Алексей ЧЕРЕПАНОВ

22.03.2013

В этом году исполняется 400 лет Дому Романовых, династии, управлявшей созданием той России, которую мы знаем и в которой живем. Великие свершения и трагические ошибки, высокие подвиги и смертные грехи, железная воля и сонная апатия, — все это Романовы демонстрировали на протяжении трех веков своего правления. Какие они, потомки Андрея Кобылы? Газета «Культура» начинает рассказывать о каждом из восемнадцати царей династии Романовых.

Собор

В январе 1613 года в полуразрушенной Москве представители Русской земли собрались в Успенском соборе Кремля для того, чтобы «выбрать общим Советом государя».

Автору одного из памфлетов 1611 года было видение о том, что будущего царя должен указать господь, а ежели поставить правителя по собственному произволу, «навеки не будет царь». Следуя этой логике, не только к Лжедмитриям, но и ко всем правителям Смутного времени можно поставить приставку «Лже», — в народном сознании они были «не от Бога». Поэтому Земский собор 1613 года должен был не «избрать», а «сыскать» настоящего царя. Ведь царь уже «избранный от Бога прежде его рождения», задача Собора — распознать эту божественную печать.

Открыли Собор трехдневным постом, дабы очиститься от грехов Смуты. Затем постановили выбирать только из своих, а государей «не христианской веры греческого закона на Владимирское и Московское государство не избирать».

После этого приступили к прениям. Целый месяц продолжались «козни, смуты и волнения», Собор распался на партии, каждая из которых продвигала своего кандидата: Мстиславского, Голицына, Воротынского, Романова, Трубецкого... Предвыборная борьба велась не очень честными способами, князь Трубецкой задабривал казаков пирами, а освободитель Москвы князь Дмитрий Пожарский потратил на взятки 20 тысяч рублей... Ни один из кандидатов не брал верх, все казались запятнаны Смутой. За прошедшие годы присягали и Тушинскому вору, и Лжедмитрию I, участвовали в Семибоярщине.

В самый разгар выборного кризиса некий «дворянин из Галича», имя которого не сохранилось, подал письменное заявление, что ближе всех по родству к прежним царям стоит Михаил Федорович Романов, поэтому его и нужно выбрать в цари. Действительно, Михаил приходился двоюродным племянником последнему Рюриковичу — Федору Иоанновичу. Однако эта «седьмая вода на киселе» не убедила «Совет всей земли», гораздо действеннее было выступление казаков: из рядов выборных вышел донской атаман и положил на стол свою бумагу. «Какое это писание ты подал, атаман?», — спросил его князь Пожарский. «О природном царе Михаиле Федоровиче», — ответил атаман. Именно выступление военных поставило все точки над «i»: «Прочетше писание атаманское бысть у всех согласен и единомыслен совет».

Самодержец наполовину

Шестнадцатилетний помазанник Божий «был от природы доброго, но, кажется, меланхолического нрава, — писал историк Николай Костомаров, — не одарен блестящими способностями, но не лишен ума; зато не получил никакого воспитания и, как говорят, вступивши на престол, едва умел читать». Богомольный Михаил Федорович не отличался хорошим здоровьем, он был близорук, к тому же в ранней молодости его «зашибла лошадь», у царя постоянно болели ноги, и в путешествиях и богомольях его «из возка в возок в кресле носили».

Несмотря на то, что в 1625 году Михаил Федорович принял титул самодержца Всероссийского, самостоятельным он был очень редко. Бояре стремились выбрать кроткого царя, «не способнейшего, а удобнейшего», которым можно управлять и при котором не повторятся гонения эпохи Ивана Грозного. В 1613 году боярин Федор Шереметев писал князю Василию Голицыну, — одному из претендентов на престол: «Князь, не чини смуты! Помиримся на Мише Романове: он молод и разумом еще не дошел и нам будет поваден».

Историк Василий Ключевский считал, что при восшествии на престол Михаил Федорович заключил договор с боярами «быть нежестоким и непальчивым, без суда и без вины никого не казнить ни за что, и мыслить о всяких делах с боярами и думными людьми сопча, а без их ведома тайно и явно никаких дел не делать».

Так это или нет, неизвестно, но ни одного боярина по приказу Михаила не казнили.

