Андрей САМОХИН

03.04.2022

100 лет назад, 3 апреля 1922 года, в Советской России появилась должность генерального секретаря ЦК компартии, на которую был избран Иосиф Сталин. Этот партийный пост позволил будущему «вождю народов» сосредоточить всю государственную власть в руках коммунистов. В последние десятилетия существования СССР статус генсека был во многом подобен царскому, жаль, что «цари» — особенно последний — мало соответствовали столь высокой и ответственной роли...

Должность с несколько эклектичным, этаким канцелярско-генеральским наименованием была весьма значимой у масонов. К примеру, в ложе «Великий восток народов России» ее занимал Александр Керенский. Но самым известным в мировой истории генсеком, несомненно, стал именно Сталин. После войны на планете возникла большая, далеко не всегда дружная, компания генеральных секретарей — в компартиях соцстран, НАТО, ООН, Совете Европы...

Этот пост на апрельском пленуме ЦК РКП(б) ввели специально для авторитетного большевика по кличке Коба. По словам его личного секретаря Бориса Бажанова, такое новшество предложили Григорий Зиновьев и Лев Каменев по согласованию с Лениным, а впервые их инициатива была озвучена на XI съезде в марте 1922-го. По другой версии, Сталина на новую должность выдвинул, подразумевая ее особый характер, сам Ильич.

Согласно пункту 32 Устава РКП(б), секретарь (в том числе генеральный) должен был заниматься «текущей работой организационного и исполнительного характера», при этом главы партии юридически не существовало, а фактически им являлся председатель Совета народных комиссаров Владимир Ульянов-Ленин. Секретарские должности поначалу занимали малоприметные партфункционеры в юбках Клавдия Новгородцева (вторая жена Якова Свердлова) и Елена Стасова. Позже этот короткий список пополнил куда более влиятельный Николай Крестинский, входивший одно время в Политбюро ЦК, являвшийся к тому же наркомом финансов. Еще одним секретарем был Вячеслав Молотов. Он много позднее вспоминал: «На XI съезде появился так называемый «список десятки» — фамилии предполагаемых членов ЦК, сторонников Ленина. Против фамилии Сталина рукой Ленина было написано: «Генеральный секретарь».

Похоже, вождю было необходимо, чтобы этот список с особым позиционированием Кобы обсудили все делегаты съезда — еще до пленума партийной верхушки, которая могла и провалить назначение.

Внутрипартийная борьба на фоне тяжелой болезни Ильича разгорелась к 1922 году нешуточная. Сторонники Троцкого явно желали оттеснить «ленинцев» от руководства партией и страной. Противникам «советского Карно», как звали троцкисты своего кумира, был позарез нужен свой человек в секретариате ЦК. Первый и единственный его председатель Яков Свердлов умер в 1919-м то ли от гриппа, то ли от побоев, нанесенных бастовавшими в Орле железнодорожниками, и помочь Ленину ни в чем уже не мог (да и неизвестно, чью сторону он бы занял). Ну а Крестинский был у троцкистов на особом счету, его не внесенную в «секретарскую десятку» фамилию наперекор мнению предсовнаркома внесли в бюллетень 161 из 479 делегатов XI съезда.

Авторитет Ленина к тому времени был уже не так непререкаем, как в первые годы советской власти. Военный нарком целеустремленно теснил оппонентов, даже позволял себе прилюдно обругать «создателя первого в мире государства рабочих и крестьян». Мария Ульянова вспоминала: «На одном заседании ПБ Троцкий назвал Ильича «хулиганом». В.И. побледнел как мел, но сдержался. «Кажется, кое у кого тут нервы пошаливают», — что-то вроде этого сказал он на эту грубость Троцкого, по словам товарищей, которые передавали мне об этом случае».

