Алексей ФИЛИППОВ

09.06.2022

Снося каменную триумфальную арку на Земляном валу, возведенную при императрице Елизавете I, большевики, разумеется, были неправы. Но дело было не только в богоборчестве. Так проявило себя глубоко укорененное в нашем прошлом градостроительное варварство.

В начале июня 1927 года, девяносто пять лет назад, при перепланировке столицы и расширении Садового кольца, начали демонтировать Красные ворота, стоявшие на Земляном валу, нынешнем Садовом кольце. Под снос пошла одна из исторических достопримечательностей Москвы, построенная в 1757-м, каменная триумфальная арка, украшенная барочной лепниной и бронзовой статуей Славы. Но это были не первые Красные ворота.

Все началось с того, что в 1709-м здесь поставили деревянную триумфальную арку: ее возвели по приказу Петра I в честь победы под Полтавой. Простояла она недолго: в 1724-м ее построили заново. В 1732-м она сгорела и была восстановлена в 1742-м, но в 1748-м сгорела опять. В 1757-м по приказу императрицы Елизаветы Петровны ее отстроили в камне, украсив лепниной, росписью и золочеными бронзовыми статуями.

В 1925-м Красные ворота разграбили, бронзовые статуи были украдены. В 1926 году их полностью реставрировали, статуи вернулись на свое место. А в 1927-м по постановлению Президиума ВЦИК Красные ворота снесли, — чтобы они не мешали проезду городского транспорта. В перестройку и после нее Красные ворота, наряду с Сухаревой башней, стали олицетворением «России, которую мы потеряли», воплощением большевистского градоразрушительного варварства. Теперь о них подзабыли, что, впрочем, и неудивительно. На фоне новейшего сноса исторических зданий странно сетовать о том, что было утрачено девяносто пять лет назад.

Забылось и то, что московские власти пытались снести Красные ворота задолго до того, как к власти пришли большевики. В 1854-м «Комиссия о пользах и нуждах общественных» при Мосгордуме ходатайствовала перед императором о сносе Красных ворот ввиду их полной бесполезности. Дело не выгорело, у ворот нашлись влиятельные защитники. Лет через десять их все-таки продали на слом, но урбанистов XIX века снова удалось остановить. Ворота пытались снести и в 1873-м, а в 1906-м через них пустили только что появившийся в Москве трамвай. После октября 1917-го их украсили революционными плакатами и портретами Ленина. Погубило же Красные ворота строительство замороженного на этапе котлована циклопического Дворца Советов: через площадь Красных ворот должен был пройти отходящий от него такой же циклопический проспект.

Снос Красных ворот был варварством. Но это очень характерно для отечественной общественной культуры.

Собираясь построить для Екатерины II Большой Кремлевский дворец, Василий Баженов снес чуть ли не половину Кремля: Житный и Денежный дворы, Запасный дворец Бориса Годунова и корпус старинных приказов. Были разрушены дворы соборного духовенства, Набережные сады, монастырские подворья, церкви, галерея Оружейной палаты и часть кремлевской стены с Тайницкими воротами, Петровская и Первая Безымянная башни. Свой дворец Баженов так и не построил, кремлевскую стену восстановили.

Построенный в 1839-1849 годах по проекту Константина Тона для Николая I Большой Кремлевский дворец Достоевский сравнивал с установленным на Боровицком холме огромным сундуком. Дворец Тона основательно исказил исторический облик Кремля, он никак не сочетается с его архитектурным ансамблем и к тому же некрасив. Сооруженный по инициативе Хрущева архитектором Михаилом Посохиным, выполненный в духе брутального бетонного советского модернизма Дворец съездов довел дело Тона до конца. Он изуродовал Кремль, ради него было снесено ампирное здание Старой оружейной палаты и северное крыло Патриаршего двора.

Кремль — историческое сердце нашей страны, ценнейший архитектурный и исторический памятник. А еще он памятник отечественному пренебрежению стариной, традицией и нашему вечному пристрастию к сносам и перестройкам. Объяснить это можно разве что крестьянской природой России и тем, что бревенчатая изба — сооружение временное. Об этом говорил один из героев статьи Максима Горького «Русская жестокость»:

— Народу у нас много, хозяйство у нас плохое; ну, сожгут деревню, — чего она стоит! Она и сама сгорела бы в свой срок.

Деревянные Красные ворота горели с впечатляющей частотой, но век каменных тоже оказался не слишком долог: московские власти и примкнувшая к ним общественность порывались снести их и до большевиков. Они стояли на пути уличного движения и прогресса, а впоследствии и чуда своего времени, электрического трамвая. Судя по плотности московского уличного трафика в XIX веке, Красные ворота ничему не мешали, но страсть к сносам старого к тому времени прочно укоренилась. Со времен Петра I русские города часто переделывались и перестраивались по новой моде. Барокко сменял классицизм, на смену ему приходил неорусский стиль, а старое безжалостно шло под нож.

То же самое происходит и сейчас. К числу самых острых личных впечатлений я бы отнес варварскую реконструкцию парка исторической московской усадьбы Михалково, принадлежавшей Дашковым и Паниным. Все связанные с этим безобразия не перечесть, но наиболее вопиющим и ярким, пожалуй, является снос огромного, выстроенного в виде готической башни краснокирпичного грота XVIII века и замена его уродливым маленьким бетонным сооруженьицем-будочкой.

Сейчас работы по благоустройству идут в усадьбе и парке Покровское-Стрешнево. Местные жители от них в ужасе, однако это ничего не меняет. Снося Красные ворота, большевики, разумеется, были неправы, но дело было не в том, что они совершили связанный с их мировоззрением сатанинский ритуал. Так проявило себя глубоко укорененное в нашем прошлом отечественное градостроительное варварство.

Оно живет и торжествует, и конца ему не видно.