Разруха

Страна после десятилетия Смуты пребывала в разрухе, Москва стояла в развалинах, многие города были сожжены дотла, села опустели, люди умирали от голода, в избах лежали неприбранные трупы, по лесам шастали шайки казаков и шишей. Современник описывал состояние города Углича: «Мосты погнили, башни стоят без кровли, ров засыпался, а кое-где и вовсе не копан. Ратных людей почти нет, стрельцов и воротников ни одного человека, пушкарей только шесть человек, и те голодные. Пороха нет, хлебных запасов нет. Посадские люди от нестерпимых правежей почти все разбежались с женами и детьми».

Для восстановления страны были необходимы деньги, правительство требовало собирать как можно больше налогов и не давать народу никаких отсрочек. Поэтому посадских и волостных людей били на правежах с утра до вечера, ночью бросали в тюрьмы, а утром возобновляли процедуру, пока не отдадут недоимки или не испустят дух. Постепенно казна начала пополняться.

В феврале 1617 года удалось заключить мир со Швецией. Шведы возвращали Новгород и другие русские города, но Россия потеряла выход к Балтийскому морю. В 1618 году Московское государство подписало перемирие с Речью Посполитой: к Польше отходили Смоленск, Чернигов, Новгород-Северский, но Русское царство отстояло независимость, к тому же поляки согласились отпустить из плена митрополита Филарета.

Двоецарствие

14 июня 1619 года Филарет прибыл в Москву. Сын встретил его за городом при бесчисленном множестве народа, оба кланялись друг другу в ноги и «лежали на земле, проливая слезы». 24 июня Филарет был посвящен в патриархи московские и всея Руси и стал «царствию помогатель и строитель и обидимых предстатель». До конца жизни патриарх был соправителем молодого царя, использовал титул «Великий государь», к монашескому имени «Филарет» прибавлял светское отчество «Никитич», самолично принимал иностранных послов и фактически руководил политикой страны. Михаил Федорович, как почтительный сын, не подвергал сомнению право отца управлять государством, а проблему двоевластия решили так: «Каков он государь, таков и отец его государев великий государь, святейший патриарх, и их государское величество нераздельно».

После образования этого тандема прошлые фавориты ушли в тень, а государство стало проводить более взвешенную политику. Во все города страны послали писцов и дозорщиков, которые должны были «привести в известность состояние государства и возвратить разбежавшихся посадских и волостных людей на прежние места жительства».

Русское царство потихоньку выходило из Смуты. Были приняты меры по исправлению налогообложения, восстановлены приказы, устроена система воеводского управления, хотя аппетиты воевод умерить не удалось. Они по-прежнему брали «сколько рука выможет» и шли на воеводство, чтобы «покормиться».

Женитьба

В 1616 году мать царя инокиня Марфа решила женить Михаила. Бросили клич, собрали боярских и дворянских дочерей и устроили смотр. Царю приглянулась Марья Хлопова, невесту тут же взяли «на верх», стали оказывать царские почести, нарекли Анастасией и велели поминать в богослужениях во всем Московском государстве. Михаил Федорович приблизил к себе отца и дядю невесты, что совсем не понравилось могущественным Салтыковым, которые очернили Хлоповых перед матерью царя.

Вдруг нареченная невеста заболела, началась постоянная рвота. Сначала родные думали, что это происходит от неумеренного употребления «сластей», но болезнь не проходила. Созвали Земский собор из десяти бояр, где отец невесты напрасно доказывал, что болезнь произошла от «сладких ядей» и теперь проходит. Бояре в угоду инокине Марфе порешили, что Хлопова «к царской радости непрочна» и быть царицей не может. Через десять дней Марию Хлопову сослали в Тобольск.

В сентябре 1624 года царь по настоянию матери женился на княжне Марии Долгоруковой. На следующий день после бракосочетания молодая царица оказалась больной, а через несколько месяцев умерла. Современники называли это Божьим наказанием за совершенное над Хлоповой.

Почти через год снова собрали дворянских дочерей. По легенде, Михаил Федорович выбирал невесту ночью. Вместе с матерью он обошел комнаты, в которых спали девицы, и при свете свечи вглядывался в лица дворянских дочерей, пытаясь угадать свою суженую. К негодованию матери, свой выбор он остановил на незнатной дворянке Евдокии Стрешневой, которая даже не участвовала в этом «конкурсе невест», а была наперсницей одной из претенденток. Этот брак был счастливым, у царственной четы родилось десять детей, в том числе царевич Алексей Михайлович — будущий Тишайший царь.