Дать укорот Льву Давидовичу Ленин хотел не из-за личных обид и эмоций, ведь еще год назад у них складывался вроде бы успешный дуумвират, и вождь большевиков предлагал ему стать своим заместителем в Совнаркоме. Тот отказался, а позже объяснил это свое решение в книге «Моя жизнь»: «Нет никакого сомнения в том, что для текущих дел Ленину было удобнее опираться на Сталина, Зиновьева или Каменева... Ленину нужны были послушные практические помощники. Для такой роли я не годился».

Наполеонизм, высокомерие, постоянное стремление к фракционности эксцентричного выскочки привели в итоге к образованию «ленинского» ядра, видную роль в котором, помимо Каменева и Зиновьева, играл Сталин. Но и сторонников Троцкого было немало. Сам Ильич все меньше общался со строптивым «аристократом» в пенсне и кожанке и все больше — с довольно скромным на вид партийным тружеником с усами. Один из старейших членов партии, тот, кто чаще других оказывался в тюрьмах и ссылках, много раз оттуда бежал, кто не теоретические статьи писал в парижских кафе, а на практике осуществлял революцию, — с октября 1917 входил в бюро ЦК, потом — в Политбюро и Оргбюро одновременно. При этом Сталин (единственный из членов Политбюро) занимал несколько высоких управленческих постов, возглавлял наркоматы национальностей и госконтроля (РКИ), являлся членом Реввоенсовета, Коллегии ВЧК-ОГПУ, Совета труда и обороны. То есть аккумулировал знания самых разных механизмов госуправления и победившей политической партии.

Неудивительно, что Ленин в какой-то момент твердо поставил на него, невзирая на довольно резкий спор о будущем национально-административном устройстве страны (на эту тему Владимир Путин недавно много говорил в своем историческом обращении к народам России и Украины), несмотря на противостояние по вопросу о монополии внешней торговли. Глубинная суть мотивации вождя остается загадкой. Он прекрасно знал о тесных «деловых» и родственных связях Лейбы Бронштейна с банкирами Уолл-стрит, и когда-то Ленина это вполне устраивало, однако в перспективе такие взаимоотношения с «миром капитала» выглядели слишком двусмысленно. Не до конца понятно истинное отношение Ильича и к «чудесному грузину», хотя то, что он его ценил, несомненно. Похоже, что все-таки недооценивал.

Так называемое «Завещание Ленина», якобы продиктованное Надежде Крупской в декабре 1922-го и содержащее негативные характеристики Сталина («слишком груб», «сосредоточил в своих руках необъятную власть» и т.д.) — фальшивка или полуфальшивка. Текст либо полностью написан, либо сильно отредактирован Надеждой Константиновной, у которой имелась на Кобу личная обида. Ленин не имел обыкновения в одночасье пересматривать собственные рекомендации. После того «письма-завещания» он жил больше года и незадолго до смерти вновь начал понемногу работать, однако сменить Сталина на посту генсека не предлагал. К тому же тот чаще, чем кто-либо другой из верхушки большевиков, общался с больным вождем мирового пролетариата.

Крупская передала «документ» в ЦК лишь после смерти мужа. Сокращенная версия «Завещания» была напечатана в декабре 1927-го ограниченным тиражом — для делегатов XV съезда. В связи с этим Сталин несколько раз ставил перед однопартийцами вопрос о своей отставке, но она не была принята.

Ну а в 1922-м на пленуме произошла показательная коллизия: «ленинцы» — члены ЦК отвергли предложенное сторонниками Троцкого введение должности (явно предназначенной для их кумира) председателя Центрального комитета РКП(б). Формальный «начальник партии», тем более такой, Ленину был не нужен, а неформальным являлся он сам. Спрашивается: зачем же тогда предложил должность секретаря сделать «генеральной», да еще и под Сталина? Служило ли это указанием на Кобу как на преемника или было тактическим ходом, сделанным для того, чтобы нивелировать влияние Троцкого в партии? Ответа на этот вопрос до сих пор нет.

