2-2 пятилетки соберемся со средствами, нам придется немало памятников, конечно, сковырнуть в утиль, а на их место воздвигнуть новые».

Речь шла о «случайных», с точки зрения большевиков, монументах — тех, которые в первые послереволюционные годы, в условиях известной идейно-политической неразберихи, успели повсюду воздвигнуть. Однако далее музыкальный критик потребовал «перетряхнуть вообще все «монументное» наследство».

«В этой области, — писал Владимир Блюм, — у нас накопилось немало курьезов. Еще в прошлом году в Киеве стоял (а может быть — скорее всего и по сей день стоит!) высоко над Днепром чугунный «святой» кн. Владимир с огромным, загорающимся ночью крестом. В Москве, напротив мавзолея Ленина и не думают убираться восвояси «гражданин Минин и князь Пожарский» — представители боярского торгового союза, заключенного 318 лет назад на предмет удушения крестьянской войны. В Ленинграде на Проспект 25 октября вывалилась наглая юбка Екатерины II, в окружении лейб-любовников этой Мессалины, закрепостительницы целого украинского народа и гонительницы лучших людей своего времени — Новикова. Радищева и др... Так уцелел ряд монументов — при идеологической одиозности, не имеющих никакой художественной ценности или вовсе безобразных. Ложноклассический мартосовский «Минин-Пожарский», микешинская тумба (Екатерина II), застилающая перспективу на чудесный фасад Росси (б. Александринский театр), конфетно-генеральская фигура Николая Палкина, немало других истуканов, уцелевших по лицу СССР (если не ошибаемся, в Новгороде, как ни в чем не бывало, стоит художественно и политически оскорбительный микешинский же памятник тысячелетия России») — все эти тонны цветного и черного металла давно просятся в утильсырье...» 

Инициатива Блюма примечательна в двух аспектах. Во-первых, все упомянутые критиком памятники чудесно сохранились до наших дней. Во-вторых, за ней последовала довольно мощная пропагандистская кампания. Уже через считанные дни после выхода данной статьи Джек Алтаузен разродился самыми известными в его творчестве четверостишиями:

Я предлагаю Минина расплавить,
Пожарского... Зачем им пьедестал?
Довольно нам двух лавочников славить,
Их за прилавками Октябрь застал.
Случайно им мы не свернули шею.
Я знаю, это было бы под стать.
Подумаешь, они спасли Расею!
А может, лучше было б не спасать?

Эстафету подхватил весьма влиятельный и популярный на тот момент Демьян Бедный. 

Он жил не где-нибудь, а в самом Кремле, вел активную личную переписку со Сталиным, регулярно публиковался в самых важных партийно-советских органах печати. Тему «монументного» наследства поэт-пропагандист развил в своих рифмованных фельетонах «Слезай с печки» и «Без пощады».
Первый напечатали 7 сентября 1930-го в «Правде», и там, в частности, были следующие строчки: 

Чем — не только одни москвичи —
В дооктябрьские годы гордилися?
Что показывать знатным гостям не стыдилися?..
Царь-колокол! Вона!
Первый в мире! Одначе, без звона!
Пушка — первая в мире! Царь-пушка!
Одначе, пустая игрушка
Для русского глазу:
Не стреляла ни разу!
В Кремле по священным углам
Стоял исторический хлам...
Царь-пушка! Царь-колокол! Эти уроды
Торчат в наши бурные годы
Бесполезно, как ер упраздненный и ять... 

5 декабря того же года «Правда» опубликовала второй, схожий по духу «фельетон» Демьяна, и тут уж автор «с пролетарской беспощадностью» прошелся по народным героям 1612 года, обвинив их, ни много ни мало, в жестоком подавлении неких — направленных против эксплуататоров трудового народа — восстаний (то есть Смуты): 

С голых, нищих последние рвали заплаты
Для широкой оплаты
Труда благородных дворянских воителей
И усмирителей!
Усмирили! Капут!
Никаких больше Смут!
Обескровили всех, кто был в Смуте повинен,
Кто грозил до купецких добраться замков!
Да здравствует гордость купечества Минин,
Навеки веков!!
Нет, Минина «жертва» была не напрасной,
Купец заслужил на бессмертье патент,
И маячит доселе на площади Красной,
Самый подлый, какой может быть монумент!
Впереди — смутных сил укротитель,
«Торговых рядов» предводитель,
Крепкий Минин стоит раскорякой,
Перед дворянским кривлякой,
Голоштанным воякой,
Подряжая вояку на роль палача.
И — всем видом своим — оголтело крича:
— В поход князь! На Кремль! Перед нами добыча!
Кричит с пятернею одной у меча,
А другой пятернею купецкою тыча,
На гранитный надгробный шатер Ильича!!!
 
Конец вакханалии был положен Постановлением секретариата ЦК ВКП(б) «О фельетонах Демьяна Бедного «Слезай с печки», «Без пощады» от 6 декабря 1930 года. В документе строго указывалось: «ЦК обращает внимание редакций «Правды» и «Известий», что за последнее время в фельетонах т. Демьяна Бедного стали появляться фальшивые нотки, выразившиеся в огульном охаивании «России» и «русского» (статьи «Слезай с печки», «Без пощады»); в объявлении «лени» и «сидения на печке» чуть ли не национальной чертой русских («Слезай с печки»); в непонимании того, что в прошлом существовало две России, Россия революционная и Россия антиреволюционная, причем то, что правильно для последней, не может быть правильным для первой; в непонимании того, что нынешнюю Россию представляет ее господствующий класс, рабочий класс и прежде всего русский рабочий класс, самый активный и самый революционный отряд мирового рабочего класса, причем попытка огульно применить к нему эпитеты «лентяй», «любитель сидения на печке» не может не отдавать грубой фальшью. ЦК надеется, что редакции «Правды» и «Известий» учтут в будущем эти дефекты в писаниях т. Демьяна Бедного». 
 
Как бы там ни было, оголтелая кампания вскоре сошла на нет, а поэта-фельетониста с территории Кремля выселили. Памятник Минину и Пожарскому от мавзолея, тем не менее, убрали — на новое место, туда, где он стоит и поныне... 

Тут наверное, впору было бы подытожить в духе приписываемого Александру Невскому афоризма «Кто к нам с мечом придет — от меча и погибнет», однако продолжение у этой истории было «неоднозначным»:
через несколько месяцев после переноса парного монумента к собору Василия Блаженного неподалеку взорвали другую московскую святыню-достопримечательность — Храм Христа Спасителя. 


На снимках: фото памятника Минину и Пожарскому на Красной площади – Кирилла Зыкова/АГН «Москва»; памятник Минину и Пожарскому (в анонсе) – на старом месте, еще напротив мавзолея; Демьян Бедный; снос памятника императору Александру III у храма Христа Спасителя; разрушение храма Христа Спасителя