Характерно, что сам Лев Давидович особого значения возвышению главного противника и будущего палача не придал. Впоследствии он характеризовал Сталина как «выдающуюся посредственность», а тогда, в 1922-м, видимо, ничего выдающегося в нем не находил. А зря. Пока Троцкий, надеясь на свое влияние и зарубежные связи, занимался «высокой политикой», скромный и немногословный Иосиф Виссарионович умело и методично формировал через систему партийных кадров спаянную команду. Использовал «душевный подход»: звонил в нижестоящие комитеты партии, спрашивал, как дела, чем помочь, проявлял, что называется, личное участие. Поэтому неудивительно, что все низовые партруководители на съездах стояли за него горой. Более того, через Учетно-распределительный отдел ЦК Сталин принялся расставлять всюду своих людей. В первый же год его секретарства было произведено 4750 назначений!

Уже в 1925 году на XIV съезде ВКП(б) он впервые выступил с политическим отчетом ЦК (раньше, до своей болезни, это делал Ленин), а верный друг Климент Ворошилов назвал докладчика «главным членом Политбюро». Через несколько лет это определение станет простой констатацией факта. Близкие к Ленину Каменев и Зиновьев, высокомерно считавшие Сталина своим орудием в борьбе с Троцким, будут уничтожены сами, как, впрочем, и многие другие из «ленинской гвардии», имевшие хоть каплю политических амбиций. Коба стал «красным царем», что соответствовало историческим традициям России больше, нежели рыхлая партийная коллегиальность с разноголосицей мнений, многообразием «платформ». Близоруким тактическим соратникам оставалось лишь локти кусать оттого, что вовремя не поняли, какую силу таили в себе неясная должность генерального секретаря в соединении с таким человеком, как Сталин.

Достигнув на этом посту всего, к чему стремился, он к титулам и званиям относился спокойно, если не прохладно. После 1934 года слово «генеральный» надолго вышло из употребления, в официальных документах Иосиф Сталин подписывался просто: «секретарь ЦК». И так же к нему обращались письменно. В составленном еще в 1925–1926 годы справочнике «Деятели СССР и революционные движения России» значится: «С 1922 г. Сталин — один из секретарей ЦК партии, в каковой должности остается он и теперь» (автором «именной» статьи был его личный секретарь Иван Товстуха). При этом генсек неизменно вел заседания секретариата, председательствовал на заседаниях Политбюро, то есть был реальным руководителем и партии, и страны.

В 1936 году во время обсуждения Конституции СССР вносилось предложение учредить еще один высший пост (его введут у нас в годы «перестройки»), но Сталин это решительно отверг, заявив: «Президент в СССР коллегиальный — это Президиум Верховного Совета». Ему вовсе не требовалось быть главным де-юре, достаточно было им являться де-факто. В мае 1941-го, в преддверии войны, он заменил Молотова на должности председателя Совнаркома, что знаменовало собой шаг к будущему посту Верховного Главнокомандующего. В некоторых особо важных документах времен войны и последующего периода перед именем Сталина стоит «генеральный секретарь», то есть должность все-таки сохранялась.

В октябре 1952-го на пленуме ЦК КПСС Иосиф Виссарионович неожиданно для всех попросил освободить его и от генерального секретарства, и от председательства в Совете Министров. Соратники с громкими протестами и овациями отклонили просьбу.

После смерти «вождя народов» возглавивший Совмин СССР Георгий Маленков некоторое время считался как бы наследником Сталина, а значит, и неофициальным генсеком. Однако хитрый Хрущев буквально выманил его из секретариата, чтобы самому стать первым секретарем и возглавить партию. Брежнев, свергнув «кукурузника» — отчасти в пику ему, отчасти возрождая сталинское наследство, вернул должность генерального секретаря ЦК КПСС и вписал ее наконец в партийный Устав.

Дальнейшая чехарда генсеков известна. Будучи фактически верховными правителями могучей державы, они все заметней мельчали, докатившись в лице Михаила Горбачева до презрительной народной клички «минеральный секретарь». Сбросив с себя партийный титул, как пожухшую кожу, ради новомодного звания «президент», тот завершил всю эту историю на жалкой и фальшивой ноте.

Материал опубликован в мартовском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».